Пожалуй, Её Величество в полной мере было готово вникать в перипетии, случившиеся за время отсутствия, и «свержение» Алистера Тейрина было лишь вишенкой на блюде, не больше. Безусловно, громко. Безусловно, вызывающе. Но… увы, всего лишь деталь мозаики, а не целая картинка. Или это было лишь защитной реакцией на случившееся?
Не то что бы у королевы был выбор – вникать или нет, – но при принятии решения необходимо обладать как можно большей полнотой информации, чтобы ошибка была минимальна. И хотя верного решения не существовало, ибо каждое действие имело свои последствия, а компромисс приравнивался в некоторых случаях как приглашение продавить свою точку зрения позже, в удобный момент, Анора в некотором роде педантично следовала давней привычке ведения дел: тщательный сбор информации – решение. И так от одного узла к другому.
Вкупе с приоритетами и бессознательным удалением неприятных фрагментов из поля зрения подобная «консервативность», нежелание или неумение принимать решения экспромтом делали её уязвимой. Возможно, это было одной из тех причин, по которой Анора продолжала прокручивать в голове обстоятельства покушения и все связанные с этим слухи – и думать, что было бы, окажись на месте короля она сама?
Как бы то ни было, на повестке дня кроме писем, которыми она собиралась начать переговоры с теми, кто некогда хранил верность её отцу и выказывал благорасположение к Аноре при жизни Кайлана и после, оказалась ещё и Хэвэл. Брешь в обороне. Очередной тени на репутации королева не боялась, в конечном итоге, история рассудит. А она так или иначе сделает всё, чтобы ей помочь.
Место встречи казалось символичным. Повсюду зарождалась жизнь, почему бы и не стать частью этого великого природного цикла? Углядев Целительницу, ожидающую в беседке, королева подобрала юбку и прибавила шагу, бросив пару внимательных взглядов по сторонам: бдительность в мире имела первостепенное значение как никогда.
- Надеюсь, у вас всё хорошо, - имея ввиду размещение, сказала Анора вместо приветствия. Пожелание доброго вечера заменили улыбка и наклон головы.

Есть вещи, которые не стоит демонстрировать широкому кругу, и тяжесть сносимых невзгод была одной из них. Если для манипуляции (в некоторой степени) царственному супругу можно было предъявить и бледность худых щёк, и тёмные полукружья под глазами, и говорить утомлённым тихим голосом, то народу – нет. Есть вещи, в которых не стоит быть откровенной даже с самой собой. Кто бы что ни говорил.
Хэвэл было предложено сесть мягким полужестом, Анора и сама опустилась на скамью с некоторой долей облегчения, пусть спину до сих пор приходилось сохранять прямой, а голову высоко поднятой. В некоторой степени это снижало градус формальности.
- Не о всяких вещах стоит знать даже тем из слуг, кто словно часть самого тебя, - ответила королева, размышляя о том, что так и не посвятила дорогую Эрлину в свои тайны; быть может, её тревожило запустение эльфинажа и то, что в любой момент эльфийский бог мог взять любого из слуг? Тогда стоило вовсе отдалить её от себя, но… сентиментальность подводила её, как гнильца подтачивает древо. – Иные из лучших побуждений могут переменить всё в худшую сторону, не зная подробностей.
Она примолкла, чуть опустила ресницы.
- Об этом – нет. – И в спокойном тоне как будто переменилось что-то, как будто легла тень тревоги и неуверенности, мановением волшебного посоха делая из Её Величества обыкновенную женщину, робеющую перед мужчиной словно шестнадцатилетняя девчонка.
Хотя, положа руку на сердце, в свои шестнадцать она не робела перед Кайланом ни капли. Верно, это и есть старость, когда оглядываешься, смотришь, оцениваешь – думаешь о чём-то для себя робко, впервые, и боишься этих мыслей до дрожи. Свобода для самого забитого раба была ближе, чем для аристократа, что верно, то верно.

- Действительно будет лучше, если в первый раз меня направят. – Рецепт был нехитрым, однако обращаться с ядами надо было уметь. Кипяток кипятком, однако количество тоже могло сыграть свою роль. В каждом же разе она не чувствовала особенной необходимости. Можно было решить что-то на этот счёт, разыграть сцену… вроде покушения, но сплошь и рядом притворную. Следовало обдумать это наравне с тем, убеждать ли Алистера или решиться на авантюру с другим мужчиной.
С любым другим мужчиной, что требовало некоторое время на осмысление, кому стоило предложить сделку, интригу такого уровня. Безусловно, человеку умному и влиятельному. И, разумеется, недовольному Тейрином. И если отвергать кандидатуру короля, то всё становилось сложнее, запутаннее, рискованнее. Пагубно? Пожалуй, перспективы того стоили. Она уже сделала однажды шаг к пропасти, почему бы не продолжить путь? И всё же… это означало рискнуть всем не только для неё. Это был риск и для Целительницы, не подозревавшей, верно, как ощущает себя Анора и какие планы строит.
Ребёнок лишь видимая часть, способ закрепиться для неё или любого другого заговорщика. Безусловно, она желала принимать всестороннее участие в воспитании и не дать собственному роду угаснуть. И всё же – именно так. Расчётливо, с нотками сантиментов в озере прагматичности. Так случалось всегда, стоило только нащупать собственные слабости. Их надлежало прикрыть ловушкой, увести следы охотников… не позволить. Анора проследила рассеянно за тем, куда обернулась Хэвэл.
Как всегда, подумала она. Всегда найдётся, кому косо посмотреть и обронить недоброе слово – из зависти ли, из ненависти ли, из снедавших ли противоречий. Другое дело, что слово это могло лечь в нужные уши. Уши короля. А они и так не слишком сходились во взглядах.
Впору было пустить несколько слухов – один другого краше, - чтобы спутать след досужим кумушкам, чья цепкость превосходила таковую у мабари. Слухи следовало создать из мелочей, переплетая правду и ложь, и раздуть, отвлекая от истинных целей и не поминая ни в коем разе покушения – или противопоставляя.
И всё же мысль отравлял один-единственный нюанс – лекарь была не просто лекарем, но отступницей.
- Думаю, самым пытливым из умов следует дать ложные следы, - для краткости пришлось уложить все размышления в одну фразу.

Едва ли присутствие неустанно бдящих храмовников бы что-то изменило, к тому же, по слухам, природа их была порочнее природы любого демона. Быть может, власть развращала их. Быть может, это было следствием порядков. В любом случае, она полагала, что изыскать подход к храмовникам было бы проще. Совсем другое дело – люди идейные. Как её супруг.
В ответе колдуньи она усмотрела не то что бы доверие, но демонстрацию сродни ритуальной. Словно Хэвэл ворожила одними словами, сковывала, связывала, обязывала. И не сказать, что эти внутренние ощущения были непривычными, скорее наоборот, но в текущей ситуации отчего-то воспринимались острее. Быть может, потому что она чувствовала, что не в силах обрубить эту связь легко и просто. Или в силах?
- Что же, - Анора поднялась, - тогда перейдём к завариванию питья, чтобы не тянуть с более? - Она любезно оставляла выбор, полагая, что лекарь вправе выбрать более удобный момент как для себя, так и для ситуации в целом.
Возможного гнева не последовало, установилось молчание. Алистер не был по-настоящему любим, чтобы воспоминания были важны. Откровенно говоря, даже её воспоминания не имели в этом отношении никакой ценности. А вот возможность зачать дитя, минуя обсуждения, мучительный поиск слов и аргументов попробовать ещё раз, - имела. Её внутреннее нежелание искать компромисс с высокой вероятностью споткнуться откликалось на очередное предложение колдуньи. Она помедлила, прежде чем озвучить свои опасения:
- Как это может отразиться на короле? – Не то что бы здоровье и целостность супруга её заботили, она искренне считала, что сделала для него, для них, всё возможное и невозможное, однако… странное поведение или недомогание могут вызвать больше подозрений и вопросов.

Впору было задуматься о производимом впечатлении. Желала ли она окружить себя ореолом «орлесианской монны», дабы её противники нынешние и будущие могли обмануться во благо себе? Или была уже не в том возрасте, чтобы задумываться о производимом впечатлении? В конце концов, с позиции силы решить можно далеко не всё.
Анора выказала благодарность-благосклонность кивком головы. Повернула голову к Хэвэл, когда та заговорила, чтобы лучше услышать. И всё же взгляд её был устремлён вперёд, чтобы выхватить чужие фигуры раньше, чем их застанут врасплох. Словно не королева с целительницей, а два татя в ночи.
- Значит, нужно подгадать к какому-нибудь празднику, чтобы не было лишних вопросов, - рассудила Анора: встраивать свои желания в полотно событий так, чтобы не искажать его, было скорее полезно, чем нет. И её всё ещё волновало это.
Стоило приметить вторжение и угрозу, как напряжение само собой взяло тело, инстинктивно готовя к бою. Анора легко толкнула дверь, вооружившись доброй полуулыбкой.
- Командир Донал, - приветственно качнула головой, едва уловимо склоняя её набок, - слуги известили вас о порченой мебели, и вы пришли лично оценить ущерб?
Не всё решается с позиции силы, напоминает себе Анора и предпочитает протянуть руку помощи. Без высказанных в лицо целительнице, а значит, и ей обвинений подобное можно расценить как грубость, однако клыки она предпочла до поры до времени припрятать за вежливостью, несмотря на то что им было уже тесно, и всё в ней кричало о том, что это лишнее, это не прощается. Это было лишь нервами, порывом, который следовало смирять. И она смиряла.