Это был приличный район вполне приличного городка — выросшего за пару десятков лет на вполне приличном расстоянии от заезженных торговых трактов среди вполне приличных пейзажей, которые полюбились приличным людям. Аллонс, одно из любимых и время от времени особенно входящих в моду мест отдыха неваррской средней аристократии, был полон начисто выметенной и протёртой от пыли благопорядочности, умеренности и аккуратности, делавшей его изумительно скучным и правильным. Чистенький, еще не успевший износиться за века дождей и ветров, пусть и подёрнутый легким запустением после стылой зимы и сырости весеннего распутья — до зубовного скрипа хороший городок. Эйелису здесь было неуютно, словно каждое окно на белёных стенах смотрело на него с брезгливой укоризной. Вообще смотрело на него, что само по себе уже нервирует. Спешащие по своим делам эльфы-слуги, смеющиеся горожанки, пара спокойных и добродушных на лица стражников в гербовых туниках, что прогуливаются по улице у рыночной площади... Даже под ноги в сердцах не плюнешь, неудобно станет. Искать здесь живущую совсем другими делами мистическую чародейку, дважды сматывавшую удочки у него прямо из-под носа, Эйелис прежде и не подумал бы — и, очевидно, ошибся.

Хотя ладно, не совсем ошибся: сама Оливия здесь и вправду почти не показывалась, не светилась и не оставляла следов в местном довольно прозрачном и внимательном обществе. Но именно этому обществу — благоразумно, и в благоразумии этом в кои-то веки предсказуемо, — она доверила то, чем, очевидно, дорожила — свою дочь. Светленькую, веснушчатую и похожую на свою "мать" примерно настолько же, насколько луна похожа на сухую сливу, но — не первый год виденную с чародейкой и тут, и там, а значит, совсем не случайно так названную, насколько бы родственными на самом деле не были их связи. Дочь. Сол, ты знал? Или на это, как на всё что угодно другое в отношении своего чудесного видения тоже клал с... сапоги на стол? Проклятые упёртые васготы и говённое их "вижу цель, не вижу препятствий"! Ребенок, связи с контрабандистами, мутные свидетельства о работе на венатори, еще и сама по себе тевинтерка проклятущая, из нации, коварством своим всему Тедасу известной — бесподобный набор не просто звенящих колокольчиков, а грёбаных набатов не связываться! Но нет же, у рогатых уши слишком высоко, чтобы голос разума слушать, поскольку разум не иначе как в заднице, и тот с орех размером! Эйелис в который раз скрипел зубами в бессильном негодовании, перебирая в уме все факты, что ему удалось вызнать-вытянуть из разных источников касаемо госпожи Никс, составляя цельную картинку. Он же предупреждал, демоны его разорви, пре-ду-пре-ждал! И чем всё закончилось? Вот этим и закончилось! Пропал, как не было, и всё из-за этой бл... бабы! Ну точно пора садиться за написание книги с названием "Грёбаная херня, насчёт которой я был прав"!..

По странному взгляду встречной женщинки в белёном переднике осознав, что дал своему норову слишком уж много воли, Эйелис, которого от волнами подымающейся злости едва что не трясло, с усилием согнал с лица гневный оскал и с хмурым видом ускорил шаг, сгибая спину. Одетый, как служка, в простенькую рубаху и жилетку да потёртую куртку явно с чужого плеча, он почти не отличался от других, забрав волосы в скромную косу и упрятав ту за воротник. А что хороший служка обычно на лицо как-то попроще, взглядом поскромнее, не хмурится, как встопорщенный дикобраз, и не звенит в манере движений напряжением взведённой арбалетной пружины, словно вот-вот кинется и вопьётся с чавканьем до самой кости, так то уже вкусовщина. Может, он лошадей умеет чистить так, что потом аж блестят. Мало ли. Эйелис не мог сделать себя проще, чем делал уже — разве что если мордой о стол васготской лапищей приложить, да и то не факт, что поможет.

Но в целом, эльфу влиться в жизнь городка было легче. Никто к ним, остроухим, особенно не присматривается и учёта не ведёт, сегодня одни, завтра другие, все на одно лицо за далеко торчащими ушами, расходный материал, не понравилось - выгнал, а убил - никто и не поморщился, новые народятся. Сколько их таких, присланных готовить дома хозяев к приезду, нанятых служить, нагруженных сто и одним делом. Он тоже делал вид, что занят, что бегает по поручениям, а не просто так, и пока это работало. Несколько дней форы, прежде чем первые шероховатости привлекут лишнее внимание, так что в них кровь из носу надо было уложиться. Он ходил, следил, прикидывал, изучал - зная от своих информаторов, что девчонка Оливии, вполне вероятно, тоже маг, и ухо с ней надо держать востро. Но Лис и не собирался провоцировать и прибегать к какой-либо грубой силе. Не сразу.

Сначала он хотел просто поговорить. Всё-таки эта женщина была Солу небезразлична до одурения, и на жертву мага крови в этом своём увлечении он вроде как не походил, сколько бы Эйелис не подозревал его зазнобу в таких тёмных методах. Как бы не хотел он видеть такое простое объяснение, детали головоломки не сходились, оставались стыки, толкающие под локоть пониманием, что удобная трактовка не равна правильной. Твою ж драконью прабабушку, по чём там так с ума сходить? Не последняя симпатичная баба на свете! Но ведь сходил же. Нет, сходит. Всё ещё где-то там сходит, нельзя так... в прошедшем времени. Идиот. Дуболом рогатый.

В этой всей ситуации Эйелис порой ощущал себя мотыльком, бьющимся о стекло фонаря. И понимал, что раз орать в ухо не работает, придётся идти другими путями. Всё это уже полгода как зашло слишком далеко, чтобы проблему можно было взять нахрапом.

Он ждал, высматривал, выбирал, примерялся - мало что понимая в детях, но примерно догадываясь, что с незнакомцем на улице та разговаривать, скорее всего, откажется, а для второй попытки может не оказаться времени. На счастье, девочка не была совсем уж затворницей. И подходящий случай на четвертые сутки всё-таки представился.

В приличном районе и торговые лавки были приличные. У книжника на двери с витражными вставками даже колокольчик висел, веселым перезвоном проводив сначала Цессарию, а затем — и вошедшего следом Эйелиса. Да уж, местечко это было явно для людей культурных, образованных и при деньгах. Не слишком-то озираясь, словно не в первый раз здесь, Лис отошёл к каким-то полкам, по вытащенной из кармана бумажке с какими-то каракулями принявшись сверяться с надписями на корешках, краем глаза следя за девчонкой. Пожилой мужчина в рясе, в котором можно было опознать если не хозяина, то смотрителя этой лавки, беседовал с каким-то другим важным посетителем, одутловатым и напомаженным, с каким-то гнусавым говорком, нарушающим тишину, — и обращать внимание ни на ребенка, ни на эльфа не спешил. Тем лучше.

Пользуясь тем, что девочка задержалась у невысокой стойки, где были выложены книги в искусно оформленных обложках, Эйелис улучил момент подойти поближе.

— Цессария? — осторожно окликнул он, без особого старания пытаясь изобразить улыбку и понижая голос так, чтобы беседующие в стороне его не слышали. — Ты ведь Цессария, да? Можно с тобой поговорить? Это о твоей маме, Оливии, — эльф остановился, оставив несколько шагов вежливого расстояния между собой и целью. Ребенок, беззащитная и хрупкая. С магией или нет, но подкрасться со спины, закрыть лицо надушенной одной особой дрянью тряпкой и утащить - проще простого. Или походя незаметно ткнуть иголочкой, хитро смазанной паралитическим ядом. Не может быть, чтобы Никс не понимала этого. Или надеялась, что об их связи никто не узнает, и не найдётся тех, кто решит зайти ей в тыл через такое соблазнительное слабое место? Ну, дурой чародейка точно не казалась. Многим она казалась, но дурой - точно нет. Впрочем, грань между недо- и переоценить, добавив себе лишних проблем, отвратительно тонка.

И потому он надеялся, что просто поговорить всё-таки сработает.

Отредактировано Эйелис (2019-07-10 22:37:19)

Эйелис только открыл рот, чтобы ответить, как ударная волна визга впихнула ему обратно в глотку все слова, толком не успевшие сорваться с языка. Эльф рефлекторно шатнулся назад, морщась от звона в ушах — и отскочил только дальше, когда на пол полетели книги, а за книгами — и хлипкий стеллаж, грохот которого в тихом книжном, впрочем, был ошеломительный. Удивленные возгласы, ругань, и где-то среди других полок заверещала какая-то женщина, оседая в обморок... Малявка ужом, с ловкостью уличной воровки шмыгнула к двери.

"Вот дерьмо!.."

Самому Эйелису путь вдогонку был заказан — он дёрнулся было с места, но и только. Проклятье! Вот и поговорили!
У него было считанных три или четыре удара сердца на то, чтобы сориентироваться и решить, что делать. Догонять мага — и вообще играть по правилам мага, — провальная затея, очевидно. У него был другой вариант — не тот, в котором эльфа, устроившего переполох и разрушившего до основания пол-магазина со страшными убытками, будет потом искать вся городская стража. Не на девочку же вину валить и не о всего-то одной опрокинутой в углу полке жаловаться, в самом-то деле.

— Госпожа! — только окликнул девчонку Эйелис, но оклик был оборван истерично зазвякавшим колокольчиком и хлопнувшей за нею дверью. Дверь, впрочем, тут же распахнулась обратно, и звон колокольчика был почище визга; еще и мужик какой-то с улицы, не сообразив помешать выскочившей из магазина девчонке, ворвался внутрь, вопрошая, что случилось. Ну да ему было, кому ответить — а эльф, неловко помявшись на месте, взялся поднимать опрокинутый стеллаж, охая и морща лоб с горестным видом.

— Что... что произошло?.. — бледный, как мел, словно сам на грани обморока, как та женщина, которую сейчас приводили в чувства сразу трое неравнодушных, включая ворвавшегося с улицы мужика, хозяин — или смотритель, кто он там? — магазинчика подошёл к маленькому бардаку так, будто тот был готов взорваться.

— Ох, мессир, вы извините великодушно, — запричитал Лис, торопливо поставив поднятую с пола книжку на полку и сцепляя пальцы рук, сгибая плечи и вообще держа голову и в половину не так высоко и прямо, как было, когда он вошёл. — Простите, я всё сейчас поправлю, мне очень жаль, госпожа не хотела... — эльф снова попытался взяться за расстановку книжек.

— Госпожа?.. — в недоумении уставился на него смотритель.

"Ну а что, не может быть, что ли?!.." - чуть не огрызнулся эльф. Чуть.
Эйелис заискивающе кивнул, позволяя своим рукам суетиться, и то берясь бестолково поправлять книги, то сжимая и разжимая пальцы, дёргая себя за рукава. Обычный служка, зашуганный городской эльф, и только. Ох и не без труда он душил подступающий гнев, усиленно морща брови в дурацкую мину обиды да пожевывая губы нервно — это позволяло ронять паузы между словами, придумывая на ходу.

— Она госпожи моей дочка. Цесси. Маленькая госпожа. Госпожа меня присмотреть прислала, сама в отъезде пока, да только не желает она под присмотр, вот, не нравится ей, — Эйелис шмыгнул носом, поднимая ещё парочку книжек и засовывая их на полки. — Сбегает от меня, кричит, знать не хочет. Разбойником обзывает. Уж не знаю, что нашло на неё, обиделась на меня, видно. Я всё уберу, пожалуйста, она не со зла... Дети, ну они же такие, — эльф беспомощно улыбнулся, исподлобья поглядывая на растерянного смотрителя, выудил из-под соседнего стеллажа отлетевшую туда книгу и аккуратно пристроил на полку, кончиками пальцев поправив обложку так, словно она была сделана из хрупкого сахара.

Смотритель, посмотрев на это несколько секунд, всплеснул руками, забывая о ступоре и степени шокированности произошедшим.

— Да что ж ты делаешь! Как ты ставишь! Законы невероятностей сюда, на нижнюю полку! Материализации — сразу за ними! Ох! А ну не трожь! Не трожь, и долой с глаз моих! Помощник выискался!.. — взмахнув на попятившегося эльфа рукавами, он принялся переставлять книги в одному ему понятном порядке.

— Простите, мессир. Простите великодушно, — кланяясь, Эйелис, не выпрямляясь до конца, так и вжимая голову в плечи, поспешил развернуться и выйти наружу, буквально выскользнув сквозь едва приоткрытую дверь на свежий воздух. Бездна! Едва отойдя на несколько шагов, эльф в злости плюнул себе под ноги. Будет уезжать отсюда — подожжёт этот магазинчик с их книгами ко всем вшивым псам!..

Но сначала надо разыскать девчонку. Куда она, обратно на постоялый двор рванула? Селиться там и светиться заранее, а уж пуще того, пытаться правдами и неправдами пробиться в комнату, вполне возможно, защищенную магией, Эйелису не хотелось совершенно. Нет, у него была пара флаконов с дымовой взвесью "погибели магов", по заверениям Лэутусов, действующих хоть и не на все сто, но достаточно, чтобы оборвать парочку заклинаний и дать разбойнику десяток секунд форы — это больше, чем достаточно. Даже барьеры, говорят, берёт, если их не рыцарь-чародей ставит. Но сработают ли они против той защиты, которую наверняка оставила там вместе с "дочкой" тевинтерская магичка?..
Впрочем, как знать, может, лезть ещё и не придётся. Глубоко вдохнув-выдохнув, чтобы унять пожар злобы и желания кого-нибудь придушить до скрипа сжимающимися в кулаки пальцами, Эйелис с силой потряс головой и торопливым шагом служки двинулся к постоялому двору. Первым делом — проверить обстановку. А потом уже решать, что, куда, к чему, и где лучше выпить эля, там или в таверне при его ночлежке в полуквартале отсюда...

Недолгая прогулка быстрым шагом выветрила из головы остатки злым зудом гуляющего по загривку негодования, и Эйелис придержал ногу, выдыхая в размышлениях. Скрываться больше смысла не имело — девочка теперь знает, зачем он здесь, знает, что он пришёл за ней, и среди других эльфов ему больше не раствориться. Оставалось только идти ва-банк, напрямую — и не спешить применять силу. Не спешить. Несмотря на желание сгрести трижды проклятую магичку за воротник, поднять и хорошенько потрясти, допрашивая о судьбе Солраада — в своём воображении Лис, конечно, был способен на это, — эльф прекрасно понимал, что начинать заход за информацией с угрозы, не важно, в адрес ли самой Оливии или её "дочки", — не вариант. То есть, может, и вариант, но последний, на который он пойдёт в здравом уме. И ради себя, и ради Сола.

Сделав небольшой крюк, чтобы выйти к постоялому двору с другой стороны, что не просматривалась из окон комнат, Эйелис, сам толком не зная, что хочет увидеть, недолго понаблюдал за зданием, в которое никто не входил и не выходил — не то место, не то время для густого потока постояльцев, — и, не то сдаваясь, не то наоборот, набираясь духа, со вздохом направился к двери.

От входа эльф зорко окинул взглядом помещение, на два удара сердца замерев на пороге — уголок глаза дёрнуло движение у стойки, слишком быстрое, чтобы быть нормальным для темпа трактира. Сведя брови с секундным подозрением — подозрением, маячившим между надеждой и недоверием, — Эйелис мысленно пнул сам себя и зашёл внутрь, устраиваясь за одним из столиков недалеко от входа... и ко входу спиной. Не так, как садятся те, кто осторожничает или ждёт кого-то. Впрочем, что ему осторожничать-то, обалдую остроухому? Удобно притвориться таким, когда твой интерес всё равно лежит внутри таверны... а лестницу к комнатам и стойку отсюда как раз прекрасно видно. Ему же не показалось? Нет, не могло. Проклятье, теперь так и хочется сверлить взглядом стойку, забывая об остальном окружении. Нет, он должен оставаться бдительным ко всему, что бы там от него не пряталось.

Едва удостоив подавальщицу косым взглядом, эльф, тяжело опирающийся локтями на столешницу, вжимающий голову в плечи и глядящий исподлобья — служка, отлынивающий от работы за недозволенной, но желанной кружкой эля, как он есть, — негромко буркнул, что желает эля, и под пальцами мелькнула монета, убеждающая, что он не только желает, но и в состоянии оплатить заказ.

Не поперхнуться пеной первого глотка, поверх принесённой кружки заметив выскользнувшую из-за стойки девчонку — ха! точно! — было отдельным испытанием, с которым Лис, впрочем, справился, медленно втянув в себя эль и следя за тем, как маленькая поганка устраивается за стоящим впереди столиком. Любопытство сгубило кошку, э? Только теперь и самому Эйелису было любопытно, что толкнуло её всё-таки вылезти из-за стойки.

Он и правда понятия не имел, чего можно ждать от детей.

Малявка разглядывала его, благоразумно оставаясь на расстоянии, и Лис не спешил начинать разговор первым, давая ей время освоиться и самой сказать, зачем подошла — только пену с губ облизнул, в том же молчании смотря на девочку и не убирая руки с кружки. Тон её слов моментально натолкнул эльфа на идею, и он не помедлил последовать этому наитию, понуро вздыхая и опуская взгляд в доски стола.

— Он накричал на меня, — грустно признался Эйелис. — Сказал, что это я виноват, и заставил поднять каждую книжку, по местам расставить... Наверное, виноват, в самом деле, — эльф снова вздохнул с горечью и в муках совести потёр ладонью шею под косой. — Что напугал тебя. Я... не хотел, правда... — промямлил он, бросив короткий взгляд на Цесси и снова опустив глаза.
Что, впрочем, не мешало ему видеть её периферией зрения, пряча ухмылку в глубине.

Отредактировано Эйелис (2019-08-18 13:49:53)

Эйелис старательно изображал из себя грустного ослика с картинки в детской книжке — такого, чтоб и уши поникли, и морда тяжелая клином книзу, для чего он и опускал голову, изучая царапины и сколы на деревянном краю кружки, в которой медленно оседала пена над элем. От жалобной этой понурности — и себя в ней, агх! — хотелось взвыть и начать отплевываться, отряхиваясь, как от грязи, но эльф мог только мысленно стонать и проклинать последними словами тот, как его, поганца, ни крути, неоспоримый факт, что с острыми ушами прибедняться обыкновенно бывает результативнее всего прочего. И никуда не денешься, пойдешь проторенной тропкой. Быть таким, каким все привыкли видеть подобных тебе. Нищим духом и телом, затюканным, дрожащим, — обычным и не вызывающим подозрений. Нечему зацепиться взглядом. Нечему удивиться и запомнить. Эйелис предпочитал держаться другой стороны стереотипа — о тех остроухих, что от жизни бедной и дурной за разбой всякий берутся, и о том, что если видишь эльфа, который глаза поднимает — то поберегись заранее и спиной не поворачивайся, да глаз на страже держи. Но как часто нам для дела приходится прибегать к тому, что действительно нравится?..

Он едва раскрыл рот, как дорогу объяснениям перегородила объёмная задница, переходящая в спину держалы этого заведения, и эльф, негромко щёлкнул зубами, превратился в слух, медленно отпивая ещё глоток эля и удивляясь ответу девчонки. Знакомец, эвона как? Неужто жалость так мнение...

Эйелис прыснул вставшим в горле элем и без всякого притворства закашлялся, постукивая себя кулаком по груди. Да чтоб тебя, шмакодявка! Что ж тебе в голове перемкнуло эдакое?!..

Откашлявшись, он поспешно прикинулся грустным снова, голову в плечи втянул, сглатывая саднящее ощущение в горле, — разве что губы не выпятил обиженной гузкой под предостерегающе-придирчивым взглядом, отмеренным трактирщиком сверху вниз. Я что, я ничего. Я и заразным побуду...

Ох, Сол, век тебе потом платить не расплатиться, когда морду твою рогатую опять увижу...!, только и скрипнули на ручке кружки сжавшиеся пальцы и затянутая в потёртую чёрную полуперчатку ладонь.
Эйелис медленно и глубоко вздохнул, исподлобья ещё, с осторожностью побитой собаки глядя на Цессарию.

— Меня звать Эйелис, — назвался он, не скрывая имени, которое могло бы сказать Оливии... достаточно. — Мама твоя была э... другом одному моему другу, хорошему другу... который пропал. Я хочу отыскать его, и про то мне и надо поговорить с ней. С Оливией. Вот только саму её, маму твою, тоже поди найди, — тяжко вздохнул эльф, разводя руками. — Потому я к тебе и пришёл. Кроме тебя, никто мне больше помочь не сможет, — он снова чуточку наморщил лоб, выгибая брови жалобно. Тьфу, дерьмо собачье. Аж самому за себя не то горестно, не то стыдно. Вот уж Сол посмеялся бы от души, увидев, как Лис такие рожи корчит да к малявке подлизывается. Это он-то, кинжалом да дымом ядовитым изъясняющийся едва не чаще, чем словами! И ведь работало! А тут — хрен чего напролом добьёшься. Благо, эльфы в деле путей окольных да в три погибели получше всяких там кунарей разбираются...

Отредактировано Эйелис (2019-11-08 00:26:37)