То, что первые годы брака будут куда сложнее, чем он себе представлял, Алистер принимал уже смиренно. Добровольный уход из ордена стал самой настоящей жертвой для Серого Стража, способной перечеркнуть разом любые надежды на то будущее, в котором ему хотелось жить. В котором он, следуя заветам, впервые прозвучавшими для него устами Дункана, будет стоять вместе с Айданом и другими соратниками на защите всего мира от тьмы. Да, орден тоже не предполагал свободную жизнь, от слова совсем. Но там, как считал Алистер, он был на своём месте, пусть его жизнь ему не принадлежала бы. В каком-то роде он был бы свободен.
Жертву пришлось принести, потому что на кону стояла судьба его родного королевства, лишившегося во время битвы при Остагаре своего короля и готового вспыхнуть Гражданской войной - а это совсем не то, что помогло бы восстановить опустошенный порождениями тьмы Ферелден. И Алистер согласился. Бездумно, не понимая, что за этим последует; его пугала только корона, которую он, бастард, считал слишком тяжёлой для своей головы. Тогда он ещё не осознавал, что, беря в жены вдову Кайлана, эту красивую, мужественную женщину - пусть та сразу дала понять, что не собирается больше править в тени очередного Тейрина, - за статусом "король" на самом деле скрывается слуга миллионов. Но когда выбора не остаётся, приходится учиться жить по новым правилам.
Да, сначала было плохо, трудно. Сначала он не понимал ничего, выслушивая на аудиенциях и приемах жалобы баннов, эрлов, простых людей; голова порой шла кругом, а сердце невольно сжималось каждый раз, стоило осознать, что всем нуждающимся, какой бы поддержкой не пользовалась твоя власть, не поможешь. Он ловил неодобрительные взгляды Аноры, когда по старой привычке забывал об элементарных правилах этикета или неуклюже вальсировал с ней на балу. Единственным местом, где новоиспечённый король чувствовал себя собой, стал его кабинки в восточном крыле огромного неуютного дворца: там Алистер вместе с дядей Эамоном могли обсуждать военную стратегию - пускай после Мора настало мирное время, но шатким положением Ферелдена, который принял на себя основной удар, мог пожелать воспользоваться любой из соседей. Когда Анора, однажды зайдя к ним в один из таких вечеров, высказала своё мнение: Алистер, кажется, впервые взглянул на неё по-другому. Она была умна, расчетлива, лишена мешающих здравому смыслу эмоций, не свойственных монархам. Она была настоящей королевой, любящей свою страну больше, чем что-либо. И пусть она была дочерью предателя, одна только мысль о котором заставляло в груди ещё молодого короля все полыхать огнём, он смог об этом забыть спустя пару лет.
С того вечера что-то изменилось между ними: теперь все государственные вопросы они решали неизменно вместе, и порой задерживались в кабинете допоздна, пока Анора не напоминала о времени, кладя свои узкие ладони на окаменевшие плечи устало склонившегося над картой мужа, и что нужно идти. Те ночи, что они проводили вместе, редко случались не по расписанию, составленному очередным лекарем, наставления которого Алистер терпел только из уважения к Аноре. Но если ему все же доводилось оставаться в её покоях до утра, он почти верил, что у них что-то может получиться. Что он испытает к ней те самые чувства, похороненные в тяготах Пятого Мора, и они, когда-нибудь, окажутся взаимными.
Анора оставалась прекрасной, тонкой статуей, но мрамор её был все ещё холоден.
И он, в какой-то момент, перестал надеяться.

Прежде, чем Алистер вошёл в покои Аноры, он, мрачнее тучи, долгие пять минут, показавшиеся вечностью, мерил шагами коридор перед дверью. Он старался не обращать внимания на стражников, хотя прекрасно знал, о чем те думают, и на фрейлин Аноры, учтиво поклонившихся королю, но тут же, проскочив мимо, проводивших его быстрыми неодобрительными взглядами. Вина снедала его до самых краев, и Алистеру отчаянно хотелось бы вернуть время вспять, никогда ничего подобного не делать.
В своих покоях его жена без короны на золотой голове и вычурного одеяния могла бы сойти за обычную женщину, если бы не взгляд её серых глаз, которые тут же метнулись на Алистера. Прежний он и сам бы несколько лет назад сжался от такого взгляда.
- Я хотел бы с тобой поговорить, - его голос звучно и твердо нарушил тишину, несмотря на то, что в глотке предательски пересохло. Он так и не привык, что даже наедине с ним Анора, если была не в духе, все равно бросалась колким "Его Величество". В иные дни он усмехался, но сейчас оставалось только пропустить мимо ушей её замечание. Аккуратно прикрыв дверь за собой, Алистер выпрямился, намереваясь пройти вглубь комнаты к креслу у аккуратно прибранной постели, как делал это обычно. И тут же опешил.
- Я помешал тебе? - в глазах его мелькнула тень изумления. Он и не думал, что Анора посвящает редкие свободные минуты на общение с Создателем. И как многого он вообще не знает о ней? Он едва нахмурился, встретившись с её взглядом, выискивая какие-то тревожные знаки на её лице - увиденное каким-то образом, на уровне предчувствия, заставило его... забеспокоиться, что ли? Однако Алистер произнёс только:
- Я могу зайти и попозже, - и повернулся, чтобы оставить женщину одну.