Чтоб горе забыть и сгладить вину
Скачу от судьбы в забвенья страну,
Окончен мой путь, я устал,
Пора отдохнуть среди скал.
Покрытые льдом, словно сердце моё.
- Ты уверен, что это правильно?
Во взгляде Евангелины тревога и беспокойство. Рис смотрит на неё, едва заметно хмурясь. Больше года прошло, а он всё не может привыкнуть к этому. Внешний облик храмовницы - крепкой, сильной девушки с вечно вздёрнутым подбородком, идеальной осанкой и сведёнными бровями - совершенно не вяжется с тем, о чём говорят её глаза.
- Да. Война кончилась, опасности больше нет. Я пойду один.
Его слова звучат резко и даже грубо, Евангелина едва заметно вздрагивает и опускает взгляд. Только с ним она может себе позволить быть такой. Не железной леди, не солдатом. Обычной женщиной - уязвимой, слабой, нуждающейся в любви и ласке.
Самой обычной.
Он понимает это. Прекрасно видит во взгляде и ценит. Ценит всё, что Евангелина делает для него, для других магов, для Инквизиции - для всех. Ценит её за бескорыстность, за веру в лучшее, за самоотверженность и смелость. За открытость, за способность вовремя сбросить с себя броню и позволить увидеть свою слабость. Только ему. Только с ним.
Он понимает, что не в праве рисковать тем, что ему подарил Создатель. Ради чего умерла его мать, которую он так и не успел толком узнать. Ради чего он разругался вдрызг со своими друзьями. Ради чего отказался от своей прошлой жизни.
И рисковать ей не будет никогда. Он сомневается постоянно, в каждом своём решении, но в этом - никогда.
- Храни тебя Создатель, - тихо произносит чародей, прежде чем переступить порог. Он не оборачивается. И так знает, что она смотрит ему в спину и молчит, что её брови плотно сведены к переносице, а белки глаз быстро покрываются мелкой сеткой красноватых нитей.
Я всадник из льда, надо мной
Мерцает звезда, но весной
Лёд тает всегда, только я - никогда.
Только я - никогда.
На это задание можно было отправить кого угодно. Любой гонец смог бы добраться до Монтсиммара, любой смог бы передать послание союзникам Инквизиции - самое обычное, рядовое. Ничего секретного и срочного. Но Рис вызвался сам, и отказывать ему никто не стал.
Ему нужно было это задание. Ему нужно было уйти, побыть наедине с собой.
Нужно было обдумать всё и просто проветрить голову.
Война кончилась, но мир ещё долго будет зализывать раны. Рис прекрасно знал это. Знал и то, что мир уже никогда не будет прежним. Моры терзали земли Тедаса регулярно, и к ним люди, эльфы и остальные жители давно привыкли. Они  умели сражаться с порождениями Тьмы, они научились ковать оружие и доспехи, научились убивать Архидемонов. То, что произошло в этот раз, было не похоже на всё, с чем Тедас сталкивался за 9 веков своего существования.
Дракон - огромное и величественное животное. Куда более сильное, чем какой-нибудь волк, более грациозное, чем галла. Превосходящее всё, с чем или с кем бы его не сравнивали. В этом плане Век Дракона ничуть не отставал от своего покровителя.
Век Дракона не переставал удивлять Тедас своей насыщенностью разного рода происшествиями, и Рис был уверен, что удивит ещё не раз за следующие 50 с лишним лет.
Чародей остановился на обочине тракта и посмотрел в небо. Было непривычно видеть его голубой чистый простор без мерзкой зияющей раны, щурить глаза от самого обычного солнечного света, а не адского зелёного сияния. Рис долго смотрел в небо, скользил взглядом по мягким пушистым облакам, по полупрозрачным разводам на ярко-синем холсте, и его губы сами собой растягивались в улыбке. На плечи чародея падал мелкий снег, ветра не было совсем, поэтому он не хлестал по щекам, а мягко опускался на твань одежды путника, задерживался на его ресницах, сверкал в бороде, словно россыпь мелких алмазов.
Так бы до конца жизни...
Рис стоял так целую вечность. Ему не хотелось уходить. Хотелось стоять на месте и любоваться, дышать свежим морозным воздухом, смотреть на солнце сквозь крошечные капельки на ресницах. Хотелось не прерывать это ощущение хрупкого глупого счастья.
Но время шло, и природа всеми силами стала подгонять чародея дальше. Крепкий зимоходский морозец начал щипать его за щёки, пробираться под одежду, и Рису всё же пришлось продолжить путь. В этом самом месте его путь должен был сойти с тракта на узкую лесную дорогу. Лесов в этой части Тедаса было не очень-то много, но на пути гонцов Инквизиции, особенно когда они шли в одиночку, таковые попадались с завидной частотой. Рис исключением не был. Рассуждать и тратить время на поиски обходного пути тоже не было, ровно как и желания. Рис вызвался идти с целью проветрить мозги, а не практиковаться в прокладывании маршрутов, поэтому молча свернул с тракта на тропу, пряча лицо от снега и солнца под капюшоном.
В лесу было светло и тихо. Голые деревья пригибались под тяжестью снега, ветви цеплялись друг за друга, издавая едва слышный скрип. Где-то вдали в снегу копошились какие-то мелкие зверьки, а по коре дерева быстро долбила клювом птица. Рис старался не думать ни о чём, потому что глодать собственный мозг он умел в совершенстве, и за время пути уже основательно так в этом напрактиковался.
Впрочем, убеждать себя не ковырять собственную ранку грязной палкой ему долго не пришлось. Солнце ещё только размышляло о том, что скоро нужно будет начинать клониться к закату, когда чародей услышал скрип снега под сапогами. Собственно, это было не очень странно, если учесть, что в лесу Рис был совершенно один, а шаги вокруг появились так внезапно, словно незнакомцы свалились с неба.
Рис остановился и прикрыл на пару секунд глаза. Прислушался. Всё его естество напряглось, стягивая силы в центр, туда, где сейчас быстро и с жаром билось сердце чародея. Чутьё подсказывало, что непрошенные гости вовсе не дорогу спросить пришли.
Он поднял голову, уже полностью готовый к тому, что придётся дать отпор. Окруживших его людей было около десятка - Рис не стал углубляться и пересчитывать по головам. Одного взгляда хватило, чтобы понять - если быть битве, он не выстоит.
Люди вокруг были одеты в до боли знакомые серые латы. Повёрнутый остриём вниз меч, окружённый языками пламени на груди каждого из них отзывался в глубине души Риса болью, как если бы этот самый пылающий меч вонзили в его тело. Губы чародея исказила кривая усмешка.
Какая встреча.
После окончания войны Красных Храмовников практически не осталось. Обычных же на очень коротком поводке теперь держала новая Жрица. Впрочем, Рис нисколько не удивился бы, узнав, что за те дни, что он провёл в пути, Виктория решила устроить облаву и таки разогнать всех мятежников по Кругам. А раз всех, то и тех, что служили под началом Вестницы и Инквизиции.
Правда, шайка, окружившая Риса, походила на благородных воинов Ордена только латами. Небритые бандитские рожи, отсутствующие части доспехов и ну совершенно не храмовничьи кривые сабли вместо мечей говорили о том, что он нарвался на местный театр.
- Слышь, стой-ка, дядя.
Рис покосился на говорившего. "Дядей" его назвал верзила ростом под 2 метра с торчащей в разные стороны густой шевелюрой и большим красным от мороза носом. Эпичности его фразе добавляло и то, что после своих слов верзила громко и с чувством шмыгнул носом, как трёхлетний малолетка, впервые выпущенный поиграть в снегу.
- Вы мне?
- Тебе, тебе. Куда идёшь? Из какого Круга? - эти слова принадлежали уже другому, молодому и тощему настолько, что латы на нём гремели, как консервная банка на шесте. - Ща отправим тебя на Усмирение, понял, да?
Рис молча смотрел на противника, как на идиота. Чего они ждали? Денег, слёз, драки? Он не знал. Судя по их лицам, они в любом случае начали бы драку, и сейчас только провоцировали мага начать первым. Эдакая прелюдия - кстати, весьма распространённая среди храмовников, разве что, звучащая более благородно из их уст.
Его ладонь покрепче перехватила древко посоха. Раз быть драке, надо быть готовым. Вот только первого удара они не дождутся никогда. Впрочем, покорности тоже.

Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов
Скажи хотя бы, разглядеть тебя как?
Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов –
Ищу тебя, о мой единственный враг!
Понять, что его мнение о собственной скорости реакции слегка преувеличено, Рис успел лишь тогда, когда его лицо с особой нежностью поцеловал сугроб. Справиться с одним, двумя, ну даже тремя противниками было бы не сложно, но, когда их по меньшей мере десяток, они окружили тебя со всех сторон, и к тому же, ты измотан долгой дорогой, как-то не сразу чувствуешь, что тебе сейчас прилетит сзади.
Получив ощутимый пинок под колени, чародей неуклюже свалился в снег, едва успев подставить свободную руку, но всё же ткнулся лбом и носом в колючий сугроб. Разумеется, посох из ослабевшей руки тут же отобрали. Чародей неслышно скрипнул зубами от злости, медленно закипая изнутри. Подобного обращения он не видел со времён своей юности, когда в Шпиль привезли очередной отряд молодых храмовников, отчего-то почувствовавших себя хозяевами жизни. Правда, несколько стычек с не менее горячими молодыми магами – чьим лидером, кстати, была рыжая подружка Риса, слегка умерили пыл новоявленных церковников.
Сейчас ни острой на язык и не жадной на тумаки Адриан, ни правильной и верной Евангелины рядом не было. Рис на мгновение поймал себя на мысли, что почему-то подсознательно ищет себе в качестве возможных защитников только женщин. Адриан, Ева, мама, Шейла – он даже не мог вспомнить, чтобы у него был кто-то настолько же близкий мужского пола. Кто встал бы рядом, плечом к плечу, спина к спине, протянул крепкую руку, и никогда бы не отступил. Банально, шаблонно, но иногда Рису действительно было необходимо мужское дружеское плечо рядом. И вот конкретно в данный момент такое плечо, а точнее, его физическая сила, была бы крайне к месту.
Рис прикрыл на мгновение глаза, абстрагируясь от мерзких голосов вокруг. Слушать их не было никакого желания – кто знает, до чего эти пропитые недоумки могут дотрепаться. Чародей не двигался, по-прежнему стоя на коленях и упираясь ладонями в холодный колючий снег. Рукава его одежды намокли, колени – тоже. Он глубоко, старательно вздохнул.
Один.
Где-то вдалеке что-то звонко хрустнуло, а потом раздался донельзя радостный почему-то собачий лай. Рис не придал этому никакого значения.
Два.
Голоса храмовников вокруг резко сменили тон. Теперь они звучали не нахально, а растерянно, пожалуй, даже слегка бессильно.
Три.
Рис рывком поднялся на ноги, оттолкнувшись пальцами от промёрзшей земли, и вскинул голову. Как оказалось, за те несколько мгновений, что он призывал силу Тени, Создателя, дух погибшей матери и всё такое, на поляне произошли кардинальные изменения, причём далеко не в пользу храмовников.
Кто-то – Рис пока не видел таинственного спасителя – методично обстреливал нападавших снежками. Причём снежки были такими плотными и крепкими, и так часто вылетали из-за деревьев, что чародей ни секунды не сомневался в их происхождении. Его определённо спас маг.
Ферелденский маг, если учесть носящегося вокруг мабари, с упоением вгрызающегося в мягкие храмовничьи пятки и задницы и заливающегося при этом победоносным лаем. Чародей бросил на пса короткий взгляд и зачем-то кивнул ему, словно благодаря. Пёс в ответ коротко взвизгнул и повис на предплечье у очередного злоумышленника.
Рис огляделся. Так называемого командора видно не было, а соответственно, и пропавшего посоха. Чародей не видел лица того, кто вырвал оружие из его руки, но точно ощущал, что рядовой храмовник не рискнул бы этого сделать, а уступил дорогу своему вожаку.
Ну где же ты, родной?
Пока пёс носился вокруг, он старательно озирался, силясь заметить среди куч хвороста, бегающих с мечами наперевес храмовников и сугробов свой посох. Увы, того по-прежнему не было видно, и Рис уже почти был готов двинуться на поиски, когда за его спиной материализовался источник снежковой атаки.
Он обернулся, мельком окинув взглядом свою спасительницу. Легко сказать, драпай, когда за твоей спиной висит посох. Рис снова обернулся на храмовников. Те потихоньку приходили в себя, собирались кучкой, явно намереваясь напасть уже организованно. Чародей нахмурился. По пальцам с треском пробежали маленькие белёсые нити.
- Только вдвоём. – Он вскинул руку, одновременно с рваным выдохом выпуская в ближайшего храмовника юркую ветвистую молнию. Железная броня на груди врага выполнила свою роль на «ура» - тот взвыл и повалился на снег, дрыгая ногами так, словно хотел сбросить с себя гигантского паука. Мимо промчался пёс. – Точнее, втроём.