За краем вечности, беспечности, конечности пурги –
Когда не с нами были сны, когда мы не смыкали глаз;
Мы не проснемся, не вернемся ни друг к другу, ни к другим
С обратной стороны зеркального стекла.
- Ты уверен, что это в самом деле хорошая идея?
Взгляд Евангелины направлен прямо на него, она внимательно смотрит и ждёт ответа. По её глазам видно - сама она не стала бы колебаться и минуты, предложи ей кто-нибудь присоединиться к Инквизиции немного раньше. Рис прекрасно знает это, поэтому отвечает не сразу. Он долго молчит, рассматривая припорошенные снегом булыжники на дороге, и лишь спустя пару десятков секунд кивает.
- Да. У нас не очень-то есть выбор.
Он косится на свою спутницу - расшифровывать не нужно. Евангелина поймёт всё без слов. Да и как тут не понять - когда мятежному магу и его сообщнице, по совместительству бывшей храмовнице, недвусмысленно намекают на возможность помочь спасти мир, выбирать особенно не приходится.

- Чародей Рис, Вас зовёт сэр Каллен.
Слова вошедшего солдата выдернули Риса из зыбкой дремоты, в которую он успел провалиться. Несколько дней без нормального сна, а до этого недели и вовсе без отдыха давали о себе знать. У чародея ныло всё тело, веки смыкались против воли ежесекундно, а в глаза словно насыпали по горсти песка. Он зевнул и поднялся на ноги.
Приглашение командующего было... не то, чтобы очень внезапным, но всё же не совсем понятным. Рис прекрасно понимал, что если бы не Инквизиция, они с Евангелиной давно были бы мертвы. Или, того хуже, превратились бы в чудовищ, как те, что держали их в холодных коридорах под землёй, из чьих тел, прямо из плоти, росли тревожно-красные кристаллы. Кто давно стал лишь подобием людей, лишь жалкой тенью, а на деле был - всего лишь одержимым рабом. Чародей знал, что теперь они оба - и он, и храмовница, по гроб жизни обязаны Инквизиции. Но что потребуют от них взамен - было всё ещё неясно.
Он вышел из своей комнаты последним - Евангелина уже ждала за дверью. Рядом с ней стояли два солдата, один из них и нарушил хрупкий покой чародея. Солдаты разом развернулись, бодрым шагом направляясь куда-то вглубь крепости. Рис не особенно следил за их маршрутом, потому что не думал, что задержится здесь хоть на какое-то время.
Евангелина едва ощутимо задела его ладонь, идя мимо. Он так же незаметно кивнул ей и кривовато улыбнулся одним уголком губ.
В голове Риса последние пару дней упорно звучала одна и та же фраза. Человек, который отмыкал тяжёлые оковы на его запястьях, а потом на запястьях Евангелины, пока чародей ошалело растирал красные следы на коже, сказал всего одну фразу, но лучше бы он молчал тогда.
"Вам повезло, что у вас есть друзья в Инквизиции."
У меня нет друзей, - ответил бы Рис, если бы не был так обессилен. Все мои друзья остались в прошлом, -  и был бы прав. После восстания в Круге Вал-Руайо назвать другом единственного близкого человека - Адриан - язык не поворачивался. Рыжеволосая чародейка стала совершенно неуправляемой. Она жаждала действий, а в особенности восстаний, стычек, войн. Не удивительно, что либертарианцы избрали её своим лидером. Пылкая, взрывная, огненная - именно таким они видели своего вожака. Именно такой стала Адриан.
Коул... после того, как Ламберт применил Литанию Адраллы, чем доказал потустороннюю сущность мальчишки, Рис его не видел. Как ни старался отыскать или забыть - не мог сделать ни того, ни другого. Мальчик врос в его душу и выжег в ней дыру. Рис не мог простить ему обмана, а себе - собственной слепоты. Не мог убедить себя, что не виновен в побеге Коула, что не мог ничего изменить. Не мог и не хотел верить в то, что Коул сознательно лгал ему. Кому угодно - не ему. Никогда.
Евангелину язык не поворачивался назвать другом. После всего, через что они прошли - как угодно, но не друг. Евангелина стала для Риса всем. Заменила бывшую подругу, сбежавшего друга, погибшую мать - всех. Чутко следя за тем, чтобы солдаты не обернулись, Рис аккуратно взял руку храмовницы в свою и слегка сжал. Она покосилась в ответ, но ничего не сказала. Только едва ощутимо сжала его ладонь.

Со стены открывался захватывающий вид. Величественные скалы, усыпанные снегом, низкое серое небо с тяжёлыми свинцовыми тучами, а прямо там - обрыв. Такой, что не видно дна. Кажется, если туда упасть, можно долететь до самых недр земли, до самого центра Глубинных Троп. Рис облизнул пересохшие от холодного ветра губы и сделал небольшой шаг назад. Спрыгнуть вниз со стены даже из романтических побуждений его не тянуло.
Время шло, а Евангелина всё не выходила из кабинета командующего. Рис снова обернулся на запертую дверь, но изменений не заметил. Было не особенно удивительно, что бывший храмовник пожелал начать беседу с вновь прибывшими с бывшей храмовницы. У них определённо были общие темы, и они определённо очень быстро нашлись. Чародей поёжился. Мерзкий ветер начинал пробираться всё глубже в складки его одежды и неприятно щипать кожу на щеках. Оба солдата рядом тоже откровенно мёрзли, но молчали. Очевидно, стоять на стене в этом самом месте для них было не в новинку - это Рис понял по их обветренным лицам и ладоням, по вечно прищуренным покрасневшим глазам. Ну и в целом по тому, что оба воина не были похожи на вчерашних новобранцев.
Рис поскрёб пальцами бороду и посмотрел в небо. Зелёная Брешь зияла над Тедасом, как кровоточащая рана. Каждый, кто видел её хотя бы раз в жизни, был обречён помнить навсегда. Она напоминала каждому в этом мире, как он хрупок. И как по сравнению с этим миром беспомощен каждый из них. Чародей поморщился, опуская глаза и пряча их от ядовито-зелёного свечения, и отвернулся.
Дверь за спиной скрипнула неожиданно. Рис уже успел порядком замёрзнуть, поэтому на звук обернулся сразу же. Его взгляд встретился со взглядом Евангелины, и чародей тут же помрачнел. Храмовницы выглядела в целом нормально, у неё розовели скулы после тёплого помещения, вид был довольно уверенный и спокойный. Но глаза... глаза были совершенно потерянные. И то, как она посмотрела на Риса, заставило всё внутри него болезненно сжаться в тугой комок.
Они хотят меня казнить за бунт? Если нет, то и бояться нечего. А если да, то я заслужил. Но никогда не признаю, что был не прав.
Чародей ободряюще коснулся локтя девушки, проходя мимо неё к открытой двери. Всё будет хорошо.
Внутри и в самом деле было тепло. Настолько, что было даже как-то непривычно после полуразрушенных стен в Пределе Андорала, походных палаток и подземных камер. Рис замер в шаге от входа, покосившись на закрывшуюся за ним дверь, и поднял взгляд на хозяина крепости.
- Сэр Каллен.
Командующий выглядел... просто. Он был не писаным красавцем, но и не жутким уродом, в его глазах не плескалась выжигающая ненависть, как у Ламберта, а заваленный книгами и свитками кабинет выдавал в нём вполне приятную натуру. На полках стояли фигурки ферелденских псов, и чародей мысленно задал себе вопрос, не служил ли сэр Резерфорд в Ферелденском Круге. Если так, то он вполне мог быть знаком с Винн. Рис подошёл ближе, крепко пожал руку Каллена и сел в кресло рядом с его столом.
Слушая речь Резерфорда, Рис помимо воли рассматривал его стол. Смысл слов доходил медленно, словно сквозь вату, но единственное маг уловил сразу.
Коул.
Он молча поднял взгляд на храмовника. В памяти замелькали  картинки из недавнего прошлого: холодные обломанные ступени в Яме, костёр в степи, слёзы на полупрозрачных щеках мальчишки, его заинтересованный взгляд, его тёплые ладони, холодное тело маленькой девочки в жёлтом платье, напуганный ребёнок в кухонном шкафу. И следом - хищная ухмылка Ламберта. Беспомощный взгляд Коула - и пустота.
- Коул здесь? - проговорил Рис, с трудом сдерживая волну эмоций. Голос предательски дрогнул, и чародей сделал вид, что поперхнулся, заодно опуская взгляд в стол и закрывая рот сжатой в кулак ладонью. Пальцы предательски задрожали.
Вот, почему у Евангелины был такой напуганный взгляд. Она боялась вовсе не за себя.
- Так вот, какой друг у нас в Инквизиции.
Его голос звучал тихо, так, что командующему наверняка пришлось прислушаться. Чародей шумно втянул тёплый воздух и на мгновение прикрыл глаза.
- Мы познакомились... случайно. В Белом Шпиле, когда я был там старшим чародеем, - произнёс Рис, заставив себя поднять взгляд на Каллена. - Он не ожидал, что я увижу его, а я - что призрак Белого Шпиля - не сказка. Обычно все, кто встречают его, почти сразу забывают. А я не забыл. Я помнил его. И в тот раз, и когда мы виделись позже. Мы стали встречаться в подземельях Башни. Много говорили. Он был... похож на забытого всеми ребёнка. Задавал совершенно детские вопросы, хоть и выглядел многим старше. Я не понимал, кто он, какова его природа, и старался это выяснить. Поначалу наше общение было просто частью моего исследования, но потом всё пошло не по плану.
Наивный светлый взгляд, кроткая улыбка и окровавленный кинжал в ладони.
- Я привязался к этому... мальчику. Проникся к нему чем-то вроде сострадания, заботы. Он стал мне... стал мне близок.
Даже слишком. Рис не мог и не хотел говорить Каллену то, что разрывало его душу долгое время. Не говорил, что Коул стал ему ближе, чем любой другой человек на свете. Что ради него он предал всё, перевернул свою жизнь с ног на голову, что ради него был готов бежать и скрываться ото всех - но всё же сдался и не ушёл. Ему не хватило смелости, сил, уверенности в себе или в самом Коуле - он сам этого до конца не понимал. Было одновременно стыдно за собственную слабость и больно от ощущения того, что его обманули. Когда ты готов сорвать с себя последнюю рубаху, но не делаешь этого, а позже узнаёшь, что тебя подло, пусть и неосознанно обманывали - чувство не из приятных.
- Я не знаю, что Вам известно о нём, к сожалению. - Рис искренне старался, чтобы его голос звучал уверенно и ровно. - И я не знаю, что из того, что известно мне, хотел бы рассказать Вам сам Коул. Я могу рассказывать о нём долго, поэтому лучше задавайте вопросы сами, командир.

Отредактировано Рис (2019-12-04 01:46:33)

Пока командующий торопливо сыпал вопросами, как из рога изобилия, Рис думал. Молча смотрел на статуэтку мабари, стоящую на углу стола на стопке пожелтевших бумаг, и думал.
За все эти недели он столько раз вспоминал о Коуле, что сейчас и не сосчитал бы. Не было ни дня, чтобы хотя бы на секунду светловолосый мальчишка не возникал в его снах, мыслях, воспоминаниях. Сколько всего Рис передумал, сколько терзался на его счёт…
Временами он думал, что всё это ложь. Что Ламберт солгал, чтобы разлучить их, чтобы выбить Риса из колеи и скорее убить Евангелину. В такие моменты он особенно отчётливо вспоминал потускневшие глаза Коула, слёзы на его щеках, и они казались ему не признаком принятия собственной сущности, а лишь испугом. Как ещё мог отреагировать заблудившийся, потерянный и всеми забытый мальчик, которому только что вполне уверенно сказали, что он – демон?
В такие моменты Рису хотелось выть от тоски. Бросить всё, сбежать прямо в ночи из-под полога палатки, схватив один только посох и заплечный мешок, сбежать на край света – только бы найти его. Найти, успокоить, помочь, убедить, что проклятый Ламберт врал.
А потом наваждение проходило, стоило Евангелине коснуться его плеча. В памяти моментально всплывало чёрное лезвие, торчащие из её нагрудника, залитый кровью подбородок и хриплое «прости». Она всегда старалась его защитить. От всех – от врагов, от демонов, от храмовников, от самого себя. Даже от Коула она незаметно для себя его спасала. Она просто ворвалась в жизнь чародея, вытеснила своими волшебными глазами мальчишку, заставила полностью переключиться на себя.
А Коул – то ли сам того не знал, то ли очень виртуозно врал. Как бы то ни было, Ламберт мог врать сколько угодно, а древний артефакт – нет. Вряд ли древние магистры Империи не могли отличить духа от демона, и вряд ли допустили бы подобную оплошность, создавая себе защиту от вторых. Литания Адраллы лгать не могла.
- Командующий, - Рис решительно выдохнул, разворачиваясь всем корпусом к Каллену и глядя на него в упор. – Вряд ли наши ссоры с ним могут помочь Вам. Я понимаю, что Вы беспокоитесь за обитателей крепости. В рядах Инквизиции наверняка множество магов, и если Вы считаете, что они могут быть подвержены риску… то я полагаю, что Ваши опасения не безосновательны.
Он помолчал, собираясь с мыслями. Память о Коуле сохранялась в его голове всегда, даже если бы он хотел о нём забыть, не смог бы. Оставалось только выстроить правильно последовательность событий, вспомнить абсолютно всё, до последней мелочи.
А потом Рис заговорил. Он говорил долго, неторопливо, старательно подбирая слова. Он рассказал Каллену всё – начиная со своего знакомства с взъерошенным мальчишкой в Яме и заканчивая его исчезновением в подземельях после свидания с Литанией Адраллы. О смерти и воскрешении Евангелины он предусмотрительно умолчал – кто знает, как командующий отреагировал бы на одержимую духом храмовницу, пусть и добрым духом. Она была взрослой девочкой, и вполне могла рассказать об этом сама, если бы посчитала нужным.
- Так что… я не знаю точно, но почти уверен, что кровь тех магов на моих руках. Евангелина считает, что он всего лишь заблудшая душа, но… если бы это было так, всё повернулось бы иначе. – Чародей провёл пальцами по краю своей бороды, с тихим треском почесав заросшую щёку. – Ваши опасения касаются Вестницы, верно? Что ж. Мне жаль, если я не оправдал Ваших ожиданий, но я всё же посоветую не доверять Коулу на все сто процентов. Его демоническую сущность вполне доказало применение Литании. И согласитесь, ни один доброжелательный дух не убьёт из мести. Может, магов в подземельях он и убивал из сострадания, но не Ламберта.

Каллен замолчал так же внезапно, как до этого сам Рис. Тишина в комнате сделалась по-настоящему гнетущей, давящей, она звенела в ушах и тревожно холодила душу. Погасшие свечи и вовсе погрузили кабинет командующего в непроглядную тьму. Едва заметно вздрогнув, Рис хотел было снова зажечь огонь, но бросил взгляд на Каллена и передумал. В голове храмовника явно шла утомительная работа. Он не шевелился и даже, казалось, не дышал.
Чародей тоже замер. Вынужденные воспоминания о Коуле снова вывернули его душу наизнанку. Каждое произнесённое слово отзывалось в груди застарелой болью, тупой, как тычок ручкой лопаты под ребро. Ему пришлось вытащить из глубин своей памяти всё, что он знал и помнил, что предполагал и о чём только догадывался. Можно было умолчать обо всём, разумеется, или хотя бы скрыть часть. Но зачем?
Резерфорд явно беспокоился не только о судьбе Инквизитора, но и всей Инквизиции. Его взгляд чем-то напоминал Рису Евангелину. Он не просто нёс свою службу. Каллен верил. По-настоящему верил.
И Рис сдался. Вывернулся наизнанку, позволил храмовнику проникнуть в самые потаённые уголки собственной души. Рассказал всё, что рассказал бы Евангелине.
Когда Каллен поднял взгляд, глаза Риса уже немного привыкли к темноте, и он в который раз убедился, что поступил правильно.
Глаза Резерфорда выражали уверенность и готовность действовать. Как верный пёс, учуявший опасность для своего хозяина и получивший подтверждение, ферелденец весь превратился в сплошное внимание. Рис не сомневался, что этим же вечером командующий явится в покои Вестницы и дословно перескажет всё, что услышал сейчас. Будет так же преданно смотреть на неё, полный холодной решимости.
А ещё Рис был уверен, что Каллен перероет всю библиотеку и поднимет на уши всех магов Тедаса, но найдёт способ обезвредить Коула, если это потребуется.
В голове чародея проскочила тревожная мысль о том, что Коул мог слышать этот разговор. И что бы тогда он сделал?
Возможно, поступок чародея был не совсем честным по отношению к мальчику. Но и сам он поступил ничуть не лучше. Если бы он тогда появился снова, если бы объяснился, ну или хотя бы попытался, возможно, Рис не сказал бы Каллену и половины. Возможно, он бы убил все силы на то, чтобы докопаться до истины и до происхождения Коула. Он мог бы стать одержимым Коулом - но не его марионеткой, а одержимым жаждой его изучить. Рис был близок к этому состоянию и раньше, ещё в Башне. Пока там не появилась его мать, Евангелина, пока он не увидел дом Коула в Тени, пока не познакомился с трудами Фарамонда. А окончательно шансы стать одержимым отпали в тот миг, когда в ладонях Ламберта возник увесистый фолиант.
Рис лишь едва заметно кивнул. Сомнений в том, что Каллен верно распорядится полученной информацией, не возникало.
Он уже был готов пожать Резерфорду руку и удалиться. В голове что-то мерзко ныло, словно в виски вкручивали раскалённые болты, чародей ощущал себя морально опустошённым и выжатым, и хотел сейчас только оказаться в тишине. Лечь на кровать и закрыть глаза. А лучше - ощутить на лбу тёплую узкую ладонь Евангелины.
Но у командующего явно были другие планы. Его взгляд пылал решимостью бросаться вперёд, он явно намеревался идти в упомянутое подземелье прямо сейчас. Рис задумчиво прикусил губу.
Отказать ему сейчас, сославшись на усталость, было бы не самым правильным решением. Рис прекрасно знал, что его способности были едва ли не уникальными, а Каллен всей душой жаждал обеспечить безопасность всех, находящихся в крепости. Он дал ему и Евангелине защиту, кров и пищу, в конце концов, именно его люди вытащили обоих из плена. И Рис был ему обязан. За спасение себя и раненой Евангелины, за неравнодушие, да даже просто за то, что Каллен остался верен себе и своим убеждениям в этой вечной суматохе.
Чародей поднялся со стула, опираясь на свой посох, и выпрямился. Он был примерно одного роста с командующим, но рядом с ним отчего-то ощущал себя едва ли не карликом.
- Разумеется, если я могу что-то сделать для Вас и Инквизиции, я готов помочь. В конце концов, я обязан ей жизнью. И мне не безразлична судьба мира, которая сейчас полностью в руках леди Тревельян. - Рис слегка прищурился и свёл брови. - Мы пойдём вдвоём? Если так, то ведите, командующий. Я готов.

Спускаясь вслед за генералом в подземелье, Рис так крепко сжимал свой посох, что костяшки его пальцев сделались белее снега. Эти тяжёлые, потемневшие от времени и кое-где осыпавшиеся ступени пробуждали в нём что-то давно и старательно забытое, упрятанное вглубь души и запертое семью замками. Холодный воздух нагло пробирался сквозь одежду к коже, морозил её, пуская по спине скользких змеек. Всё внутри переворачивалось, словно один из тех перебравших красного лириума психов вскрыл чародея грудную клетку кривым ржавым кинжалом, запустил туда свои подрагивающие от ломки руки и копается там, вытаскивая наружу всё, что было скрыто под рёбрами.
В памяти всплывали точно такие же ступени, такой же винтовой спуск и завывающий ледяной ветер откуда-то из глубины.
Такое же подземелье было в Белом Шпиле.
Яма. Именно в ней Рис впервые встретил Коула. Мальчишку, который надолго сделался его радостью и горем, его болью и сожалением, его приятным видением и его же ночным кошмаром. В таком же точно подземельи когда-то погиб мальчик по имени Коул, всеми забытый и брошенный истекать кровью и кричать в пустоту до хрипа. И точно в таком же подземельи вполне мог бы погибнуть сам Рис, если бы... если бы не встретил существо, взявшее имя несчастного мальчика.
Рис бросил взгляд на напряжённую спину генерала. Что-то подсказывало ему, что Каллен и сам не в восторге от этого похода. Его тяжёлые шаги, чуть опустившиеся плечи - он шёл так, словно внизу его ждала неминуемая смерть. Словно камни, из которых были сложены эти могучие стены, всей своей массой обрушились на плечи ферелденца, пригибая его к земле в стремлении запереть в подвале на века.
Они спускались целую вечность, как показалось чародею, потому что когда Резерфорд наконец остановился, у него уже слегка кружилась голова. Приходилось щуриться, чтобы различить в тусклом свете факела хоть что-то, а заодно почти не дышать, чтобы не чувствовать запахов, наполнявших подземелье. Себе факел Рис не взял потому, что для работы ему нужны были обе руки, а Каллену свободная рука вполне могла пригодиться, чтобы держать меч.
Каллен заговорил, подтверждая мысли Риса. Генерал явно был обеспокоен, хоть и отчаянно старался это скрыть. От кого-то другого запросто - но не от медиума.
- Духи редко сидят в одном конкретном уголке, командующий, - проговорил чародей, останавливаясь возле тяжёлой деревянной двери, чуть разбухшей и потемневшей от влаги. - Если они здесь есть, уверен, мы встретимся очень скоро.
Рис провёл ладонью по шершавому дереву. Оно было холодным и мокрым, отозвалось на прикосновение едва слышным хлюпающим звуком. Чародей медленно прошёлся по комнатам, возле которых замер Каллен. Стены были испещрены рисунками, чуть осыпавшимися от времени, кое-где закрытых пятнами плесени и гнили, в углах скопилась паутина, а на каменных выступах - метровый слой пыли. Рис коснулся пальцем поверхности сооружения, напоминающего алтарь, в глубине одного из залов и зачем-то внимательно рассмотрел оставшееся от него светлое пятнышко.
- Моя работа... Пожалуй, самое сложное в моей работе - это описать её, - заметил чародей, возвращаясь обратно к освещённому рыжим огнём факела генералу. Тот внимательно смотрел на него, словно ожидая чего-то. Рис чувствовал в нём желание поскорее закончить и вернуться на землю. Чем-то состояние Каллена сейчас напоминало то, как чувствуют себя едва вышедшие под небеса гномы, только наоборот. Потолок, заодно являвшийся полом огромного замка, давил на него ничуть не меньше ответственности. Рис посмотрел в темноту, туда, где по мнению генерала и обитали коварные демоны и духи.
Хорошо, если только духи.
- Каллен, этот замок... есть какая-то информация о нём? Кто его построил и когда? Я должен знать, кого встречу там, дальше.

Отредактировано Рис (2020-01-29 18:38:00)

- Нет, генерал, - с кривоватой ухмылкой выдохнул Рис, слыша вопрос Каллена. - Я хочу сказать, что нам может не потребоваться идти дальше.
Он подошёл к стене и медленно провёл пальцами по ней, прикрыв глаза. Камни, из которых были сложены эти древние стены, отозвались едва ощутимым беззвучным гулом, услышать который мог только маг. Шершавая прохладная поверхность слегка цеплялась за кожу и холодила её. Чародей замер на несколько долгих мгновений, прислушиваясь.
Это место было на самом деле пропитано магией. Она просачивалась сквозь прохладные камни, сквозь покрытые плесенью и паутиной полы. Древняя, могучая настолько, что у чародея слегка кружилась голова. Он замер и на секунду прижался к стене лбом.
- Ритуал проведу я, - чуть хрипло произнёс Рис, наконец оторвавшись от созерцания забатых комнат подвала, некогда, очевидно, бывших парадными и очень красивыми. - Вы, я думаю, и так прекрасно знаете, что должен делать храмовник, когда маг призывает духов.
Он обернулся и в упор посмотрел на Каллена. В глазах командующего застыл какой-то первобытный, старательно маскируемый страх. Ему было очень неуютно здесь, но уходить он не собирался. Он искренне беспокоился о безопасности тех, кто находился сейчас где-то далеко над ними, в стенах ныне существующего Скайхолда, а потому был намерен идти до конца.
Именно поэтому Рис не сомневался, что если что-то пойдёт не так, рука Каллена не дрогнет. Он прекрасно ощущал присутствие духов в этом месте, слышал их, но совершенно точно не мог гарантировать, что не нарвётся на не самого доброжелательного из них. И тогда Каллену точно придётся взяться за оружие. Если бы пришлось идти сюда с Евангелиной, Рис отказался бы - она была прекрасным человеком и отличным храмовником, но убить его вряд ли смогла бы. Чародей не понаслышке знал, что со многими жителями Тени справиться под силу лишь самому сильному магу - которым он вполне объективно себя не считал, - и потому был готов к любому исходу.
- Держитесь в стороне, командующий.
Рис сжал в пальцах древко посоха и на секунду прикрыл глаза, засвечивая хрустальный шар на конце голубоватым светом. Отошёл на несколько шагов от Каллена, чтобы того ненароком не зацепило, и принялся сосредоточенно вырисовывать на покрытых вековой пылью и чёрной бархатистой плесенью камнях руны. Ломаные линии складывались в знаки, загораясь таким же светло-синим сиянием, как и шар, постепенно образовывая круг. Когда последняя руна была завершена, Рис вскинул руку вверх над центром круга, призывая магию Тени.
По пальцам словно пробежал разряд тока. Чародей задрожал, ощущая, как всё его естество наполняется силой, такой, что казалось, будто она способна разорвать его на куски. Рвано вздохнув несколько раз, Рис сжал посох свободной рукой ещё сильнее, а после сжал пальцы в кулак и резко рванул вниз. Руны связующего круга вспыхнули ослепительно-ярким белым светом, заливая всё вокруг, но лишь на несколько мгновений, после чего снова загорелись ровным синим пламенем.
Чародей шумно втянул через ноздри пропахший сыростью воздух.
Покажитесь. Я хочу говорить.

Отредактировано Рис (2020-02-02 23:37:04)

Услышав слова Рисса Каллен кивнул, отступил назад и опустил руку на эфес меча. Холодная и гладкая как озеро поверхность лезвия с тихим пробегающим по спине шелестом покинула ножны. Маги и Тень, Тень и демоны, демоны и маги. Во все времена это было диким и страшным кружением.
Однажды он уже держал клинок, - пусть и не этот, - у горла одной волшебницы во время Истязаний. Это было не в последний раз, но в первый и это ощущение запомнилось ему навсегда. Потому, что волшебница была особенной. Рис не был настолько же важен для него лично, но держать меч наготове для хорошего человека было тяжкой задачей с которой приходиться жить храмовникам. Кончено же одержимый маг уже не был тем-самым человеком, но ведь и члены Ордена не были бездушными и расчётливыми инструментами. И тем не менее он лучше многих понимал, как опасны последствия одержимости. Рис был абсолютно прав, его рука не дрогнет.
Он будет защищать Скайхолд, его жителей и Её до последнего, что бы не произошло.
Каллен наблюдал за тем как быстро и чётко маг очерчивает круг и выводит руны, как вспыхивает его посох и как взявшимся из неоткуда могучим потоком по воле Риса в мир хлынула магия. Могучая, но буйная и от того страшная сила наполняла воздух и камень, с ней невозможно было совладать никому и ничему кроме воли мага, который обуздал её и направил в пентаграмму. Руны ярко вспыхнули и вокруг них встали и заплясали дикий танец тени. В их движениях, в игре света и тени, Резерфорду мерещились демоны, откликнувшиеся на призыв, а полная бликов поверхность воды мерещилась ему потоком пламени. Но лишь на миг. Затем он моргнул и видение рассеялось оставив в напоминание лишь застывшую в жилах кровь.
После этого сложно было поверить, что заклинание не сработало. Тишина, окутавшая их и казавшаяся абсолютной, совершенно точно лгала. Не могло быть так, что вся эта магия израсходовалась в пустую. Так не бывает. Даже если ты прольёшь воду мимо стакана она в конечном итоге окажется на полу, окажется где-то, а такие могущественные чары были слишком большими, чтобы кануть в никуда. Но даже если так… даже если он допустил на миг такой исход, он всё равно оставался на стороже. Хитросплетения заклинаний и магии не были его коньком, но он хорошо знал долг и роль Храмовника.
Однако в итоге оказалось, что он был прав. Дальше в тоннеле раздался влажный хлоп и перед глазами мерещилось, на грани видимости и видения, нечто бледное. Он был практически уверен, что это не человек – так глубоко здесь никто не спускался не в эту часть подземелий. Стараясь держать в поле зрения и это призрачное нечто и Риса он удобнее перехватил клинок. Вид демона в подземельях будил в нём страх куда больший, чем он предполагал. Страх схватил его за горло, заставил беспокоиться сердце, принялся путать мысли и играть с разумом который вдыхал теперь жизнь в каждый камень и каждую отброшенную факелом и магическим посохом тень. И в след за этим страхом пришёл другой. «Что если я зря спустился сюда? Что если я не справлюсь?» Постыдное и мерзкое ощущение овладело бывших храмовником. Если бы не тот страшный опыт который ему пришлось пережить, он отнёсся бы к заданию иначе… «Я должен справиться. Если я не могу побороть свои собственные страхи, как я могу зваться командующим? Что если в дальнейшем случиться что-то подобное? Я не могу струсить, не могу…»
- Что это было? – сказал он так тихо, что его мог расслышать только чародей.
Хотя, возможно, всё это было чем-то абсолютно нормальным для медиумов?...