- Замуж за старика! - Эдвиг рассмеялся, припоминая их первую встречу. Он подумал о себе точно так же, когда встретил совсем юную Кару и ее брата. Наверное, в глазах детей он выглядел почти ровесником их отца. Но тогда его не сильно волновала разница в возрасте между ним и Аной, ведь он ее никогда лично не встречал, да и сватались они лишь для галочки. В то время ему было все равно, казался ли он Ане слишком старым, а теперь, сидя перед повзрослевшей Карой его вдруг начало беспокоить то, что седина успела коснуться его темных волос. Эти три года, что они не виделись, успели изменить его внешне. Тревельян всегда считал, что старение не должно волновать мужчин, но глядя в свое отражение в зеркале, на намечающиеся залысины и внезапно глубокие морщины в уголках глаз, начинал понимать, почему магазин мужских париков в Оствике пользуется такой популярностью.
- С каждым годом время летит все быстрее. Действительно, кажется, будто бы это было только вчера. И теплый вечер в летнем поместье, и бутылка молодого вина, и твое белое нижнее платье, - он вздохнул и отвернулся, расфокусировано глядя в сторону соседнего столика.
- Ты не успела достаточно меня узнать, - Эдвиг усмехнулся на замечание про “кровожадность”. Он никогда не был кровожадным, по крайней мере не считал себя таковым, но служба в армии сделала его склонным к насилию. В молодости все было намного хуже; тогда юный лорд вовсю упивался своей вседозволенностью и авторитетом, - То, что ты называешь “кровожадностью” лишь отстаивания своего достоинства, - “И того, что принадлежит тебе” дополнил он про себя, - Тебе должно это быть знакомо… Мигель, м?
На прикосновение к своему плечу Эдвиг среагировал сразу же, успевая схватить Кару за запястье, словно бы та вновь была готова представить к его горлу острый кинжал. Он поднял на нее свой взгляд и извиняющееся ослабил свои пальцы, но продолжая меж тем удерживать ее.
- У хозяина тут целый погреб не дешевого алкоголя. Четыре сорта разливного брэнди, есть из чего выбрать, - Эдвиг скользнул взглядом по крепко сложенному мужчине, что протирал стаканы за барной стойкой. Такой подвид вряд ли захочет разговаривать с женщиной на равных, даже если у той за пазухой целая коллекция метательных ножей, - Можно сначала продегустировать, а потом уже определиться с чем-то конкретным. Я поговорю с ним…
Он не это хотел сказать. Он хотел сказать, что соскучился. Скучал по тем дням, когда им было хорошо. И только потом добавить про брэнди. Но в какой-то мере Эдвиг даже был рад, что не успел этого ляпнуть. К чему теперь ворошить прошлое?
Спустившись в погреб, хозяин гостиного двора провел пару вдоль рядов винных бочек и завернул в небольшую арку с низким потолком. Он знал наизусть все напитки, что здесь хранились, и с упоением рассказывал как его заведение пользуется популярностью среди путешествующей тевинтерской знати. Магистры, представители высших чинов армии, чародеи, лорды Орзаммара. Он сыпал именами, попутно оглядываясь на пару в поисках искры восхищения в их глазах, но то, скорее, были всего лишь отблески света от его факела. Тревельян вежливо улыбался и одобрительно охал, когда слышал знакомую фамилию.
- Осторожно, тут низкие потолки, - предупредил мужчина, пропуская Эдвига и Кару в небольшую комнату и зажигая в ней свет, - У меня даже припасена бутылка брэнди из высокогорий Вейра, но за такое сокровище и монета полагается поярче.
Эдвиг не слушал. Он уже был достаточно пьян, чтобы не вдаваться во вкусовые отличия брэнди из того или иного региона. Ему уже не терпелось попробовать, и не важно, было бы то бочка слева, справа или сорокалетней выдержки.
- Приятно осознавать, что хоть кто-то здесь все-таки старше меня, - когда хозяин двора наконец оставил их наедине, Эдвиг любовно погладил бок бочки и отвинтил краник, подставляя под него стакан, - Ну что, выгляжу ли я хоть чуточку моложе на фоне этого старика?
Тревельян имел в виду брэнди, стакан которого он передал Каре.

- Судя по цене, может, и ночевали, - Эдвиг пригубил стакан, улыбаясь Каре, - Представляешь как будет дорого всем клопам сшить малюсенькие сапожки? Сколько у них ног? Шесть? Восемь?
Брэнди мимолетно обожгло глотку, но осталось сладким осадком на языке. Эдвиг сожалел, что они с Карой уже успели уболтать одну бутылку, и теперь он не мог расчувствовать все нотки вкуса дорогого брэнди. Качество напитка он мог разобрать только лишь благодаря тому, что его было легко пить.
- Я аж приосанился от такого комплимента, - усмехнулся Тревельян и действительно приосанился, словно бы это помогло ему выглядеть еще моложе самой молодой бочки. Вот, опять эти мысли о возрасте. Его никогда это особо не волновало, а теперь - начало волновать. Он не хотел быть “старым отцом” как в каком-то смысле был его отец. Он хотел быть молодым, полным энергии правителем, пусть то будет государство или его собственная семья. Он думал о своей возможной эфемерной семье постоянно, и не только потому, что его матушка не прекращала об этом напоминать, а потому, что он действительно этого хотел - создать семью. Чтобы ему было куда возвращаться. Чтобы он мог доказать себе и своим родителям, что семья это крепость, и в ней - один за всех, и все за одного. Три года назад ему казалось, что он был близок к большому шагу, к большой перемене, но время показало, что он поторопился. А сейчас? Готов ли он сейчас?
При мыслях об этом Эдвиг высушил стакан до дна и подлил себе еще. Что толку вообще об этом думать, если они с Карой не больше чем двое приятелей. Или друзей. Интересно, считает ли она его другом. Об этом он все-таки ее спросил, поздно спохватившись, что начал думать вслух.
- Кто я тебе? Друг? Считаешь ли ты меня другом? - Тревельян клацнул ногтями по стеклу наполненного стакана и вздохнул, - Мы можем быть друзьями?
Глупый вопрос. Могут ли бывшие быть друзьями. Могут ли мужчины и женщины быть друзьями.
- Я бы не хотел, чтоб мы были друзьями, - Эдвиг подошел к Каре, попутно делая еще два глотка. Его взгляд скользнул по ее фигуре вниз, затем, медленнее - вверх. Ему не казалось, что она стала более женственной, гибкой. От юношеской угловатости не осталось и следа, - Если честно. Я все еще хочу тебя, и боюсь, что дружба меня не удовлетворит.
Что бы он сделал, если бы Кара отказала? Наверное, стал бы настаивать. Какое-то время. Он видел ее взгляд, точно такой же как его - полный неуверенности. Он бы дал ей время, и если бы она все равно в итоге отказала - увез бы домой в мешке. Эдвиг улыбнулся собственным мыслям: ведь это было бы честно: она убежала, а он приволок ее обратно.
Его рука была на ее бедре. Он проверял насколько близко он мог подойти и как дотронуться. Кара хоть и была пьяна, но не настолько, чтоб забыть все случившееся, всю обиду, все слова. Она могла оттолкнуть или вновь сверкнуть своим стилетом, и Тревельян, несмотря на выпитое, был готов встретить ее отпор. 
- Но ты меня знаешь. Если я что-то хочу, то “нет” для меня… - Эдвиг хотел было положить вторую руку на женское бедро и случайно пролил брэнди на штаны Кары и себе на сапог, - Как нож в глотку. Лучше уж нож в глотку.
Он покачнулся в сторону Кары. Случайно, а не то, что она там себе придумала. И потянул девушку к себе. Стакан уже был на полу, разбитый на несколько осколков под подошвами сапог. Сейчас антиванка сидела так, что Эдвигу было достаточно отодвинуть одно ее колено в сторону, чтоб быть к ней ближе. Его ладонь скользнула по бедру вниз, пока не сжалась вокруг колена Кары.

Холодная кожа ладони казалась ледяной под теплыми губами. Кара пахла брэнди. Ее волосы и одежда. Или просто так казалось из-за разбитого стакана, что жалостливо звенел осколками на каменном полу. Эдвиг смотрел на Кару с насмешкой, но не так, чтобы она могла подумать, будто бы он смеется над ней, нет. Это было игрой, и ему хотелось в нее играть, и смеялся он лишь над тем, что она ему дерзила, а он это проглатывал как голодная рыба.
- Да, - наконец улыбнулся он, но не лукавил. Тревельян всегда этого и хотел - владеть ей. Тогда, еще три года назад, и вот теперь - тоже. Пусть он и улыбался, но в его глазах можно было разглядеть всю серьезность этого заявления. К тому же, Кара сейчас сама бросила ему вызов, зная, что он слишком горд, чтоб его не принять. Он просто физически не мог отказаться.
Руки были холодными, но запястья теплыми. Эдвиг отобрал у Кары стакан брэнди и дотронулся губами ее кожи возле закатанного рукава. Ему нравилось медлить, вопреки своему пьяному желанию скорее дорваться до горячего. Горячего тела, горячего ощущения. Его рука, лежащая на женской колени, двинулась вверх, очерчивая бедро, линию талии и останавливаясь лишь у самой груди, словно беря передышку перед тем как накрыть ее пальцами.
Кара была хорошенькой. Кара была яркой. Кара была красивой. Эдвиг провел другой ладонью по ее лбу, сметая прочь несколько темных волосков, прилипших от подвальной влажности к висках, и обхватил женский затылок. Он подходил все ближе, и между ними почти не оставалось свободной дистанции. Внутренняя поверхность колена Кары упиралась в его бедро, и ей лишь оставалось разжать свои гордо смеженные губы, чтобы позволить Эдвигу поцеловать ее так, как он хотел вот уже несколько дней: жадно и ревниво. Он случайно сжал ее верхнюю губу своими зубами, кусая, но тут же провел пьяным от брэнди языком, нажимая им и проскальзывая внутрь. Эдвиг замычал и крепче сжал пальцы, лежавшие на затылке Кары. Если она захочет дернуться, то он был готов ее удержать.
Вторая рука, скользнув по груди, подхватила девушку под спину. Вцепившись пальцами в ткань рубашки, мужчина выдернул ее из-за пояса и прижал ладонь к оголенной теплой коже. Кара была так рядом, что ощущение близости абсолютно оглушало. Его двигало абсолютно первобытное желание, пульсами сердцебиения раздающееся в голове. Он был пьян, его движения были обрывисты, экономичны, но он еще вполне мог фокусироваться на том, что это удовольствие он хотел не только для себя, но и для нее тоже.
Деревянная подставка, на которой сидела бочка, скрипнула и чуть осела под тяжестью Кары и навалившегося Эдвига, но никто из них не предал этому значения. Тревельян наконец с глубоким вздохом отлип от губ антиванки и попытался расстегнуть темную рубаху тевинтерского кроя, что подарил ему Транквил перед отъездом.
- Демон его дери… я слишком пьян, чтобы пытаться это расстегнуть, - Эдвиг боролся с мелкими застежкам, что по диагонали опоясывали его одеяние. Липкие от брэнди пальцы скользили, он все никак не мог ухватиться за металлические ушки, и в итоге переключился на Кару, чья рубашка имела очень привычный крой, и ему хватило бы всего несколько движений, чтобы избавить от нее девушку.

Эдвиг удивился, что его собственное дыхание его же не выдало. Уткнувшись носом в волосы Кары, он пытался скрыть рвавшийся наружу смешок. После того как дверь в подвал все-таки затворилась, он наконец переступил с ноги на ногу, и оперся о бочку, которая тут же отозвалась скрипом.
- Не пора ли нам прекращать прятаться? Мы, кстати, до сих пор женаты. И, нет, я не сжег ту церковную книгу, и церковь та еще на месте, - выпалил он с некоторой обидой, будто бы Кары действительно предположила, что он бы мог так поступить.
Постоянные прятки напоминали ему их ранние отношения. Другие отношения. Тогда они прятались от Агаты как нашкодившие дети, и Эдвиг этим в каком-то смысле наслаждался. Они были безрассудны и глупы. И хотя это безрассудство было им свойственно даже сейчас, когда они оба, горя, неслись на сумасшедшей скорости друг к другу, грозясь вспыхнуть большим пожирающим все живое пожаром, он наконец мог оценивать трезво то, кем они теперь являлись. Пусть они и продолжали прятаться от себя самих, но прятаться от других означало бы повторение старых ошибок.
- Может, хорошо, что нас заперли, - продолжил Эдвиг, но уже без нотки раздражения, - Мы отсюда выйдем, взмыленные, и все догадаются, что мы занялись сексом, - Тревельян рывком притянул Кару к себе, опуская ее на пол и принимаясь за застежки на ее штанах. В подвале было так темно, что ему казалось, что он сейчас совсем потеряет равновесие и завалится в дальний угол алькова. Он крепче держался за Кару, за ее ремень, за карманы ее штанов, стягивая их с нее. Не слишком эротично, не достаточно медленно, но и наслаждаться открывшимися видами Эдвиг сейчас просто не мог.
- Ну и что. Им должно быть все равно. Потому что нам сам Создатель велел, верим ли мы в него или нет.
Тревельян уже не помнил почему он так возмутился тем, что они прятались. Алкоголь мутил рассудок, и единственное чего он сейчас хотел, так это то, чтобы Кара вслух приняла тот факт, что они вместе. Что они супруги. И Эдвиг был готов пойти на то же и официально это признать. Он не хотел прятаться.
Эдвиг спустил свои штаны до колен и потянулся было к сапогам, но, вспомнив про разбитый стакан, оставил эту затею и прижал к себе Кару. Поцелуй вышел влажным, жарким. Тревельян не сразу попал в губы Кары и сначала коснулся ее виска. Придерживая одной рукой ее челюсть, он не давал девушке отвернуться, словно бы боясь, что она сможет отказаться. Резко развернув ее к себе спиной, Эдвиг провел свободной ладонью вдоль ее спины, собирая мягкие локоны волос пальцами и осторожно, но ощитимо сжимая их у затылка. Прижавшись членом к женским ягодицам, Тревельян повел бедрами, безмолвно приглашая Кару раскрыть свои ноги ему навстречу. Если они снова захотят, они найдут время для размеренных прелюдий, но сейчас этот смазанный пьяный, но честный секс было единственным, что Эдвигу было нужно.
Двинув бедрами Каре навстречу, Тревельян с удовлетворением хрипло вздохнул и, опустив женские волосы, обнял ее за талию. Его вторая ладонь поддерживала ее за челюсть, словно бы на случай если их опять кто-нибудь сможет потревожить. Несмотря на стоявшие в подвале бочки, эхо отскакивало от вековых стен с низким громким гулом. Каждый шорох песка под сапогами, низкий вздох, трение влажной кожи и скрип старого дерева казалось оглушающим. И только заходящийся в марафоне стук сердца оглушал сильнее.