— Помогу, — с кивком поспешил отозваться Эйелис, которому от всей той неловкости, которую вызывала королева своим присутствием в таком виде — ого, а её волосы намного длиннее, чем ему показалось, когда они были увязаны в косы сложной прически, — стало как-то уже слишком жарковато. Эльф сглотнул, нервно пробегаясь прыгающим туда-сюда взглядом по силуэту Их Высочества, и двинул горлом, стараясь всё-таки слишком на неё не смотреть, больше на стол, словно в поставленной на тот кружке вдруг появилось что-то интересное. — Там... винный погреб, — он указал рукой куда-то налево, где чуть подальше от них кухни виднелась каменная арка, за которой в темноте уводила вниз, в подвал, узкая лестница. — Ваши слуги показывали, сказали, могу угощаться, чем пожелаю. Но, э, я как-то больше эль, — эльф передернул плечами с усмешкой. — Завтра всё-таки снова... работать, следить, чтоб не случилось чего. Думаю, когда мы вернемся в Денерим, у леди Атрейи уже будет, что вам доложить. Ну, я надеюсь на это, — снова кивнул Эйелис и, сообразив, что надо бы как-то шевелить ногами в сторону погреба и принести-таки госпоже королеве вина, а не болтать абы что, сделал было пару шагов в сторону... опомнившись на третьем:

— А какое вам вино-то? — обернулся Лис к Аноре, тайком переведя дыхание. Сердце стучало, как у вспугнутого собачьим лаем кролика, и эльф мог только молиться, что спокойно-отстраненный взгляд королевы не изучает его слишком уж пристально. Получив указания, Эйелис снова кивнул и поспешил спуститься вниз по лестнице, в каменную прохладу подвала. Внизу он остановился, привалившись плечом к стене, выдохнув и вдохнув поглубже чуть сыроватый и стылый вдали от очага воздух, и прижался лбом к камню, медленно считая про себя до пяти, чтобы успокоиться. Где там. Жар продолжал липнуть к щекам изнутри и сушить глотку. И хуже того... ощерившись сам на себя, Лис рванулся от стенки, злостно прикусывая большой палец, — а затем, одумавшись, ещё и под отдернутым рукавом повыше запястья левой руки, сжимая челюсти и отрезвляя голову болью. На коже остались покрасневшие, неприятно пульсирующие вмятины, но эльф, хмуро фыркнув, скрыл их рукавом и потряс головой, переводя взгляд на бутылки на полках, до которых дотягивался тусклый свет.

Он вернулся минуты через три, неся в руках чуть запылившуюся, бегло протёртую рукавом бутылку антиванского красного вина с этикеткой в бордовых и золотых тонах, замысловато расписанной узорами солнечных виноградников. Даже краски такие, чтобы по бумаге вощеной золотом писать — уже удовольствие недешевое, а уж само вино, надо полагать... Улыбнувшись королеве, ждавшей здесь у огня как будто вовсе даже не его, Эйелис обвёл взглядом шкафы в некоторой озадаченности. Вино ведь полагается разливать по бокалам, тонким-звонким, только где их найти?.. Одно дело, когда они стоят в красивом серванте в зале и прямо-таки переливаются ценным хрусталём на свету — или нотками неварранской позолоты, вплетенной магией в литьё, — и совсем другое, когда имеешь дело с таким практичным местом, как кухня. Поставив бутылку на стол, Лис подошёл к одному из шкафов и открыл верхние дверцы, уставившись на стопки глиняных тарелок и рядок круглобоких кружек. Нда, королевский фарфор явно хранился не здесь. Он мог сказать, в какой из карманов привратник клал ключ от калитки, какой формы зубцы на том ключе и на сколько оборотов закрывается внутренняя дверь, — не видев, но посчитав на слух, — но вот найти бокалы оказалось труднее... Торопливо поддернув сползающий рукав рубашки, Эйелис на всякий случай открыл две соседних антресоли, но ничего более оригинального за ними не увидел. Горшки, миски, какие-то кухонные штучки... Ну, в общем-то, будь совсем его воля, он и не стал бы искать драгоценные сервировочные приборы именно здесь, где еду готовили к подаче, но кружить по этажу и присматриваться особенно не было времени. Нет, он точно видел того слугу с высокими бокалами, прошедшего за его спиной откуда-то слева, но...

— Я так понимаю, где здесь хранят винные бокалы, вы тоже не знаете? — сдался Эйелис, без особой надежды, больше в шутку обратившись с вопросом к Аноре, улыбнувшись через плечо, и переключился на нижние ящики с ножами и прочей мелочью в надежде найти хотя бы штопор, чтобы не открывать дорогую бутылку ножом...

Отредактировано Эйелис (2019-11-21 19:25:50)

Эйелис заметил слухом, едва скосив за ухо взгляд, что королева поднялась с места, словно решила помочь ему искать — но, выдвинув второй ящик, где среди венчиков, каких-то давилок и лопаточек нашелся нужный винтовой штырь с удобной ручкой из оленьего рога, взять его не успел — пальцы Аноры сжались на его предплечье, заставив бросить удивленный взгляд — и следом же сердце ёкнуло до желудка, когда она отдернула его рукав, обнажая след укуса. Эйелис нахмурился и напряг, но не выдернул руку, неловко взглянув на женщину исподлобья; с распущенными волосами, так близко, что он легко может коснуться ее плечом — да что она вообще о себе думает, что он железный? Впрочем, наверное, так и было. Она Королева, и он в жизни не позволил бы себе даже пальцем её тронуть, не суть, отношения там с Инквизицией или нет. Но это не делает такое её общество, да и саму её, ни капельки менее... будоражащими. Бессовестно волнующими. Или за возвышенной безупречностью своего о-чем-еще-мечтать королевского положения Анора забыла, что она ещё и красивая женщина? Имела право. И ни один подданный, ни один слуга, тем более ни один эльф не имел права смотреть на неё так. Она недосягаема — словно тот образ Андрасте на фреске в полстены. Даже когда стоит вот так близко и пристально смотрит в глаза, снова требуя ответов и не собираясь принимать ложь. В её глазах он просто ещё один остроухий, агент, забавный персонаж, кто угодно, только не мужчина, — и она для него не женщина. Подопечная, оберегаемая, госпожа — но не женщина. Не должна быть. Он мог хоть тысячу раз повторить себе это — и тысячу раз бы себя не услышал, глядя на рассыпанные завитки ее волос, на отсветы огня на ровной коже, на аккуратные линии скул, на чуть розовеющие, придирчиво поджатые губы.

Сколько ни повторяй, опять же, легче не становится. Потому что он не мог приказать остановиться своей крови, жгущей вены изнутри. Не биться сердцу, не гнать, не думать. Не мог перестать и смотреть. Красивая — так, что это даже нечестно. Для образа на стене, для изящной фигуры в короне, для судящей повелительницы — чудесно, замечательно. Но не для живой, удивительно смеющейся женщины, что стоит рядом. Здесь это было мучительно несправедливо.

— Укус. Мой, — помолчав на несколько ударов сердца дольше положенного в повисшей ночной тишине, признался эльф наконец, хмуро глядя исподлобья. Говорить ему явно не хотелось, но взгляд Аноры загонял в угол, из которого не было иного выхода. Как бы глупо эти ответы не звучали. — Я себя укусил. Ничего страшного, — он смотрел, заметно напрягая плечи, но руку отбирать не торопился. Не у королевы. Проклятье, от неё можно хоть что-то скрыть, или это только у него с этим проблемы? — Вы позволите мне открыть бутылку? — тихо, едва слышнее треска огня в очаге, поинтересовался Эйелис. Если он и нервничал сейчас, то прорезавшиеся из его собранности шипы колючек — хоть он и держал их остриями вниз, не стремясь выставлять против Аноры, — делали это не таким очевидным. Сжавшаяся пружина не была взведена по-настоящему, отчётливо держась на предохранителе.

Отредактировано Эйелис (2019-12-20 14:51:54)

Она убрала руку — неспешно и, показалось ему, как-то почти брезгливо, в замешательстве от его слов. Эйелис, придавленный своим признанием — надо было возле локтя кусать вообще! — одернул и без того сползший рукав и, взяв штопор, с бряцанием содержимого задвинул ящик. Напряжение отчётливо повисло тишиной в паузе после таких слов, и Лис понятия не имел, чего ждать и что делать. Догадывался только, что мнение королевы лестным ему не будет.

— Э, погодите, — заметив движение, поспешил встрять эльф, опережая руки Аноры, чтобы та не доставала кружку сама. Вот ещё, не королевское дело! — Позвольте, я вам... Ваше Величество...

Помочь, правда, едва ли сумел — скорее помешал, отчего кружка, которую настойчиво пытались достать в две руки, чуть не упала, со стуком поставленная на стол. Эйелис вздохнул, взглянув на Анору снизу вверх. Вы правда хотите это знать?..

Он разве может это сказать? Глупости. В момент, когда он расскажет, не то что с этим вечером — со всей этой ему назначенной игрой в стражника будет покончено. Анора прикажет ему убираться и будет права. Ему нечего делать рядом с ней, нечего... порочить ее образ такими мыслями. Даже если те не смели зайти дальше взгляда — взгляда хватало самого по себе. Взгляда, за которым в висок упрямой жилкой билась только одна мысль — как же она красива. Просто красива. Никаких витиеватых эпитетов в голову не лезло. Одной мысли хватало одного слова.

Но что сказать, как объяснить ей, что придумать, когда она уже видит, что что-то не так? И какое его право пытаться? Спасать свои интересы и врать ей, когда королева уже дала понять, как относится к обману. Второй раз рискнуть её доверием, чтобы по лбу, как вчера, граблями прилетело? Он же не настолько дурак, нет?.. Одного раза было достаточно — до сих пор мурашки по хребту, стоит вспомнить.

Только и правду сказать у него слов не было. Сил не было. Как будто за такую честность его ждёт что-то лучшее, чем за ложь.

— Я... пытался отвлечься, — выговорил он наконец, опуская взгляд и вертя штопор в руках. — Успокоиться. Ну... хм, клин клином, вы... знаете, — взгляд Лиса скакнул на Анору и снова на штопор. Пауза затянулась на полуслове, пока наемник сокрушенно не выдохнул дрогнувшим голосом, опершись ладонями о столешницу рядом с выпущенным из пальцев штопором.

— Я не могу. Вы меня в снегу до скончания века зароете, если я скажу, — нервно посмеивался он. — И это я ещё легко отделаюсь. Простите. Я... обещал вам, и я правда хочу, чтобы вы улыбались, а не хмурились. Но вместо этого всё наоборот. И я не знаю... правда, не знаю, вас это не должно радовать, да и волновать не должно... — эльф скосил взгляд на королеву, виновато улыбаясь одними губами. — Но... но вы красивее солнца, и это не даёт мне покоя. Вы слишком... просто слишком, — выдохнул он, жалобно заломив брови, и опустил глаза, не зная, куда деть руки. Глупо. Очень-очень глупо. Кто не делал комплиментов королеве? Да каждый, у кого рот есть, сподобился уже. Стоя наверху, она видна всем, и сколько сотен таких вздохов уже тянулось за ней следом по коридорам?..

— Простите, — еле слышно пробормотал Эйелис себе под нос, всё щупая несчастный этот штопор и понадёжнее одёргивая, натягивая пониже на запястье рукав рубахи. — Вы этого и знать не должны были...

Это его заботы, что с таким знанием делать, не её. Королеву в принципе не должны затрагивать чужие чувства, озадачивать её ими и укусами на своих руках — плохая, ну совершенно плохая идея. Какая разница, что с ним, когда всё, что имеет значение здесь — что с ней...

Отредактировано Эйелис (2019-12-20 14:53:18)

Он кивнул на уставший вздох королевы, не поднимая головы, сглатывая тревожную сухость во рту. По крайней мере, она не сказала ему уходить — пока что. Может, просто не хотела оставаться один на один с закрытой бутылкой. Отойдя к столу, эльф в молчании как-то особенно тщательно ввинтил штырь в пробку, только раз или два бросив быстрый взгляд в сторону Аноры. Она молчала, что-то выглядывая в темноте за маленьким окошком в двери, искусно забранным стеклом в противовес таким форточкам в обычных домах. Ну да, здесь-то чего бояться, что кто-нибудь аккуратно надломит стекло, сунет руку и сдвинет щеколду внутри...

Вино забулькало, наполняя уже не одну — две кружки; Анора не обращала внимания, думая о чем-то своём. Чуть помедлив и не зная, когда раздастся это её "А теперь уходите", Эйелис взял кружки и осторожно приблизился, с некоторой озадаченностью замечая, как королева в тишине прижимается лбом к стеклу, словно её наконец стала догонять дневная усталость. Или словно она забыла, что он всё ещё здесь — и ему ещё раньше полагалось уйти и не пудрить ей голову.

— Всё в порядке? — решился подступить Эйелис, обращая на себя внимание Аноры и протягивая ей кружку с вином. Жаль, что не в бокалах — оно больше подходит такому вину. Но ведь не кружка определяет содержимое? Королева, кажется, совсем не возражала этой нотке простоты. Передав кружку в руки Их Величества, Эйелис привалился плечом к стене возле двери, осторожно пригубляя вино и не сводя с Аноры взгляда поверх своей кружки, которую держал в обеих руках.

— Значит, закапывать вы меня пока не будете? — с усмешкой в уголках губ поинтересовался он, видя, что королева не спешит оглашать приговор, да и смотрит как-то... не совсем уверенно?..

— Ну, разве что только немного, — в нос прыснув смешком Эйелис потупил глаза в кружку, словно хотел что-то разглядеть в тёмном бордо вина, ловившего отблеск огня и превращающего тот из рыжего в рубиново-красный. — До половинки. Мы, бывало, лепили в шутку снеговиков на каркасе... хкхм, — он задавил улыбку, в некотором смущении взглянув на Анору и не зная уместно ли сейчас болтать о таком.

Провожая королеву взглядом, Лис отпил глоток из кружки, толком не распробовав даже вкуса. Тишина неопределенности держала за горло, и эльф только ждал, что же ему скажут, как будто даже и не дыша, пока Анора не приняла решение. И стало ли от него легче? Он не мог вот так сразу сказать.

— Да, — блекло вздохнул он, отлепившись от стены и последовав за Ее Величеством. — Отправят куда-нибудь ещё...

О том, как скоро все это закончится, Эйелис даже не думал сейчас. Вечер, казалось, растянулся навечно, словно и не должно быть никакого утра. Словно каждая минута тянулась за час, и торопиться и правда было некуда.

— Таких, как я, у леди Инквизитора достаточно, — хмыкнул Эйелис, садясь на лавку с другой стороны стола. Почти даже не погрешив против истины. Почти. Причем тут леди Инквизитор? Как будто она в курсе каждого наемника на счету у своей организации. Он и видел-то её только мельком, между делом представленный Быком. А про Быка госпожа Тейрин не спрашивала. — Не думаю, что она бы сильно печалилась. Времена сейчас такие, да и жизнь, — равнодушно пожал плечами эльф, прежде чем отхлебнуть ещё вина. — Никогда не знаешь, когда и где она закончится. В этой войне постоянно кто-то погибает, — хмурая тень пробежала по лбу памятью о запланированном штурме Адаманта, который, как знать, состоялся ли уже или только грядёт — но, так или иначе, будет стоить Инквизиции многого. Многих. Почти всех он даже не будет знать. И никакого отношения не иметь ко всему этому. И всё же смотреть на уходящие отряды, зная, куда и зачем они идут, было тягостно и неспокойно. Каким бы привычным ни был риск, но они ввязались в войну, которая куда опаснее всех их прошлых жизней.

— Хотя, конечно, признаюсь, что закончить её в сугробе королевского сада было бы... не так уж и плохо, — передумав говорить о том, что это смешно было бы, да и глупо очень, Эйелис с тихим смешком снова приложился к кружке, неспешно отпивая вина и наконец-то осознавая, чуть причмокнув губами, что оно очень даже вкусное.

Отредактировано Эйелис (2019-11-19 22:28:37)

— А вы потом скажете, что так и было, и это всегда здесь росло? — едва сдерживая смех, Эйелис сузил глаза, исподлобья лукаво взглянув на королеву. Очаг за её спиной рисовал золотистый ореол по контуру её чуть растрепанных волос, и несколько прядок их спадали у её щек мягкими волнами; глядя на это, Лис не мог не улыбаться, незаметно для себя меняясь в лице. Пожалуй, ему стоило считать себя тем ещё везунчиком — или благодарить судьбу за то, что королева оказалась снисходительна и отнеслась к его... неурядицам с королевской же щедростью, просто закрыв глаза и сделав вид, что ничего не было. Что она всё ещё может просто относиться к нему... как к другу. Хотя бы на несколько дней — даже если потом считать себя другом Её Величества будет необоснованным преувеличением.

О том, что он вообще будет делать потом, Эйелису не хотелось даже думать.

— М? — эльф удивлённо склонил голову набок, с приподнявшимися бровями слушая Анору. — Вы... хотели бы побыть дочерью фермера?.. — очень озадаченно переспросил он, словно не поверив своим ушам — а может, просто пытаясь представить себе Королеву в таком воплощении. Не в шелках, а в простом платье... женщиной, до которой он мог бы дотянуться. Губы эльфа дрогнули в усмешке, растянувшейся в улыбку.

"Вы же королева. Любая хотела бы быть вами. Чего ещё желать. Так вы говорили, да ведь?.."

— Если правда быть другим, я хотел бы стать другим насовсем. На несколько дней оказаться богатым человеком, а затем снова эльфом на улице... — Лис со смешком пожал плечами, мол, ну, сами понимаете. — Разве что только ради шутки. И успеть поставить на уши всё поместье и всех родственников, а деньги и земли завещать Церкви и детдомам, — ухмыльнулся он, разводя руками. — Натворить дел, чтобы весь город звенел, а затем снова оказаться самим собой и ни при чём... На такое я бы согласился. А вы? — парировал он вопрос, поднимая кружку. — Что бы сделали, окажись вы ненадолго кем-то другим?..

От этого дерзкого словца из уст королевы губы Лиса изогнулись в недоуменной усмешке — так... неописуемо было слышать это от нее, в таком домашнем виде пьющей вино на кухне, на вотчине слуг, а не на бархатной кушетке с подлокотником. Может, и стоило бы конечно предложить перебраться в место поприличнее, но здесь, по крайней мере, было тепло, а тяжелые запертые двери с высокими порогами, не дававшими уносить грязь с полов в другие помещения, создавали иллюзию особого, тайного уюта, отдаленности от всех спящих в этом доме людей. Уверенности в том, что они могут говорить, и их никто не услышит.

— Знаете, а из вас бы получилась отличная королева пиратов, — ухмыльнулся Лис, потягивая вино. — Или капитан наемного отряда. У вас бы любая шобла по струнке ходила... — эльф невнятно хмыкнул, осекшись и покачав головой на самого себя. — Впрочем, чего это я. Вы и так командуете — целой страной. Не особая перемена была бы, — он усмехнулся. — Но вас легко представить... — Эйелис задержал взгляд на лице королевы, чуть щурясь, и довольно улыбнулся своим мыслям, не став уточнять. Представить такой, какой она себя описала. — Только я должен предупредить, Ваше Величество, — заметил он на грани между серьезностью и шуткой, — там, где я живу, за иную случайно брошенную фразу могут и в нос дать, — Эйелис как-то не совсем осознанно пощупал пальцами собственную переносицу.

— Так что... больше чем на пару дней я не рекомендовал бы. Как раз через пару дней такой жизни и начинаешь мечтать уже о том, чтобы поутру проснуться в тепле, в постели, и чтобы завтрак на столе, и не трястись сутки напролёт в седле, какой бы там не был дождь и ветер, — наемник качнул головой в сторону двери, за которой неслышно падал поредевший снег, выбеливший все окрестности свежим льдистым покрывалом, укутанном темнотой. — Правду говорят, что хорошо там, где нас нет. Я знаю цену этой романтике, которую вы описываете. Всю обратную сторону и... мне она не нравится, — Лис вздохнул, опустив взгляд на кружку. — Когда надирание задниц из выбора превращается в нужду, цену завтрашнего ужина или сегодняшней постели под крышей, оно как-то порядком теряет свою притягательность, — эльф колко ухмыльнулся до зубов, откинувшись на скамейке немного назад и глянув исподлобья на Анору. — Как и бытие королевой, я полагаю. Налить вам еще вина? — он протянул руку к бутылке, не коснувшись ее, задержав на собеседнице вопросительный взгляд.

Надирание задниц. Хах. Этой женщине невозможно перестать удивляться.

Получив согласие, Эйелис коротко улыбнулся и сжал ладонь на бутылке, первой наполняя кружку королевы, и себе сцеживая остатки. На двоих одна бутылка закончилась как-то даже слишком быстро. Сколько времени сейчас, интересно? Уже наверняка полночь миновала. Ха, но чтобы он хоть глазом моргнул об этом — да ни за что. Не тогда, когда хочется каждый вдох делать помедленнее, не сводя взгляда, запоминая каждую деталь — пока можно, пока она не против этого общения. И неловко безмерно, и... наверное, так лучше. Честнее, во всяком случае. Лис не привык быть ни честным, ни откровенным — честность ощущалась хуже наготы под самым ярким светом, — но отчего-то ему нравилось быть честным с ней.

Лишь бы только королева не спросила, о чём он сейчас думает. Или от честного ответа эльфа, который засмотрелся на её губы, молча тоскуя о несбыточном и тешась своим воображением, Анора бы отмахнулась с такой же легкостью, как и от признания в неравнодушии?..

Тонкие жесты бровей и перемена взгляда от легкого наклона головы на секунду зажимала дыхание в горле — Эйелис только сглотнул и негромко рассмеялся на её совершенно секретную правдивость. Ох, уж наверняка! В Ферелдене, складывалось впечатление, дворяне как-то попроще орлейских — во всяком случае, сами орлейские точно так считали, клеймя ферелденцев немногим воспитаннее их собственных собак, — но всё-таки Лис не сомневался, что их тоже хочется стукнуть не на первой, так на пятой минуте разговора. И это еще не считая тех, кого стукнуть хочется просто так. Но увы, приходилось выбирать — денежки или моральное удовлетворение. Последнее приходилось нагонять уже потом — или по случаю наниматься на работу к ближайшим недоброжелателям. Вспомнить только тех двоих, которые каменный садик меж поместий в Верхнем Городе поделить не могли...

— А? А, хах, да-а, — расплылся в ухмылке наемник, отводя взгляд и снова щупая неровно сросшийся нос. — Только вот, знаете, хоть убей — не помню, на какие. Помню только, что сидели в "Висельнике" — трактир такой в Киркволле, — с парнями, а вот дальше только летящий в лицо кулак, — Эйелис потёр нос, словно припоминая боль, которой тогда пришлось хлебнуть. — И звездочки перед глазами. Ну... что-то типа звездочек. Давно было, лет... не знаю, десять назад? Меня тогда только взяли в... в отряд, и, ну... вот так получилось отметить, — пожал он плечами, усмехнувшись и чуть разведя руками. — Так себе впечатления, честно. Те товарищи, с которыми вы... выбрали другие методы, просто не понимают своего счастья, — Лис опустил взгляд на руки королевы, словно пытался представить себе, на какой силы удар способны эти тонкие пальцы. Такие руки не для того, чтобы бить. Не для мозолей и не для ссадин от ударов. Такие пальцы только целовать — медленно, каждый, дюйм за дюймом. Такие фантазии обескураживали его самого — и, поспешно сморгнув дурацкую мысль, Эйелис отвёл взгляд, пряча его в поднятой кружке.

Глотнув вина, прежде чуть покачав его на языке, чтобы полнее ощутить вкус, Эйелис скосил взгляд на заданный вопрос и как-то замялся, морща лоб, снова припертый к стенке между приукрашенной, подобающе причесанной выдумкой и правдой, далеко не такой лестной и соответствующей. Пауза подмены слова явно не укрылась от королевы, и та сразу же подцепила её, словно заправский рыбак, выуживая зазевавшуюся рыбку на свет. Словно даже сейчас была на каких-то важных переговорах, внимательная к каждому слову и особенно к тому, как оно сказано. А может, просто не собиралась упускать возможность оттачивать и без того острые навыки, "кусая", едва заметив слабину. Всё же королева остаётся королевой, даже когда сидит простоволосой в халате и тапочках на кухне. И ему это нравилось неимоверно, до собачьего какого-то восторга совершенно простым вещам и мелочам. Дикое и в чём-то его самого пугающее чувство. Настолько, что он начинал побаиваться на неё смотреть — и впрямь, как на солнце. Хотя больше причины было в том, что от вина кровь бежала только быстрее и жарче, а повеселевшая, до лёгкого румянца согретая тем же вином королева ничуть не становилась даже на чуточку менее привлекательной.

Рыбка на крючке стеснительно сопротивлялась, пытаясь улизнуть в закуток да на глубину, но бестолку.

— Банда, — выдохнул Эйелис, сдаваясь после недолгого молчания. — Я хотел сказать — банда. Отряд просто... как-то приличнее звучит. Но нас звали бандой Эндера. Я... не самую приличную жизнь вел тогда, — с виноватым взглядом эльф потёр ладонью шею. — А с бандой легче выжить, чем когда сам за себя. Быть с уличной ребятней было мне уже не по мерке, перерос, — Лис усмехнулся, вспоминая. — Так что я пошёл к Эндеру и сказал, что смогу своровать что он укажет, если он возьмёт меня к себе. Он тогда указал мне на колье, которое хранилось в поместье старой вдовы... уже потом оказалось, что это была издёвка, что он не собирался принимать сопляка-эльфа. Мне тогда сколько было, семнадцать с чем-то же. Никто даже не думал, что я решусь. Тем более, что вернусь живым. Без колье, правда, оно было магией запечатано и охранялось парой теней... Но то, что я вообще вернулся, впечатлило Эндера, и меня взяли, — Эйелис пожал плечами неопределенно и облокотился на стол, обеими руками беря кружку и поверх неё глядя на Их Высочество. — А года через два с чем-то Эндера прирезали, и банда разбежалась. Жизнь переменчива прямо вот так, — Лис снова хмыкнул себе под нос.

— Не очень-то лестное прошлое для кого-то, работающего на Инквизицию и её Вестницу, я полагаю. Вас не очень пугает то, что стеречь вас приставили кого-то вроде меня? — в улыбке, спрятанной за очередным глотком, мелькнула подначка; несерьезность вопроса хорошо чувствовалась в его тоне.

Моргнув, Эйелис растерянно вытянулся в лице, поднимая голову за поднявшейся на ноги Анорой, с наморщенным лбом выслушивая прохладную отповедь о честности, и колючая паника цепко впилась когтями ему в загривок. Опять он сказал не то и не так, слишком привыкнув тасовать правду с ложью, и снова наступил на те же грабли, вызвав жгучее недовольство — даже если королева смотрела спокойно и сдержанно, под её взглядом и упреком эльф чувствовал себя так, будто на него опрокинули ведро кипятка. Идиота кусок. Ну вот куда ты лезешь? На что ты вообще надеешься, если даже слова выбирать не умеешь? И теперь, не допрыгнув до края, летишь вниз по скату крыши, цепляясь за все стыки и откосы в бессильной попытке замедлить падение, сжавшись в комок всем нутром в предчувствии распахнувшейся за спиной бездны и удара о землю.

— Я... — заикнулся он взволнованно и подхватился на ноги следом. — Я не хотел вас обманывать. Я... — Эйелис огорченно поморщился, потупив взгляд, и выдохнул, признавшись. — Я просто хочу быть кем-то другим. Кем-то лучше, чтобы стоять рядом с вами. Хоть немного... — "Ближе. Ровнее. Хоть на пол-шага. Прыгать в воздух снизу очень уж высоко." — ...достойнее. Потому что тот, кто я есть на самом деле — я никто... хуже, чем никто. Вы... вам полагается только лучшее, а меня... меня всего не хватит, чтобы соответствовать, — уронив голову, эльф сипло надломившимся голосом добавил. — Простите.

"Я попробую лучше? Такого больше не повторится? А откуда у тебя время на это — пробовать, повторять, просить второго шанса — у нее? Ты ведь уже обещал сам себе. И всё равно врёшь, потому что это то, какой ты на самом деле. Дно этого мира. Только там, на холодной улице, тебе и место. Большего ты не заслуживаешь. Смотреть за стекло и завидовать тому, чего у тебя нет. И никогда не будет."

Эйелис глубоко вздохнул и торопливо, заставляя себя говорить, прежде чем королева уйдет, — от принуждения этого говоря громче, хотя голос его подрагивал— произнёс:

— Я хочу быть честным с вами. До конца. До края всего, что я знаю. Но... я не умею. Я давно отвык. И... безумно боюсь, на самом деле. Там, снаружи, честные дохнут в канавах, потому что миру не нужна честность, и ей ничего не добьешься. Но... я клянусь своим сердцем, — наемник сглотнул, прижимая кулак к груди, и не сразу осмеливаясь наконец прямо посмотреть на королеву, не отдергивая в смятении взгляд. — Что я отвечу правду на любой ваш вопрос. Не изменив больше ни слова. Потому что мне нужно ваше доверие. Я хочу его. И если я недостоин получить его как есть, я буду за него бороться. Пусть даже с самим собой. Даю слово. И... что угодно еще к нему могу дать, если в слове вы сомневаетесь, — добавил он уязвленно, но не пытаясь бежать от этой маленькой правды: на месте королевы он бы тоже себе не верил. Наверное.

Отредактировано Эйелис (2019-11-22 17:33:54)

Эйелис до дрожи, струной натянувшей ему всё нутро, боялся, что Анора, даже если и дослушает его, то не примет всерьёз и уйдёт, отмахнувшись от эльфа и всех его сложностей; боялся, что этот "укус" станет последним, и что вся та благосклонность, которую королева позволяла себе в его отношении, растает, как дым, от одного не так сказанного слова, которое выскользнуло так по-дурацки, которое ему так хотелось взять назад. От страха этого в голове звенело, и он, кажется, даже на минуту забыл, что должен дышать, с затаенной мольбой глядя на королеву эти несколько ударов сердца. Чего ради? Чтобы только удержать на себе её взгляд на всего-то несколько дней, окончание которых всё равно сомнёт и выкинет все эти усилия, как исписанный лист бумаги в огонь камина. Глупо, наверное — только вот молчать и даже не пытаться было ещё глупее. Он хотел этого. Знал, что не получится, что всё презреется и забудется, что ему останется только мечтать, только в мыслях своих брать за руки; закрывать глаза, целуя хихикающую "лапулю" в задней комнате трактира, а представлять её, осмелившуюся вот так показаться ему на глаза, дурея от пьяного азарта и стыдясь собственной наглости, — и, пожалуй, именно поэтому так отчаянно не желая упускать даже самого призрачного расположения, снисхождения, похожего на сбывшийся сон.

Анора шагнула навстречу, обогнув край разделявшего их стола, и по плечам Эйелиса скатился выдох облегчения. Под касанием ее руки сердце ударяло в грудину так, словно собиралось пробить ее и выпрыгнуть. Да что за проклятье, быть настолько без сил себя к порядку призвать? От гулких, тяжёлых этих ударов, — от попыток не смотреть на рассыпавшиеся по бордовому шелку локоны, на изгиб шеи за воротником, на стянутые пояском складки ткани, натянутой на груди, на тонкое запястье протянутой руки, оголенное чуть сползшим рукавом, — даже дыхание вздрагивало, прерываясь. Не надо было столько пить. Вот вообще не надо было. Было бы легче видеть ту пропасть разницы и расстояния, которой она защищена от всего, что бы он там себе ни думал. За которой она в полной безопасности, как бы ему не дурманило голову. Только бы она не спросила. Только бы не спросила, почему.

— Когда вы стоите вот так, то вы выше совсем ненамного, — очень тихо, почти одними губами заметил Лис, улыбнувшись себе под нос и стараясь не отводить взгляда чуть исподлобья от её глаз. И правда, и враньё. Он может сколько угодно тут давиться собственным сердцем, но королева остаётся королевой, не важно, сидит она на троне при собрании всего народа или с ним на кухне в халате.

Он сглотнул, сгоняя движением губ улыбку, коснувшуюся было их уголков. Вот так просто, просто брать и стоять? Эйелис опустил взгляд в пол, недолго раздумывая, как ей ответить. Почему? Ну, просто потому что, нет?..

— Я эльф, — начал он наконец, запнувшись, с самого очевидного. — И я веду хреновую, совсем не придворную жизнь, Ваше Величество. Ту, которую вы так романтично описали, и которая такая, только когда напьёшься и перестанешь думать. Или когда заплатили с надбавкой, и мир на пару дней кажется не таким паршивым. Никем был бы какой-нибудь крестьянин, который живёт бедно, но честно. А я живу тем, что мне платят за то, что я краду, и тех, кого я убиваю. Я нарушал закон столько раз, сколько не посчитают, и еще столько же раз нарушу, потому что у меня такая жизнь. Меня к вам на арбалетный выстрел подпускать не должны были. Но я здесь, потому что вождь нашей банды наемников продал свои и наши заодно услуги Инквизиции. "Агент" просто красивое слово, я ничем не клялся служить им. Мне платят и приказывают, и я делаю, что сказано. Я ненавидел саму идею этой миссии, прислуживать кому-то из самой знатной знати, я совсем этого не умею. Но теперь я вижу вас, и мне тошно от самого себя, от того, кто я есть, потому что я не могу дать вам того, чего так хочу, даже если не то что карманы — всего себя наизнанку выверну и выжму, — эльф перевел дыхание с сухим смешком, коротко скосив взгляд на стоящие на столе кружки. — Всё равно что разбавленным элем угощать того, у кого каждый день на столе лучшие из антиванских вин. Там, где я привык быть, я могу всё или почти всё. Там я всё знаю и умею. Но тут я как уклейка, высохшая на берегу, — саркастично заметил Лис, немного разведя руками. — Даже не огорчать вас ложью, и с тем не справился. Хотя мне казалось, что смогу. Что это не так сложно. А всё не так, и... — он устало вздохнул, оборвавшись на полуслове, на секунду прикрыв глаза и продолжил, выровняв и понизив голос:

— Поэтому я и хочу быть лучше. Мне нужно быть лучше. Чтобы мои барахтанья хоть немного значили, хоть что-то. Потому что мне очень этого хочется. Что-то сделать лучше для вас. Себя, мир, что угодно, — Эйелис беспомощно улыбнулся. — У меня от вас крышу сносит, как ураганом. Это если не выбирать слов. Фьюить — и полетела, — он мотнул головой куда-то в сторону шкафов. — И у меня слов нет сказать, каким дураком и каким счастливым от этого я себя одновременно чувствую. Просто потому, что вы рядом стоите. Знаете, я ненавижу невзаимность, но сейчас меня это вообще не парит, потому что ради того, чтобы ощутить такое, стоило скакать сюда через всю страну, — улыбнувшись уголком рта, эльф поддернул плечами, наконец перестав таким отчаянным неумолкающим потоком сыпать слова и просто глядя на королеву. А быть честным не так уж и плохо, пожалуй. До тех пор, пока не услышишь на эту честность ответ.

Отредактировано Эйелис (2019-11-23 20:08:26)

Он дёрнул уголком рта в надломленной, невеселой улыбке, и без слов догадываясь, о чём она думает, вот так настороженно смотря на него и не торопясь говорить. От молчания этого на душе стало едко, хоть и подогретая алкоголем и страхом решимость и не оставляла его жалеть о своей говорливости. Анора требовала искренности, требовала прямоты — прямоту она и получила. А он...

— На несколько дней могло и сработать, — вздохнул эльф, только побежденно пожав плечами и опустив их, признавая ее правоту. Да, не станет. Это так понятно, когда говоришь вслух — но когда только думаешь, надеешься...

Эйелис переступил с ноги на ногу, поворачиваясь следом за шагнувшей прочь королевой, следя за ней со всё так же гулко, почти до боли сильно бьющимся сердцем. Каждый шаг, каждое движение руки со шлейфом свободного рукава, каждый поворот, чуть натягивающий ткань на плече, — всё это он видел, желая запомнить до мелочей, не упускать из виду, даже закрывая глаза.

"Ну, хоть не отвратительны. Уже что-то."

— Так и есть, — выдохнул Лис, чуть кивнув. — Я помню свою роль и своё место, Ваше Величество. Я, может, и живу вне закона, но это-то мне хватает ума понять. Поэтому я и не хотел, чтобы вы знали, — он посмотрел на свою укушенную руку, с сожалением поджав губы и неуверенно коснувшись места укуса, чуть потирая его, словно надеясь, что так эта смущающая отметка быстрее сойдёт на нет. — Это должно быть только моей проблемой, что я чувствую. Поэтому, прошу, не думайте об этом, — проговорил он, глядя в стол, на тень, отброшенную на его столешницу стоящей со стороны огня Анорой. — И если можно, считайте, что я не говорил ничего. Пусть это вас не беспокоит. Я не хочу мешать вам. Я только хочу, чтобы в эти несколько дней ваше... правление было, быть может, немного менее обременительным. Чтобы вы улыбались, — Эйелис поднял взгляд, повторяя то, что уже говорил ей, сам улыбнувшись, бледно, но спокойно, всё еще прижимая рукав на опущенной руке ладонью и не двигаясь с места. Когда в последний раз он был таким альтруистом? — И ничем не морочили себе голову. Тем более мной.

"И проблемами государства. Или что такое не давало вам спать в этот полуночный час?.."

Он в легкой усмешке поджал уголки губ, глядя на Анору: вы же помните, что я обещал быть честным? И как бы альтруистично эти слова не звучали сейчас, они тоже — правда. От первого до последнего. Вы мне верите?..
Даже если я сам себя в этих словах не узнаю.
Даже если альтруизм от эгоизма отличается только формой выгоды.

Отредактировано Эйелис (2019-11-24 23:00:33)

— Я приложу все усилия, Ваше Величество, — с наигранной серьезностью, поспешно прячущей проглянувшую улыбку, пообещал Эйелис, склонив голову в почтительном кивке — не ожидав, что королеве есть какое-то дело до опрометчивой этой метки, ноюще пульсирующей на предплечье. Боль его не беспокоила — затем и укусил, чтобы она была и помогала отвлекаться.

И всё, что он смог в ответ на её тихую похвалу, удивлением отразившуюся в шире раскрывшихся глазах — поспешно поклониться, пряча лицо и одновременно прощаясь. Вставший в горле ком не позволил произнести ни слова — дверь за королевой уже закрылась, когда эльф, опомнившись, выдавил что-то про "добрых снов", хрипло заикнувшееся в горле. Сглотнув, он еще несколько секунд стоял, слушая шорох удаляющихся шагов, — и, выдохнув с каким-то вымученным облегчением, плюхнулся на лавку без сил, спиной привалившись к краю стола. Запрокинув голову, Эйелис недолго смотрел на потолок, совершенно запутавшийся в чувствах и последствиях. Как на самой лихой скачке, перемена эта от падения до самого дна и до подъема на крыльях ее заботы вскружила ему голову, и эльф далеко не сразу потянулся к недопитому вину, чтобы смочить горло и сглотнуть наконец все эти комом вставшие в нём переживания... поколебавшись, он выбрал ту, из которой пила Анора — и, усмехаясь себе под нос, прикрыл глаза, надолго припадая губами к краю, словно надеясь ощутить на обожженной глине след ее губ.

И, уйдя в отведенную им с Шессом гостевую комнату на первом этаже, оставил на столе только одну пустую кружку — словно так и пил тут в полном одиночестве.
***Заснуть этой ночью Эйелису так и не удалось, промаявшись на грани сна и яви и проворочавшись с боку на бок до того времени, как затемно зашевелился и выбрался из постели Шесс. Тому предстояло отправиться с королём Алистером на охоту и "охранять" его в лесах. Дождавшись, пока молчаливый эльф оденется и выйдет, Лис тоже сел на постели, устало вздохнув и прищурившись за окно. Рассветом там еще и не пахло, и только белоснежный покров снега не давал сгуститься темноте среди подступавших почти к самым стенам особняка деревьев. Усмехнувшись чему-то в своих мыслях, Эйелис оперся локтями на колени, в задумчивости трогая кончиками пальцев багрово расцветший будущим синяком укус и отрешенно глядя в заполнявший комнату полумрак. И, рывком поднявшись на ноги, потянулся за рубашкой.

"Я только хочу, чтобы вы улыбались."

...часом позже, когда небо уже начинало светлеть, из ночного звездно-облачного превратившись в серое, Эйелис в очередной раз отряхнул руки, растирая подмерзшие пальцы и глядя на своё творение. Скатанный из трёх больших снежных шаров снеговик с торчащими из головы веточками волос, палкой вместо носа и намеченными желудями и камешками глазами и ртом стоял как раз напротив окон королевской опочивальни — той её стороны, которая, как он выяснил у слуг, принадлежала леди Аноре. Оглянувшись на тёмные окна, Лис азартно усмехнулся, и наклонился за стоящей в снегу кружкой с остатками вина, чтобы осторожно вылить их — лучшее антиванское! Сол бы его прибил! — на снег, подкрашивая тот в неяркий красный. Букету из снега и веток, который снеговик держал в "руках", не хватало только бутонов...

Ранний подъем слуг, собиравших Короля на охоту, обеспечил Лиса горячим завтраком как раз к его возвращению со своих снежных подвигов. В саду уже трудились дворники, расчищая дорожки от насыпавшего за ночь снега — королева изъявила желание прогуляться после завтрака. Ну, значит, и ему нужно быть там — как же иначе?
А то вдруг белки всё-таки немного венатори.

...метательный нож вылетел из ладони в броске через плечо и с глухим звуком вонзился в дерево. За ним второй, третий, четвертый — трук, трук, трук! — легли ровной линией один над другим, пятый и шестой — по бокам. Раздраженно цокнув языком на то, Эйелис — разгоряченный тренировкой так, что он даже куртку снял, повесив ту на сук и оставшись в длинной рубахе из плотной шерстяной ткани, распустив на той завязки под горлом, — недовольный косо вставшим шестым ножом, подошёл к дереву — судя по вытоптанной дорожке, делал он это уже раз тридцать, по-всякому метая ножи с расстояния в десять шагов, — и принялся выдергивать ножи, расшатывая их один за другим и возвращая на перевязь на груди и крепления на поясе. Хруст снега под шагами выдал приближение еще до того, как он закончил — и, сунув на ремень последний нож, Эйелис, согнав с лица удивление — так скоро? по его прикидкам еще оставалось время, — повернулся на месте и галантно поклонился:

— Доброе утро, Ваше Величество, — усмехнулся он, подняв взгляд на королеву.

Ну что, сегодня я гуляю с вами — или с собаками?..

Отредактировано Эйелис (2019-12-20 14:59:01)

От такой натянутой характеристики своей выходки Эйелис не сдержал смешка, ухмыльнувшись и отведя взгляд в сторону, снова сцепляя пальцы рук, которые он не знал, куда деть, и оттого теребил перчатки — наверное, уже должен был бы знать на них каждую потёртость и каждый шов, если бы действительно обращал на это внимание. Не поднимая взгляда на Анору, он выслушал ее предостережение, слегка кивая — мол, понимаю, сознаю, признаю свою вину, меру-степень-глубину... Но ведь превзошёл же! Хоть у него у самого при свете дня этот поступок вызывал нервный стыд, и только понимание, что лучше не станет, удерживало его от желания распинать этого снеговика обратно под кусты. Выдумал же ещё... Но Лис сдержался тогда — сдержался и сейчас, стоя на своём и вскидывая на королеву задорно блеснувший взгляд:

— Под вашей комнатой спят служанки, — пояснил он, дёрнув уголком рта. — Из них две вполне симпатичные эльфийки. Ничего не хочу сказать про ту мадам с короткой стрижкой, но слишком уж она... мадам, — выкрутился эльф, неопределенно поведя рукой и стараясь слишком уж не улыбаться. — Так или иначе, а есть из кого выбирать. И я всегда могу сказать, что сделал это для того, чтобы немного их развлечь, — Эйелис пожал плечами. — И ничего личного. Но... — понизив голос, он взглянул на королеву чуть исподлобья. — Я рад, что вы всё поняли правильно. А молва... — эльф вздохнул, окинув взглядом сад. — Для злых языков, если такие осмелятся болтаться в чьих-то ртах... ртах тех, кто тут, в поместье присутствует — то им может хватить и того, что я вообще стою рядом с вами. Если... кто-то вообще способен посмотреть на это... так, — Лис кашлянул, в заминке прочистив горло, и потянулся за своей курткой, жестом предлагая королеве вернуться на тропинку и не пачкать сапожки в густом снегу, сам пойдя с ней рядом, кивком поприветствовав идущую чуть позади Эрлину.

— Вопрос ведь не в слухах, Ваше Величество, — продолжил Эйелис начатую тему. — Вопрос в значении, какое вы им придаете. Я... хм, как-то выполнял одно задание... — несколько совестливо признался эльф, — ...для одного барончика в Вольной Марке. Задача была — очернить репутацию леди. Мы... распускали много слухов, каких только не. Даже проникли на приём под видом слуг, чтобы подкинуть парочку фальшивых доказательств. А она и ухом не повела... наоборот, так это перевернула, что над попытками барона пристыдить её смеялся весь зал. Тот вечер оказался её, а не его триумфом. Барон был в ярости, ничего нам не заплатил... пришлось выбивать принуждением, но-о это уже другая история, — усмехнулся Лис. — Так вот, я к чему. Мы, люди с улиц, не особенно ценим знать, но тогда... в тот момент меня восхитило мастерство её слова, — он скосил взгляд на Анору, с недолгой паузой улыбнувшись уголками губ, надеясь, что она поймёт и додумает то же: "...как сейчас я восхищаюсь вами." — И не только я. Поэтому... я не буду подвергать вас риску, конечно же, я совсем другое вам обещал. Но и не думаю, что молва сможет сделать с вами что-то такое, о чём потом не пожалеет сама, — он чуть вскинул брови, снова глядя исподлобья, и заложил руки за спину, мерно шагая рядом с королевой по почищенному, слабо поскрипывающему снегом камню дорожки...