Имя персонажа.
Йяттар
Класс и специализация.
Саирабаз. Маг крови. Выучился обращению с двуручным мечом и пращой.
Возраст.
Примерно 56
Раса:
Коссит
Положение в обществе:
Наёмник
Имя персонажа.
Тарен
Класс и специализация.
Разбойник. Следопыт.
Возраст.
38
Раса:
Коссит.
Положение в обществе:
Наёмник.
Внешность.
Йяттар:
рост:
220 см.
вес:
120
телосложение:
атлетическое
цвет, длина, фактура волос:
Длинная густая седая грива с россыпью свалянных кос, перевитых красными холщовыми лентами, унизана красными бусинами в десяток тонов, горстью подвесок и колец из тёмного металла, широкие косы отводят волосы с лица и висков за рога. Рога эти – средней длины, двойные, симметрично окованы несколькими ободами из того же металла, с камнями и бусинами того же цвета.
цвет кожи:
сизо-серый
цвет глаз:
Красный
особые приметы: Следы от грубо наложенного шва на губах, уродливые, узнаваемые рубцы на шее, кистях и запястьях – долгая память о прошлой жизни и его месте в Кун. Когда задумывается о чём-то – очень характерно опускает подбородок и сводит руки на животе или за спиной – привычки возрастом в сорок лет – просто так не изжить.
Широкий нос, крепкий лоб, глубоко посаженные глаза. Узкие губы изувечены цепочками грубых шрамов. Рельефное, тяжёлое лицо. Да и сам – широкий и мощный. Движения – скупые и точные. Походка твёрдая.
Одет обычно в крепкий тяжёлый доспех, подогнанный по фигуре, или добротную, хорошо сшитую неброскую одежду. Любит вышивку, но строго в тон, приятно носить вещь, сделанную под тебя, но не кричащую на лигу о том, что она под тебя сделана. Предпочитает шнуровку, ненавидит пуговицы: «Маленькие. Отрываются. Потом искать их, пришивать».
Тарен:
рост:
218
вес:
130
телосложение:
Атлетическое
цвет, длина, фактура волос:
Седые волосы, ровно обрезанные по плечи, послушные, жёсткие. По толстой пряди за каждым рогом – собрано в широкие короткие косы. Ото лба к затылку – несколько тонких косичек, сходятся в одну, до лопаток. Рога раздвоенные, плавно уходят к затылку. Как и у брата – окованы кольцами металла, с подвесками и камнями.
цвет кожи:
Сизо-серый.
цвет глаз:
Красный.
особые приметы: Мочка левого уха – срезана под углом, обычно прикрыта массивной серьгой с ярко-синей подвеской. Злоупотребляет пирсингом и привесками к рогам. Почти всегда улыбается.
Предпочитает лёгкий мягкий доспех из кожи или чешуи, неприметный и блёклый. Зато в обычной одежде – не гнушается ярких красок, пряжек, вышивки и пышных рукавов... если на всё это есть деньги. Несмотря на могучее косситское сложение – мягкий и текучий, двигается бесшумно. Всегда держит спину ровно, не опускает взгляда.
Характер:
Йяттар:
Спокоен, как древние скалы. И в штиль и в шторм. Привычка к предельному сосредоточению саирабаза сделала своё дело – вывести Йята из себя задачка очень сложная. Внешне – безразличен и холоден. Многого не понимает в странном мире баз, ещё большее – понимает не так.
Вцелом – умён. Привычен к логическим задачам прикладного свойства.
Крайне наблюдателен, скуп на движения, аккуратен.
В восторге от простого человеческого быта – колоть дрова, варить похлёбку, штопать дыры на рубахе, латать брату колет – что может быть занимательнее? Саирабаз не имеет права на такое удовольствие - творить, мастерить, создавать уют. А баз это доступно. Каждому! С охотой занимается лагерем, готовкой, порядком в снаряжении. Любит азартные игры, но с какой-то своей, изощрённо-математической позиции, скорее как головоломки.
Испытывает неприязнь к чужой боли, своей – почти не чувствует – в силу привычки.
Тепло относится к животным и детям. Последние – имеют все шансы сесть рогатому великану на шею.
Искренне и крепко привязан к «брату», своему избавителю и родственной душе. Хотя, пожалуй, на взгляд среднего человека привязанность эта – нездоровая и странная.
Тарен:
Весёлый, лёгкий на подъём, улыбчивый. Вспыльчивый, легко заводится на перебранку. Знает о нравах баз куда больше большинства сородичей.
Несмотря на бОльшую в сравнении с прочими косситами общительность и кажущуюся открытость – имеет определённую склонность к садизму, скорее бытовому, нежели интимному, подавить и заставить слушаться – это уже само по себе удовольствие. Отводит душу на противниках или добытой дичи.
А собственная эмоциональность – ничуть не мешает эмпатической импотенции. Различить чужие переживания он может, а вот посочувствовать – вряд ли. Ну разве что то, что чувствуется брату.
Бесстрашен и любопытен, как молодой хорёк. Любит человеческие города за «этот интересный шум. Все куда-то идут, всем надо!» но ориентируется в глуши куда лучше.
Тянется в незнакомые места, к новым событиям, уличным сказителям, всему, с чем ещё не сталкивался. Порой, это отказывается чревато проблемами для обоих.
Очень боится остаться один, без поддержки и крепкого плеча старшего... Болезненно привязан к другу-брату-саирабазу, готов за него и убить и умереть. Убить, правда, охотнее... Легко поддаётся его уговорам и влиянию в целом.
Оба с переменным успехом стараются избегать всего, связанного с Кун.
Биография:
Коротко и сердито:
8:85 - 8:90 – где-то в эти годы где-то на Пар Воллене рождается Йяттар.
9:02 – у Йяттара обнаруживается склонность к магии. Он причисляется к саирабазам, приписывается арвараду.
9:07 – в небольшом посёлке, жители которого обслуживают фермы, появляется Тарен. Йяттар получает боевое крещение на границе.
9:08 – Йяттар начинает принимать участие в боевых операциях кунари. По большей части – подавление сопротивления на Сегероне.
9:12 – Йяттар участвует в нападении на Каринус. Дредоут чудом остаётся цел. Саиабаз впервые задумывается о специфике магии басра и отношению к ней.
9:13 – Йяттар впервые покалечен арварадом. Увечья признаны «не несущими существенного вреда, но не необходимыми». Тарен преуспевает в дрессировке стаи считавшихся неперевоспитуемыми мабари. Треть стаи в процессе «выбраковывается».
9:19 – Тарен получает «специальность» и первого саирабаза, для притирки.
9:21 – Тарен впервые выводит своего саирабаза в бой.
9:28 – ошибка в приказе, данном Тареном саирабазу, губит последнего. Тарен получает порицание и серию «бесед» с представителем тамассаран, но – по поводу неподчинения приказу к отходу таама. Начинает задумываться о сомнительности строя Кун.
9:29 – Йяттар теряет своего арварада. Поступает под надзор Тарена. Тарен срывается во время очередной карательной миссии на Сегероне. Арварад и саирабаз братаются.
9:31 – Высадка под Киркволом в составе команды Аришока. При первой же возможности братья бегут, примыкают к отряду тал-васготов.
9:32 – таам тал-васготов уходит с Рваного Берега вглубь страны. Братья дают друг другу имена. Один из воинов-тал-васготов берётся обучить Йяттара владению мечом. Йяттар получает новые рога. Таам нанимается на сомнительные приработки.
9:34 – Таам тал-васготов нанимается провести до небольшого порта группу отступников из кирквольского Круга. Чудом уничтожает отряд высланных следом храмовников. Йяттар впервые пробует магию крови. Опасаясь погони – таам отплывает на том же корабле. В Денериме – косситы узнают о резне кунари в Киркволе. Таам распадается. Братья уходят куда глаза глядят. На последние деньги Тарен покупает лютню.
9:34 – 9:36 – братья нанимаются всюду, куда берут. Разгрузка судов в порту, помощь в отстройке разрушенных во время Мора стен... Уходят на запад с торговым караваном, в охране которого остаются на год. Йяттар учится читать, Тарен – обычаям местных, обзаводится собственным конём-тяжеловозом.
9:37 – обострившееся до состояния войны противостояние храмовников и магов только подкидывает работы.
9:38 – 9:40 - Возвращаются в Вольную Марку, делают крюк через Ривейн. Тарен дарит коня старому другу из таама.
9:41 - При специфических обстоятельствах нанимаются знатным купцом из Орлея, для защиты его поместья и семьи.
9:41 – 43 – успешно отсиживаются в поместье своего патрона и господина, меж тем честно отрабатывая своё жалование. Идея вступить в инквизицию отвергается почти сразу – по слухам в её рядах замечен коссит-кунари.
9:44 – Предотвращают покушение на жизнь малолетней дочери нанимателя. Тот перевозит семью в Вал Руайо. Йяттар серьёзно ранен, пару месяцев проводит под надзором лекарей. Наниматель более не имеет возможности содержать на службе приметных воинов-косситов. Братья возвращаются к наёмничьей жизни. С неплохими рекомендациями.
9:45 – по личным причинам принимают решение попасть в Тевинтер...
Долго и пафосно:
Йяттар:
Саирабаз – это решало его судьбу.
С самого детства и до последнего вздоха. Что должен делать саирабаз? Подчиняться приказам, соблюдать дисциплину, быть послушным. Учиться, когда это позволено. Колдовать, когда велит арварад. Всё. Так велит Кун. Он – был послушен. Он – учился. Он – колдовал. Он не знал и не ждал иного. Ведь так велит Кун. Просто он, саирабаз, потому, что и имени у него тогда не было. Что дозволено саирабазу? Думать и наблюдать. Этого – не могут отнять даже Бен-Хазрат. Особенно, если не давать им повода.
Сорок лет саирабаз был послушен. Он не давал причин усомниться в себе и в своей верности Кун. А потому мог позволить себе это удовольствие – думать и наблюдать. Он видел как падают с неба капли, как золотым порохом вьётся в лучах солнца пыль, как ветер гнёт травы, как со звоном ударяет металл о металл. Капли оставляют в пыли следы, вбивают её в землю или камень. Травы – выпрямляются, стоит ветру стихнуть, один металл – оставляет на другом шрамы. Поразительно крепко скованное цепочками мелочей, всё имеет причины, последствия и сопутствие, оставляет свои следы от начала к концу и меняется по пути. Всегда одинаковые цепочки. Узнав одно звено – можно узнать всю цепь. Очень увлекательно, когда на это у тебя есть почти всё твоё время.
Он видел чужие земли, где басра отчаянно сопротивлялись порядку, когда в бой бросали его каратаам, слышал обрывки их разговоров, рассматривал осколки их быта. Узкие прорези маски скрывали его и его мысли от прочих лучше, чем их самих – от его взгляда. Маска не мешала слышать. Он – слышал и запоминал, старался понять, что движет басра, почему они те – кто есть, почему отвергают Кун, ведь Кун – есть порядок, цель? У басра были свои цели, свой порядок, свой уклад, столько незнакомых понятий и слов… Их хрупкие, непозволительно свободные саирабазы творили невероятные вещи при помощи общего с ним дара. Более тонкие, более изощрённые… совсем не такие, как он привык. И друг с другом они – совсем не такие, эти басра. В кунлат нет подходящего слова для описания всего этого и потому для себя он пользовался иноземным – «красота». Она была и в Кун – но совсем иной. И не для него.
Саирабазу всё больше нравилось это – наблюдать, слушать, а когда возможности не было – думать об увиденном.
Однажды он слишком увлёкся: меткая стрела – не отклонённая им - вгрызлась в горло его арварада. Саирабаза не убили только потому, что всю жизнь он был очень послушен. Полезен. Покорен. И сделал всё, чтоб ни на минуту не остаться без надзора.
И появился новый арварад.
Этот – был куда моложе и… Сперва саирабаз засомневался, но вскоре уверился. Этот – тоже любил наблюдать и думать. Тоже увидел «красоту» вне Кун. Теперь наблюдать стало интереснее. Вот только этому арвараду нужен был не новый саирабаз под надзором. Ему самому нужна была чужая рука а не конец повода – в своей. Он утратил покой и Цель. Ему не хватало контроля. Не хватало сил. День ото дня он всё реже брал в руки подчиняющий жезл, словно боялся его коснуться. Это беспокоило саирабаза, мешало думать. Что если его собственного контроля – не хватит на двоих? Если когда это будет нужно – арварад не сможет сделать то, что должно? А что если… это заметит кто-то другой? Долг велел сообщить стоящим выше, исправить то, что неверно. То, что не соответствует Кун. Но… как же «красота»? Мальчик… а про себя саирабаз давно называл надзирателя чужим словом «мальчик», был единственным среди знакомых ему, кто тоже её видел. Что будет – если он попадёт Бен-Хазрат?
Снова только думать? Снова одному? Этого теперь было мало.
В мысли, что их теперь – двое – было что-то новое, тревожное и волнующее…
…
Весь таам понёс в этот раз большие потери, от его каратаама осталось менее половины. Удивительно. Противники не превышали таам числом а отвагой и бесстрашием – вызывали лишь уважение. Он больше не считал, что их сопротивление – ошибочно. Им было, за что умирать. Но они – были по разные стороны. Метнув в остатки пехоты обломок прежде оборонявшей их баррикады, саирабаз огляделся – одного из его сородичей оттеснили от отстатков таама. Приставленный к нему арварад - лежал в пыли, заливая её чёрно-алой влагой из развороченного живота. Вот и всё. Саирабазы встретились взглядами – на один удар сердца. Его не станут отбивать. Мгновением позже в сжимающемся кольце врагов вспыхнул живой факел. Своих саирабазов среди них не было.
А «мальчик» - выронил жезл.
Саирабаз сделал шаг в сторону, закрывая его от глаз прочих кунари…
…
- Это… неправильно.
Ни походный лагерь ни учение Кун не подразумевали такого понятия, как приватность, но сейчас они оказались вдвоём, тесную комнату чьего-то разорённого дома освещал чадящий факел. Саирабаз разглядывал собственную цепь и крепкое кованное кольцо в стене, к которому её приладили. Для чего оно было нужно? Для чего была комната? Он обернулся на голос арварада.
- Это – неправильно, - повторил он увереннее, - ведь так… не должно быть.
Саирабаз не шелохнулся.
- Кун – есть порядок и цель. Но чья цель? Живых… инструментов?
Саирабаз чуть склонил голову. Реагировать было рано.
- Чья? – у арварада тряслись руки, жезл звякнул об пол и покатился в сторону, - что, так и будешь молчать? Ты! Живой ты там под своей маской? Есть там ещё что-то??
Саирабаз напрягся. Слишком громко. Если его услышат…
«Мальчик» дёрнулся навстречу, вцепился в звенья цепи и дёрнул на себя. Саирабаз рухнул вслед за жезлом и перекатился на бок, позволяя подтянуть себя ближе.
Замок хрипло щёлкнул, не привычный к тому, чтоб его отпирали, кандалы разошлись надвое.
- Ну что? Так и будешь мяться, как колаба, пока не забьют??
Слишком громко. Арварад сдавленно выдохнул сквозь зубы и замахнулся на саирабаза. Тот медленно поднял непривычно лёгкие руки, разглядывая бугры рубцов на запястьях.
Как это?
«Мальчик» осел на пол, бессильно уронил голову, раздражённо царапнул ногтями по собственным рогам.
- Чттттоб тебя!
Саирабаз протянул к нему руку, осторожно провёл пальцами по всклокоченным волосам. Полусшитые губы двигались с трудом, говорить он не привык. А потому, чуть помедлив, низко выдохнул одно слово. Его не было в кунлате но знать его должны были оба.
- … брат?
Тарен:
Никакое «имя» не может быть яснее и почётнее этого.
Арварад – подумать только!
Но Тамасарран – не ошибаются. Сперва было решено, что судьба мальчика – стать таардатрасом, уж очень хорошо умудрялся он ладить с любым зверьём. Был живым и бойким, энергичным и вечно ищущим, смешливым, открытым. Даже слишком живым – для кунари. Впрочем, все беседы и наблюдения утвердили старших в том, что ничего опасного не было в той жажде жизни, жажду жизни Кун не осуждал.
Но чем старше становился мальчик – тем больше мнение воспитателей склонялось в сторону того, что под опекой очередной «сдерживающий зло». Он не ладил со зверьём, он – подчинял. Всё такой же улыбчивый, смешливый, открытый. Силой, волей, страхом. Обещанием уверенности в твёрдой руке хозяина, под которой нечего бояться, она даст порядок и даст защиту. Нужно – только подчиниться. Скот, пригодный в хозяйстве, слушался взмаха его руки и припадал на задние ноги, видя в ней плеть. Свора привезённых из-за моря псов – спустя месяц «работы» - поредела но льнула к его ногам и без колебаний бросалась рвать всё, на что он укажет.
Мальчик – не видел в своих подопечных живого, лишь инструмент. Инструмент – подлежит наладке. Подлежит заточке. Правильно применённый – он приносит пользу. Испорченный – выбрасывается. Либо чинится. Как чинить доверенные ему инструменты он не знал, но использовал бережно и умело. Во имя и согласно Кун.
Своего саирабаза арварад настраивал долго. Заточка тоже заняла время. Новый инструмент был непривычно сложным и опасным, но и куда более эффективным. Обучение – определённо стоило результата, жезл управления довершил то, что не позволяло отсутствие опыта. Совершенный инструмент в уверенных руках – показывал впечатляющий результат, их общая сила приносила пользу на границе и дальше, несла глупым басра Кун, давала цель и порядок! Даже если по началу они сопротивлялись…
…
Он был в авангарде, уверенный и неугомонный. Соответствующий всем требованиям. Но всё такой же любопытный и живой. Слишком живой.
Инструмент не доставлял проблем, покорный и безропотный, оставалось вдоволь времени на то, чтоб оглядываться вокруг. Наблюдать. Арварад наблюдал. И… вот загадка – чем больше он наблюдал, тем меньше действия бас казались глупыми. То, что они говорили, что думали, за что боролись… странным образом волновало. Скользким холодком тревожило внутри заставляло всматриваться или наоборот – отводить глаза. Кабетари имели что-то помимо порядка, обязанности и долга. Порой ставили это превыше. Превыше всего. Странные, жалкие идеи. Ущербные, язвимые… но притягательные. Связанные кровью и даже нет, они сами связывали себя некими узами, держались за них с ожесточением загнанной в угол крысы – жалко, но отчаянно.
И не понимали, как в Кун может быть иначе.
Арварад не понимал их. Но всё чаще ловил себя на мысли, что хочет понять.
Ощутить, как это…
…
Разведка недооценила сил сопротивления. Позже кто-то серьёзно ответит за свою преступную беспечность перед самими Бен-Хазрат. Но сейчас эта мысль не несла утешения, лишь отвлекала. Ряды пехоты редели, не смотря на усилия каратаама, проклятые тал-васготы пополам с местными лезли как из-под земли! Арварад крепче стиснул пальцами жезл, вскинул его выше. Его саирабаз глухо зарычал – управление причиняло боль. Но арварад знал – «инструмент» способен на большее. И сейчас это было нужно, как никогда.
Пальцы саирабаза вспыхнули алым, ветер подхватил с них не гаснущие искры, несколькими мгновениями позже под его сдавленный стон там – в рядах врага – взвился в небо столб колдовского огня, взвыли, перекрикивая рёв пламени, десятки глоток. Отчаянно, в последний раз. Дав инструменту отмашку перевести дух, арварад шагнул к краю уступа – пока его надзор не нужен, пригодится меткость. Копьё легко легло в руку, чиркнув напоследок по колчану за спиной, но пустить его в дело он не успел…
Что-то мерзко хрустнуло там, внизу, перелилось в хриплый визг и оборвалось толчком, выбивая из под ног плиты сланца!
У них же нет саирабазов! Как?!
Арварада швырнуло вниз, на тела своих же, накрыло комьями земли и каменным крошевом. Он тяжело подскочил на ноги, оскальзываясь на собственных же разлетевшихся копьях и стараясь унять гул в голове, огляделся. Машины? В донесении не было ни слова о дальнобойных машинах!
Строй сбился, где-то далеко слева протрубили отход. Отойти и перегруппироваться, верно. Он метнул так и не выпущенное из рук копьё в ближайшего врага, оглянулся снова…
Инструмент! Где его саирабаз???
Рог зашёлся снова, кто-то рядом дёрнул его за плечо, но в ответ получил удар наотмашь. Не сейчас. Саирабаз?
… он поднялся на ноги в паре дюжин шагов, тяжело. Держась за голову. Могучий и уязвимый, на голову выше врага, что теперь отделял саирабаза от надсмотрщика. Цепи разорваны, нагрудник измят – не то броня не то кандалы. Это был его саирабаз, арварад узнавал его и не узнавал…
Маска раскололась. Куски мятого золота свисали с обрубков рогов. Шов вспорот, разорванные губы заливают подбородок и шею чёрным.
Арварад замер… Он никогда не видел свой инструмент – без маски. Никогда не задумывался, что там. Кто? Сейчас на него смотрел сородич. Живой. Совсем молодой, едва не моложе его самого. Измождённый и изуродованный мальчишка. Раскосые глаза неестественного для косситов голубого цвета медленно обвели происходящее и снова впились в арварада. На бледном лице проступил ужас.
- Стой!
Рог всё надрывался, теперь – дальше. Таам слаженно отступал. Первого вывернувшегося ему навстречу – коренастого низкорослого база – арварад снёс одним движением, раскроил голову надвое. Ребром управляющего жезла. Смяв в ком череп вместе с лёгким шлемом.
- Стой!
Стой там! Стой, стой, стой!
Второго поддел рогами. Далеко… далеко! Стой!
Саирабаз не двигался, ошалело глядя по сторонам. Боялся… или получил приказ? Шаг. Ещё. Снова. Чей-то меч свистнул у плеча, подпорол ухо. Свиста не слышно. Как и хруста рёбер мечника.
- Стой! Нет… Иди ко мне!
Рёв толпы не перекричать. Что-то бьёт в грудь. Арварад оборачивается для ответа и запинается. Стен. Отступать? Но как же..?
Он оглядывается.
Саирабаз окружён. Всё ещё слишком далеко. Он не сопротивляется, так и не отводит от надсмотрщика взгляда. Ужас на лице, искренний, растерянный, почти детский. Он неловко вскидывает руку навстречу. Неестественные, неправильные для коссита глаза тускнеют за мгновение до того, как его смывает толпой. А через удар сердца – среди мешанины тел в небо взвивается огненный столб!
Стой…
Волна горячего воздуха норовит сбить с ног, но делает это новый удар. Снова стен. Отступать?
Есть.
…
Время текло странно. Тягуче, вязко. И словно мимо него.
«беседы» - так это называется… Беседы – не выявили ничего критичного, недопустимого. Он беспокоился об инструменте. Излишне, это непозволительно. Он сказал, что осознал. Он сказал, что ошибся. Он уверен, что не повторит ошибок впредь.
Пригоден.
Теперь жезл жжёт руки уже ему, так, как выжигал нутро его «инструмента». И даже в скорости есть новый саирабаз. Послушный, тихий, давно настроенный кем-то до него. С длинной седой гривой и глубокими рубцами на руках. А какими были волосы голубоглазого мальчика? У него были волосы?
Он такой же живой, как прежний? А какие у него глаза? Никогда, никогда не снимать маску!
Арварад мечется, когда думает, что его не видят. Ему тесно в Кун. Холодно и пусто. А как это у баз? Такое странное слово. Баз ведут себя не так…
Интересно, каково это?
…
Месяц протёк мимо. Тягуче и вязко. Холодно, как болотная слизь.
Саирабаз слушается, молчит. Молча наблюдает за ним. Глазами неизвестного цвета.
…
Саирабазы встретились взглядами – на один удар сердца. Его уже нельзя отбить.
Спустя пару ударов сердца в сжимающемся кольце врагов вспыхнул живой факел.
Как тогда.
Стой!
Арварад не виноват. Не виноват же?
Теперь жезл жжёт уже нестерпимо, нет никаких сил держать.
…
- Это… неправильно.
Тишина.
- Ну что? Так и будешь мяться, как колаба, пока не забьют??
Саирабаз молчит. Смотрит. Какого цвета там глаза? Арварад замахивается. Разбить, разбить эту клятую маску! Какие там глаза?! Саирабаз медленно вскидывает руки. Как тот, другой…
У арварада подкашиваются ноги. Он оседает на пол, сжимается в комок.
- Чттттоб тебя!
… что?
- … «брат»?
Что???
Арварад замирает. В ушах – звенит и давит. И вдохнуть почему-то не выходит. Он судорожно кивает, вжимается скулой в тёплую ладонь. Сдавленно всхлипывает, подаётся вперёд, упирается лбом в полуприкрытое нагрудником-кандалами плечо.
- Тише, брат, - грубые руки неумело гладят его по волосам, по спине… успокаивают?
- Тише, тебя услышат... Не надо так. Тише, брат…
Арварад нервно цепляется за борт ошейника, заглядывает в прорези маски.
Не голубые…
Он шумно выдыхает и снова упирается лбом в плечо саирабаза. Неужели у бас – так? Интересно, как это – «семья»?
- Да, брат. Я живой. Только тише…
«Братья»:
Разумеется, братьями по крови они не были. Кунари не признают и не знают своего родства за вычетом селекционных метрик Тамассран. Просто двум асала-таар повезло встретиться до того, как оба попали в руки перевоспитателей и не позволить друг другу расплескать своё безумие вовне. Одному нужен был собеседник, которого он не имел четыре долгих десятилетия, чтоб наконец высказать всё, что он видел и над чем размышлял, второму – до судорог и мигрени недоставало того, что баз называют мягким, сложным для фонетики кунлата словом «семья».
И было уже непонятно, кто кем управлял а кто – подчинялся и сохранилась ли между ними именно эта связь.
Дни шли своим чередом, совсем иные внутри но подчёркнуто обыденные для стороннего взгляда. Не дать понять, что что-то изменилось – стало новым развлечением, опасной но необходимой игрой. Внутри Кун по-прежнему было тесно, но вырваться вовне – нереально.
До того, как в 9:31 века Дракона по исчислению юга одна поистине безумная баз – не похитила само Писание Кослуна, что вот-вот должно было вернуться Кун!
Разгневанный Аришок пускается в погоню, помимо прочих на борту его дредноута оказывается проверенный многими битвами каратаам, в составе которого – и наши самоназванные «братья».
Шторм, крушение у берегов Вольной Марки, вынужденная стоянка лагеря в доках древнего города, разлад в рядах кунари…
Кто-то бежит сразу, кто-то – оценив ситуацию. Аришок не может позволить подобное. Верных Кун – посылают на поиски дезертиров.
…
- Лучшего случая не предвидится.
Саирабаз растирает виски под маской. Оглядывается на полог тента, медлит, стягивает её с обломков рогов.
- Уверен? Попытка всего одна. А жезлы… не только у меня.
Арварад тоже опасливо смотрит на тот же полог.
- Уверен, - саирабаз тянет спину, с явным удовольствием – затекла от колодок и ремней, - он не отпустит теперь больше одного. Кого, кроме меня? Кто из них – сильнее? А надсмотрщик у меня уже есть.
- Да уж, - арварад усмехается, - это ты у нас – наблюдатель. Всё взвесил? Решил?
Саирабаз щурится. Заходит за спину, обнимает его за плечи. Утыкается широким носом в шею арварада.
- Решили. Только так. Ты – решил?
- Решил, - арварад осторожно кивает.
Накрывает руку саирабаза своей, проводит пальцем по грубой гряде рубцов.
- Идём.
- Да.
- Только… прости. Цепи. Вдруг войдёт кто-то?
- Конечно.., брат.
…
Зачисленные в один из таких карательных отрядов, братья понимают, что лучшего шанса уже не подвернётся. Незнакомая местность, незнакомые нравы, совсем другой мир…
Выбравшись к лагерю тал-васготов в составе немногочисленной группы, оба нападают на своих же и прибиваются к том, по чьим следам шли.
Короткая передышка. Снова всё обдумать, рассчитать с учётом нового, рассказанного прибывшими ранее.
Разбой – занятие недостойное, но в новом мире ничего не получить просто так, нужно золото. Много.
Патруль стражи из баз.
Противник не серьёзный, но одно дело – распри между «рогатыми» и совсем другое – конфликт с местной властью. Нужно уходить, и быстрее. Лагерь тал-васготов раскалывается надвое. Одни – не хотят сниматься с места, другие – ждать облавы из города. И все – доверять саирабазу без маски и кандалов. Впрочем, саирабаз - хотя бы отчасти свой…
…
Ливень. Тропы на обрывистом берегу под ним становятся только опаснее. За то не хранят следов. Едва ли за ними будет погоня, но лишняя предосторожность не часто бывает лишней.
- Идём, - арварад перетянул и оправил ремень колчана.
С десяток копий – должно хватить в любом случае. Заплечный мешок. Подсумки. Еда, огниво, верёвки. Какая-то мелочь на дне, в ворох корпии зарыта склянка лечебного зелья – чтоб не разбить.
- Ну?
- Погоди! – саирабаз перехватывает его руку, не отпускает.
За его спиной небо рассекает молния, мокрую насквозь гриву прибило к плечам, редкая на изувеченных губах улыбка – как оскал.
- Что? Идём!
- Стой, - гром заставляет вздрогнуть, - Стой. Я хочу имя! Сейчас!
- Что?
- Имя, - саирабаз срывается на смех, - только моё. Раз мы по-настоящему уходим!
- Имя? – арварад растерянно загребает за рог смытую дождём на лицо прядь, - чтобы я..?
- Да. Дай. Сейчас. Мы больше не вещи. Не инструменты!
- Х-хорошо…, - арварад запинается, думает с минуту, - ммм… Йяттар?
- Что оно значит?
- Да ничего… тебя! Только тебя.
- Только меня? – саирабаз снова улыбается. – «йят-тарррр»… пойдёт!
- Погоди, теперь ты. Я тоже хочу!
- Сейчас.., - Йяттар щурится но новую вспышку в небе, - Тарен?
- … как… «таран»? – арварад вопросительно приподнимает бровь.
- ТАрен, - саирабаз вскидывает палец, указывая на ударение, - никаких предназначений, никакого лишнего смысла. Ты – Тарен…
Холодная от дождя ладонь ложится арвараду на грудь.
- Я…
- Вашедан!! – зычный голос перекрывает рёв стихии.
Предводитель тех, кто уходит. Стен. Был стеном. Но повадок своих не оставил.
- Если вы, два бас-дэфрансдим, сейчас же не вернётесь в строй..!!!
- Есть, - Тарен силится не рассмеяться.
- Да, - Йяттар кивает, с самым серьёзным видом.
Стен обводит обоих хмурым взглядом, морщится и кивает на тропу. Вот на тебе: нет Кун – нет дисциплины!
Братья переглядываются, обмениваются улыбками и шагают за ним.
Из следы тут же слизывает ливень…
…
Серый караван уходит вглубь материка. Подальше от Аришока, от гнезда Кун в порту, от страшного города, пронизанного цепями, застарелой болью, оплетённого трещинами в Завесе. Чем дальше – тем легче саирабазу дышать, тем легче вольный таам находит работу, перебиваясь с разбоя на найм. Тем сильнее пропитывается местным колоритом, обычаями и условностями арварад. Стен таама – суровый гигант с золотыми глазами и кулаками, как кузнечные молоты – всё чаще нанимается к магам, контрабандистам, прочей дряни. Среди баз маги – вне закона, но не настолько, как то было бы в землях Кун. Они хорошо платят, меньше спорят, пусть и требуют не мало за свои деньги. Зато куда менее придирчивы к цвету кожи охраны и наличию рогов. А на случай какого магического непотребства – в тааме оказывается свой «маг». Он чует творящиеся заклинания, наблюдает, всегда начеку… а ещё у них можно учиться. Как всегда – наблюдая.
Саирабаз учится читать и говорить на местном, книги – полезны, стен – одобряет.
Тарен ловит тоже на лету, с некоторых пор он – дипломат таама. Для местных - всё равно диковинный зверь из-за моря, но понимает их куда лучше прочих тал-васготов. Сглаживает непонимания, внушает доверие, шутит.
Несёт ещё пару обязанностей, известных строго в кругу таама.
...
Раннее утро. Сонное небо досадливо скалится ломаной линией холодной лазури над контуром горных вершин. Сами вершины толком не видно сквозь тусклое, покрытое пылью и засиженное поколениями мух чердачное окно, если не приглядываться. Но свет всё равно холодный, тоскливый.
Таам спит, весь пол снятого накануне чердака плотно выстелен серыми тушами под цветастыми покрывалами.
Утреннее солнце светит одному Тарену, он сейчас на часах.
Коссит сидит неподвижно, завернувшись по пояс в своё одеяло, опирается загривком о массивную балку крыши. Пальцы медленно скользят по глубокой гравировке, сползают на затёртую оплётку.
Подчиняющий жезл. Практичное, разумное приспособление... безжалостное. Потёртые грани нехотя отражают тусклый свет, позолота кое где облупилась, обнажая сталь с какими-то прожилками.
Тарен оглядывается на спину брата, тянется к ней рукой. Одёргивает себя, медлит... поправляет сползшее во сне одеяло и снова возвращается к своей крышной балке. К своему жезлу. К своим мыслям. Выдыхает сквозь зубы. Жезл едва заметно подрагивает в пальцах...
На баз-саирабазов эта дрянь действует через раз или того реже. Почему?
- Даже не вздумай выбросить.
Тарен вздрагивает, оборачивается на голос. Уверенный и тихий, многообещающий. Стен. Приподнялся на локте, сверлит арварада тяжёлым взглядом.
- Никогда, - Тарен криво скалится.
Он взвешивает жезл в руке и убирает обратно – в узкий паз на боку колчана для копий.
- Он не должен один контролировать это. Для контроля есть я. И если когда-нибудь...
- Паршшшшара.., - сонно рычит кто-то рядом, требуя тишины.
- Трепло, - поддерживает его хриплый голос из противоположного угла.
Стен согласно кивает и укладывается снова.
Тарен отворачивается к окну.
Йяттар молча улыбается под своим одеялом.
...
Маги людей – забавные и нелепые, они зачем-то носят эти свои красивые, расшитые платья, выделяющие их в толпе лучше клейм на лбу, не выпускают из рук неуклюжие разукрашенные сарато-бас… и в то же время пытаются скрываться? Йяттар старается быть умнее, предельно похожим на остальных в тааме. Кто-то из серых берётся учить его держать меч. Чтоб не выделялся из толпы и отрабатывал пайку. Йяттар не против, учиться – всегда хорошо. Всегда полезно. Грозой поля боя ему не стать, но само сложение коссита уже даёт фору. Привыкшие к тяжести кандалов, руки легко удерживают меч.
Одной одежды и меча за спиной, увы, мало…
…
- … зачем? – Йяттар удивлённо смотрит на брата.
- Для тебя, - он что-то сосредоточенно прикидывает, замахивается.
Ручной топорик, оставленный для рубки мяса да колки дров для костра – с хрустом вгрызается в череп. Брызги крови пополам с костяной крошкой прыскают в стороны.
Бен-хазрат застали таам врасплох, двое – тяжело ранены, один сегодня отправится на последний костёр. Тарен – задумчиво разглядывает отрубленный рог их вожака.
- Пойдёт, трещин нет.
- Ннне надо. Зачем..?
- Молчи, саирабас, - стен говорит тихо, опирается на меч правой рукой.
Левая висит плетью, повязки на ней – потемнели и блестят.
- Они шли за безрогим. Сам слышал. Ты – приметный. Или уходишь или…
- Мы сделаем тебе рога, - Тарен улыбается, жутковато, под топором хрустит второй рог, - лучше прежних! Смотри какие! Кузнец приладит. Из тех ребят, с которыми в начале сезона везли груз.
Йяттар берёт из рук брата ещё сочащийся влагой рог, рассматривает, ковыряет расщепленным ногтем. Оглядывается на стена.
- И оковку, - скалится он, - сильверитовую.
- Как скажешь, брат. Будет лучше, чем у самого Аришока!
…
Неделю спустя – саирабаз уже почти не отличается от прочих тал-васготов таама. Шикарные полированные рога увиты стальными и сельвиритовыми обручами, окованы на концах хищными острыми клювами. Не только у него – крепким металлом расцветил себя весь таам, а кроме – насечка, гравировка, камни. Косситы входят во вкус, пробуют такую чуждую для Кун – «индивидуальность».
Тарен увешал рога горстью подвесок. Звенит теперь, как парадная упряжка, но доволен собой до одури.
Впрочем, далеко не всё выходит починить так просто…
…
- А с лицом у тебя что?
Хрупкая эльфийка. Маленькая, почти девочка. Всё в том же дурацком расшитом платье. Хотя её - красивое, ей идёт. Прочие наниматели давно поняли, что косситы – не лучшие собеседники, но эта не отстаёт. Уже и за косы успела потрогать и меч подержать просила. Чуть не убилась. Но не отстаёт.
- Ничего, - Яттар не понимает вопроса.
- Ну… вот это, - девочка проводит пальцами по губам.
По своим, прикасаться к собеседнику ей боязно. Да и не дотянуться.
- А.., - саирабаз запинается, ловит суровый взгляд стена из темноты, поджимает губы, - … Тевинтер…
Слово приходит в голову внезапно. Что ж, отличная версия. Стен медлит, кивает. Брат косится на него и отводит глаза, прислушивается…
- Как так? – не унимается волшебница.
- Военнопленный, - вздыхает Яттар, - да ещё и… я ж не маг. Посчитали полезным. Грузил тяжести… много говорил.
Девочка бледнеет, он кивает, задирает рукав. Она запинается на ходу, осторожно тянется к рядам рубцов на жилистом запястье.
- Так вот.
Эльфийка закусывает губу. Гладит пальцами по бугристым отметинам. Сглатывает.
- Не все маги – такие!
Тарен морщится. Йяттар осторожно отводит руку, одёргивает рукав. Улыбается.
- Знаю.
- Мы не…
- Знаю.
- В нашем Круге…
- Я помню.
- И не боишься?
- Я пока не понял, чего бояться. Расскажи, баз. То, что ты сделала со стражником. Как?
- А, это.., - она заминается, - это не…
- Что?
- Магия крови. Я не одержимая! Он меня вынудил и..!
- Просто расскажи…
…
Порой работает.
Правда, не всегда этого оказывалось достаточно.
…
Маленькая эльфийка падает в пыль. Грудь распорота от плеча до подреберья, белёсые колышки тоненьких рёбер торчат из тёмного месива. Платье уже совсем не такое красивое. Саирабаз смотрит на высокого человека в блестящей броне. На груди – алеет меч, охваченный пламенем, в глазах – презрение. И что-то тёмное, липкое и горячее.
Его собственный клинок – в крови эльфийки.
Пойманы врасплох. Шли за девочкой. Наниматели – сбились в кучу, перепуганы до смерти. Ещё немного – и попризывают такого, что лучше б было самим их передавить. Брат за спиной – выхватил копьё. Но перевес сил не в пользу таама, у охотников пятеро лучников, у таама в состоянии – один Тарен.
Саирабаз не смотрит ни на него ни на мужчину с мечом на доспехе. Он неловко опускается на колени, привлекает к себе девочку, гладит по слипшимся волосам.
- Брось труп! Почему они смотрят на тебя? – рычит храмовник.
Правда смотрят?
- Я … их отец. Многих, - брат говорил, что врать баз надо легко, любую чушь говорить уверенно, - ждут, что я скажу.
- И что ты скажешь?
- … опустить оружие.
Ненавидящий взгляд стена чувствуется хребтом через нагрудник. Йяттар опускает голову, вслушиваясь в тихий шелест металла.
- Паршара, я сказал, - он накрывает развороченную грудь девочки рукой, да стойте ж вы смирно, - басра ката…
Последняя пар слов – на тон тише.
Как ты там говорила?
Храмовник делает шаг навстречу. Запинается. Саирабаз не поднимает головы, он неподвижен, кажется полностью сломленным скорбью. Храмовник удивлённо округляет глаза, успевает поднести к лицу руку. Сквозь пальцы, заливая латную перчатку, скользким тяжёлым облаком сочится кровавая пена. В поток вливаются новые струйки – из ушей, ноздрей, глаз. Всё кипит и пенится, сбивается в тёмные комья. Пришедшие с ним – закономерно оборачиваются к пленникам. Но те разоружены и напуганы не меньше преследователей. Саирабаз запускает могучую пятерню под раскрытые цветком рёбра…
Дюжина копий – из камня, корней и грязи – взвивается в небо! Тех, кого не разорвало сразу, вминает в землю секундой позже, крики вырождаются в треск, скрежещет металл, проминаясь о камни, земля под ногами вздрагивает. Тяжело вздыхает напоследок и затихает, увлекая в себя покойников.
- Кунари не знают своих отцов, - Йяттар улыбается, глядя в побелевшие глаза храмовника.
Снова гладит по голове девочку. Дурнота и слабость накатывают волнами. Пройдёт. Она ж предкпреждала.
- Спасибо, баз. Я не боюсь твоей магии…
- Вашедан!! – в затылок врезается весомая каменюка, не критично, но чувствительно.
Стен на удивление мягок. Должно быть, ещё под впечатлением.
- Бас-дэфрансдим!!! Клянусь исподним Аригенны – в следующий раз я снова одену на тебя маску!!!
Тарен оседает на траву, опирается на своё копьё и заливается нервным хохотом.
Следующий камень достаётся ему.
- Где твой жезл, недоумок???
…
- Как ты это сделал?? Ты маг?
Снова эльф. Немолодой, тихий. Это он нанял таам.
- Саирабаз, - поправляет Йяттар.
- Это маг, да? Но ты не похож…
- Косситам не идут платья.
- Это не..! – аж уши поджал от возмущения, - кровь Андрасте! Как ты это сделал?
Отряд несётся едва не бегом. Как можно дальше от места побоища. Как можно быстрее. Маг не отстаёт. Идти… тяжело. У стена тяжёлая рука. Да что ж эти эльфы – такие въедливые?
- Девочка научила.
- Она не могла! Ты знал её сутки. Ты молчал! У тебя руки..!
- И у тебя – руки. Причём тут – руки?
- Пустые, - эльф сбивается с дыхания, - были…
Он цепляется за локоть саирабаза.
- Научи меня! Если бы мы умели такое! Мы бы никогда не..!
Йяттар рычит. Бесполезно. После того, что видел этот остроухий в своём «круге» - рыком его не напугать.
- Хорошо, - сдаётся Йяттар, - сначала – закрой рот. И выброси этот костыль. Это – Кос. Сила… земли, да. Она не в палке и не в словах. Она в тебе. В земле. И в тебе.
Он ударяет кулаком себе в грудь.
- В той силе, что в тебе. Ты зовёшь её… из-за «завесы». Из «вокруг». Кормишь и указываешь цель. Для этого не нужно читать стихи и махать палкой.
- … н-не понимаю.
- Думай… до Ферелдена плыть далеко. У тебя много времени. Думай. И задавай вопросы. А ты..? Как ты заставляешь срастись разрубленное мясо?
…
Но миф про рабство в Тевинтере и побег усилиями таама – прижился.
В порту Денерима отряд нагоняет весть о резне, устроенной в Киркволе Аришоком. Держаться таамом становится опасно. Выбравшись за городские стены, тал-васготы разбились на меньшие группы, по двое-трое, и рассыпались кто куда…
Стен наверняка вздохнул с облегчением.
Братья пошли своей дорогой. Наёмничий путь – через буреломы, болота, за золотом и медью, в ожидании клинка у горла или стрелы в спину. Связываться с магами стало опасно, но прочих нанимателей доставало. Страна приходила в себя после Мора, нужны были как руки, умеющие держать оружие, так и те, что перенесут ящик или натянут лебёдку...
Стоит ли расписывать последующие годы? Братья просто нанимались. Всюду, где заплатят а дело – если и пахнет кровью, то не их собственной. Ферелден, Вольная Марка, даже Ривейн – тал-васготы с окованными рогами брели по тропинкам и трактам, скучали в повозках, считали чаек с палуб кораблей. Иногда – с удовольствием слушая редкие слухи о том, что то тут то там видели таких же – с серыми рожами и сталью на рогах иногда – десятой дорогой обходя места, где могли встретиться их более верные Кун сородичи.
Мир чудных, нелогичных, восхитительных и отталкивающих баз во всей его яркости – от странного культа сгоревшей на костре избранницы местного бога до доброй традиции напиваться в тавернах в конце трудового дня – год за годом становился понятней и ближе. И уж точно уютнее Кун с его превосходным порядком и превосходным же бездушием.
Своеобразная «семья» обзаводилась приятелями и врагами, увлечениями и вещами, которые «больше никогда!» а так же историями, которые младший травил всем желающим под многозначительную ухмылку старшего. А то можно и сбренчать на лютне. Вы видели коссита-менестреля? Ну так самое время! А коссита-художника? Впрочем, его зарисовки куда больше похожи на схемы, слишком точные и лишённые жизни того, что на них изображено. А коссита, кружащего даму по зале заплёванной харчевни так, словно они на приёме в Вал Руайо? Только Создателя ради – не спрашивайте, где он этому выучился! И для чего. Не стоит...
Жизнь шла своим чередом, интересная, волнующая и свободная. Напряжённое отношение к чужеземным гигантам местных – невозможно было сравнить с той кипой запретов и ограничений, что накладывала на них родина...
Что изменилось со времени взрыва на Конклаве, когда небо рассекла Брешь а их тени хлынули демоны? В сущности, ничего. Разумеется, братья прознал про Инквизицию... как и про то, что в её рядах уже есть сородич. Слухи – ползут быстрее муравьёв из разорённого гнезда. «Бен-хазрат» - незнакомое слово, сплетники повторяли его не задумываясь...
А братьев нанял дворянин из далёкого Орлея. Не очень знатный, не больно богатый. Он не снимал сливок в Игре и просто хотел защитить семью. Положение его было слишком скромным, чтоб привлечь внимание Вестницы и, возможно, сберегло его собственную жизнь наравне с бдительностью неугомонных косситов. Отслужив своё, братья ушли. Пыль – улеглась, сплетни – забылись. Разве что младшая дочка барона – совсем ещё девочка – засыпает в обнимку с тряпичной рогатой куклой, сшитой грубо но явно с душой, и завистливо смотрит на мечи стражи.
А уж когда на севере разразилась война:
...
- Серьёзно? На север?
Тарен отставляет кружку и привстаёт на локтях. В комнатке, что они сняли, темно, но глаза брата бликуют алым, ловят отблески связки тонких кривых свечей.
- Не хочешь? – тот задумчиво обводит пальцем ухо родича, там где живая плоть ёжится рубцами и переходит в металл.
- А с какого демона мне хотеть?? – арварад сонно встряхивает рогами, фыркает и снова утыкается тяжёлым лбом саирабазу в грудь, - Тут можно снова наняться...
- Там тепло.
- Заплатим за клятые дрова. Не ври, дело не в этом!
- Не вру, - саирабаз прикрывает глаза, обнимает родича – как маленького, чешет легонько за рогами – как тот любит, - Там тепло. А ещё я ненавижу их всех. Не знаю, кого больше. Хочу видеть сам, как Кун и Магистры – сожрут друг друга.
- Ааа.., - Тарен пьяно смеётся, пытается нащупать кружку снова, - Всего то? Брат, ты рехнулся... но я с тобой!
- А ещё там – та женщина. Из армады. Я узнавал...
- Серьёзно? – смех становится громче, - Десять лет, брат. Десять лет! Она просто стащила у том из под носу старого рогатого козла..!
- Я хочу её видеть.
- Дурак.
- Только я? Когда банн узнает, что ты спал с его дочерью...
- ..!!!
- ... нам лучше бы быть отсюда подальше, и...
- Да с чего???
- Ты коссит, кадан. Она – человек. Её муж, когда он им станет, должен быть идиотом, чтобы не заметить...
Тарен подскакивает на узкой койке, допивает оставшееся в кружке залпом, снова смеётся, упирается пальцами саирабазу в грудь.
- Решено! Завтра берём повозку! До ближайшего потрового города и..!
- И – спать! – саирабаз ловит его за крутой рог, тянет к себе, - Поздно уже. Спать...
- Да, брат...
Навыки и умения:
Выносливые и крепкие. Могут идти хоть сутками, покрывать большие расстояния на пересечённой местности бегом. Не спать и не есть по нескольку суток. Отличные пловцы, не без труда но и без происшествий способны карабкаться по скалам. Тяжело переносят холод, без труда – жару. Что не мешает Тарену на неё жаловаться.
Йяттар:
Приловчился вести нехитрый наёмничий быт: разделать и приготовить еду, чаще всего «съедобную» из-за обилия специй но иногда и «вкусную», поддерживать огонь, чинить инвентарь, ставить палатку или тент, отводить дым, точить ножи, сматывать факелы... не то, чтоб этого не умел Тарен, но в отличии от него Йятт от обустройства окружения получает удовольствие.
Может худо-бедно залатать рану или вправить выбитый сустав, приладить планку к сломанной кости. Грубо, болезненно, но надёжно.
Знает кунлат, торговый и орлейский. Через пень колоду способен понимать говор Ривейна, но едва ли сможет ответить на вопрос. Читает на кунлате, орлейском и торговом.
Выучился... рисовать. Рисунки Йяттара больше похожи на схемы, подробные и чёткие, без попыток исказить реальность в пользу зрелищности.
Будучи членом отряда покинувших Аришока тал-васготов был обучен одним из них управляться двуручным мечом. Звёзд с неба в этом деле не хватал, но те уроки в купе с природной косситской выносливостью и силой – позволили быть полезным отряду и постоять за себя. В миру старается придерживаться образа именно мечника, так спокойнее.
Как маг-саирабаз – преуспел в управлении стихиями огня и земли. Все «заклинания» Йяттара – просты и предельно действенны, грубы но эффективны. Сжечь, размозжить, испепелить, смять. Ждать от бывшего живого оружия красочных фениксов из живого пламени или гранитного голема, управляемого призванным духом – не стоит. А вот грязную лужу, проступившую аккурат у ваших ног – возможно.
Пожалуй, по эффективности и убойной силе скупой арсенал Йяттара можно отнести к уровню Мастера.
Уже на воле выучился у беглых магов, в охрану к которым был нанят, нескольким «фокусам» магии крови. Практиковаться в них было... да и есть опасно, а потому особых успехов не достиг, даже если бы мог. Едва дотягивает до адепта в своих изысканиях.
В Созидании оказался полным нулём, потугами бывшего саирабаза в этой области можно было разве что пытать.
Случай вынудил освоить пару танцев. Ничего любопытного и эпичного, просто дочурка последнего нанимателя была ребёнком бойким и общительным и «большой рогатый дядька» не находил слов, чтоб отказать маленькой манипуляторше.
Тарен:
Как любой арврад, под ответственностью которого должна находиться «опасная особь» обязан был не только приглядывать за таковой но и в случае её пропажи – выследить и найти. Тарен умеет читать следы, находить тропы в глуши, чуять воду, погоду, загнать зверя... и не только зверя, подчинить его себе. Знает травы но только сами травы, что съесть и чем согреться а чего – следует избегать, чем отбить запах, а чем – отвадить хищника. Сильный и гибкий, не смотря на немалые габариты и вес – умеет двигаться бесшумно... когда не забывает снять с рогов по горсти блестящего барахла.
В силу уже своих склонностей – умеет и любит причинять боль. Разного характера, с разной целью.
Без нужды к противнику старается не приближаться. Его привычное оружие – связка лёгких кунарийских копий в колчане за спиной. Бьёт с силой, далеко и без промаха. Если же преимущество в расстоянии потеряно – неохотно берётся за два широких клинка. Возможно, они и были мечами, но косситу видятся скорее кинжалами.
Уже на воле выучился вскрывать замки, снимать неслышно дверные петли и ещё дюжине мелких уловок, полезных в их с братом нелёгком ремесле.
Говорит и читает на кунлате и торговом . Довольно бегло для коссита, в силу непривычных к нему голосовых связок, способен изъясняться на орлейском. Антиванского нахватался у контрабандистов под Денеримом, а от того говорить на нём в принципе может... но строго матом. Отменно ругается и на всех перечисленных ранее. Многое может сказать одними жестами.
Едва сойдя на берег в Денериме и распрощавшись с таамом – купил с рук видавшую виды лютню. Глупый порыв обернулся новым увлечением. Арварад обнаружил у себя слух и непривычно глубокий для коссита голос. Или может вполне привычный, просто песни не в особом почёте у адептов Кун? Неплохо играет... уже совсем не на той лютне, но поёт по большей части всякую похабщину.
Имущество:
На двоих братья имеют три боевых клинка и два скорняжных, коротких, с надёжными широкими лезвиями. По комплекту доспехов, кому какой нравится, две пары крепких сапог, окованных металлом, сменные тряпки разной степени нарядности, два немарких бурых с зеленью плаща и один колчан лёгких копий без оковки. Помимо копий в глубоком жёстком кармане, примётанном к колчану – подчиняющий жезл, обмотанный ветошью но не менее действенный, чем прежде. Парные талисманы, непарные, за то тёплые носки! Ещё по одному талисману – слабенькому, но заговорённому – вшито у каждого в подклад плаща, у ворота. По две объёмные поясные котомки – на каждого. Крепкие пояса с тяжёлыми пряжками – и способ штаны не потерять и – в случае чего – оружие. В поясных сумках хранится всякая полезная мелочь – по бутылочке лечебного зелья, огниво, моток ниток с кривой иглой, моток крепкой верёвки с крюком, лоскут чистой тряпицы, пара кисетов – с специями и солью, сухого пайка на пару дней. Глубокую кружку, оловянную ложку... котелок! Как без котелка? Та самая лютня, пара книжек... каких-нибудь, долго литература при них не задерживается: что поприличнее – продать по прочтении, что поплоше – в растопку или опять же... не везде лопухов без колючек в достатке.
Всё, пожалуй...
