|
Что ты знаешь про меня? [17 Облачника, 9:44 ВД] |
|
Что ты знаешь про меня? [17 Облачника, 9:44 ВД]
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться12022-10-01 13:13:49
Поделиться22022-10-01 20:03:18
Велава, проходившая одним и тем же путем уже не один раз, устало вздыхает, утирая лицо ладонью: пот. Пот – это то, что ей чаще всего приходится стирать с чужих лиц, обмакивая полотенце в варево из эльфийского корня. Пот – из-за тяжелой раны ли, или от того, что животы сжимает голод, а небо колесом кружится у них перед глазами. Велава не смотрит уже, чем живет деревня. Ее беспокоит лишь здоровье воинов и пострадавших из-за войны семей. Война для нее не впервой, она участвовала в восстании магов, да только получила лишь горечь на языке, а не свободу, эту несчастную свободу, которой все чародеи так жаждали. Свобода – только слово. Каждый толкует его по-разному. Ее единственное призвание – это лечение, она знает это, чувствует. Ее единственное призвание – помощь несчастным, страдающим по чужой прихоти людям. Она прокляла войну, она ненавидит ее. Да только война идет за ней, за Велавой, по следам. Сначала был Мор, потом восстание Ульдреда, а она была тогда несчастной девчонкой. Потом – восстание магов, смерть Джустинии и Инквизиция. В Орлее – ждала гражданская война, здесь, сейчас.
— А как ее зовут? — Веснушчатый ребенок лет пяти прислонялся к изгороди, смотря на мать, у которой глаза – пустые, словно две пропасти. Велава останавливается, смотрит на них, но только мгновение. В руках ее – бадья с водой, что она неудобно страсть как упирает в бедро. Бадья – тяжелая, горячая, от нее валит пар. Мальчишка смотрит недетскими глазами, провожает эльфийку взглядом и хнычет: — А папа где? Почему нет папы?..
Конечно, орлесианский неизвестен Велаве, но слова мальца ей понятны, увы. Таких детей – бездна. Таких, вкусивших взрослой жизни прежде, чем выросли. Война всегда порождает такое. Сотни сирот всегда уповают на то, что их отцы вернутся, живут надеждой, но все надежды бесполезны. Смерть зла, смерть и война отбирают самых близких, оставляя в сердце лишь пустоту, а сколько таких детей она видела за всю свою жизнь?..
— Меня зовут Велава. — Блекло улыбнувшись, произносит Велава, убирая выбившуюся прядь и смотрит на мальчика. — Папа не придет, малыш. Учись жить самому. — Неудобная правда должна быть сказана, и эльфийка кладет ладонь на плечо мальчишки. Она уже так привыкла к чужой боли, что разучилась утешать так, как ей хотелось бы, чтобы это было от сердца. Эта больная правда колет ей сердце, и безразличие отпускает. Она уже не может плакать, ведь нельзя объять боль всех этих людей. Она прячет слезы за короткими прядями волос, утешающе обнимает мальчика и идет – ей надо идти, ее ждет безвестный шевалье с колотой раной. Ей известно только, что ее ждут. Что на нее надеются.
Бадья тяжела; перехватывая ее за веревку через плечо, Велава смотрит по сторонам: вдруг кто поможет? Но ее надеждам не суждено сбыться, все идут мимо, прочь. Веревка режет ладонь, но нужно идти.
Нужно. Велава ищет шатер, путается в юбках. Движение в деревне по-прежнему такое же, как и всегда. Беспокойное.
Поделиться32022-10-02 18:58:52
Не зря они работают, мелькает в голове Камиля удовлетворенная мысль.
Не зря копают валы вокруг этой деревни, не зря укрепляют и чинят частокол, не зря работают с первых лучей солнца. Крестьяне до сих пор относятся к ним с осторожностью, но командир говорит, они еще успеют привыкнуть. Командор говорит, качая седой головой, что они явно привыкли к людям Гаспара да к тем вольным дезертирам, чтоб им в землю рухнуть да не встать.
Они просто пуганые. Как воробьи у мальчишки, которому рогатку в руки дают, а не копье с конем. Слабых низким людям бить всегда проще. Вот и сложно потом привыкнуть, что люди в доспехах могут им добра желать.
Особенно после того, как их опять пытаются резать как скот эти вольные дезертиры.
Беспокоить их эта группа больше не будет, вот только деревня до сих пор беспокойно гудит. Показали им вчера тропки через леса местные мужчины, перебили для деревни клятвопреступников, одного мужика застрелил дезертир. Сожгли тело во избежание, ситуация разрешилась, разосланы куда нужно почтовые птицы.
Вот только его ум опять возвращается к одному и тому же.
Там, в лекарском шатре лежит шевалье, отчаянный и юный. Не успел тогда вовремя накинуть на голову забрало, стрела разбилась об нагрудник и щепа влетела ему в щеку. Вот и прибавилось в нем дырок, вот только эта болит и долго срастается. Надо бы спросить лекаря, что нужно для скорого заживления.
Лекарь – рыжая, эльф. Одета как бродяга, вот только бродяги так людей не врачуют: слишком уж уверенные движения, слишком уж умело она с ранеными обходится. Командир сначала не доверял ей, командир к солдатам ее не подпускал, вот только лишние руки понадобились слишком быстро. Не хватило врачей, посланных Ее Сиятельством, вот и позволили ей под постоянным взглядом пары-тройки шевалье других исцелять.
Порой кажется, что она с неба свалилась.
Но сейчас она нужна. Камиль отряхивается, крепче завязывая на подбородке каль, пытается заметить среди крестьян знакомую фигуру. О чем-то бурно галдят красавицы, вечно строящие глазки заезжим шевалье, идут мужики, сидят несколько деревенских женщин у колодца, бежит по делам девочка, крепко держа края длинной туники. Люди стараются ходить группами, постоянно ищут среди людей присланных шевалье, беспокойно смотрят на крепкие бревна частокола.
Еще одно сборище девиц у колодца, еще несколько мужчин. Черноволосые, блондины, русые… а вот и рыжий. Женщина в крепкой, потрепанной временем тунике. Длинные рыжие волосы, утешает чем-то мальчика той вдовы.
Вот и тот лекарь.
Камиль идет к ней заученным, мерным шагом. Видимо, уже несла что-то в шатер, вот только руки не выдержали. Бадья тяжелая, полная воды, вот только всего одна. Неужели не хватило на нее ни другого ведра, ни коромысла?
Он быстро оказывается рядом. Целительница выглядит совершенно измученной: цепляется в веревку бадьи знакомым ему усталым хватом, смотрит на мир припухшими от влаги глазами, видит все взглядом как у ветеранов Войны Львов. Пуст он, полон горечи, словно Создатель при виде оскверненного Златого Града. Неужели ее люди не приняли из-за острых ушей? Неужели злословят за спиной девушки, уверенные в том, что она у них шевалье отбивает?
Оставить ее в таком состоянии Камилю тошно. Может, отвлечь ее делом?
Мужчина подает голос, рассматривая бадью на веревке. Как же, должно быть, та врезается в плечо.
- Нам нужен еще один лекарь к сэру Роланду. Говорят, он оправится, вот только рана никак не зарастает. Боятся, что начнет гноиться.
Может, понести бадью вместо нее? Как она ее носит, как она держит ее в руках без боли? Она ведь такая худая, высокая, тонкорукая. Словно дворянки в Вал Руайо.
- Я понесу бадью вместо вас, только скажите, куда. Вы в шатре нужнее. Сэр Роланд без вашей помощи не обойдется.
Камиль протягивает ей руку помощи. Он, хоть и ростом ей практически ровня, явно привык к тяжестям больше нее, он носит простую рубаху и каль, он крепко сложен и готов заниматься всем, что этому месту поможет. Ее Сиятельству нужны деревни, полные крестьян, спокойные леса, выбитые из их и повешенные прилюдно дезертиры, новые роты живых и здоровых шевалье, покорные дворяне и реки золота в казну. Ей нужен процветающий и спокойный Орлей, ей нужен покой и порядок.
Не бывает слишком мелких дел в помощи другим людям.
Отредактировано Камиль д`Альйон (2022-10-02 18:59:23)
Поделиться42022-10-02 23:39:23
Люди всегда думают о себе. В первую очередь, как ни печально сознавать то Велаве. Винн учила ее другому, доброте, отзывчивости, и постигнуть ту науку юной целительнице было сложно крайне. Горячий нрав и вспыльчивость давали знать о себе постоянно. Велава срывалась порой страшно, но сейчас… Сейчас она безмерно устала. Ее утомили раненые, ее утомило невежество, и бесконечная невозможность выговориться кому-то. Ее утомили чужие беды, ведь целитель лечит не только заклинанием, но и словом. Найти слов очередной жертве войны нет сил, все слезы выплаканы, все слова сказаны.
Среди шума вокруг Велава слышит обращение к ней не сразу, вернее, понимает не сразу, что обращаются именно к ней. Она невольно вздрагивает и поднимает взгляд.
Шевалье. Только по доспеху видит: шевалье. Похоже, из тех шевалье, которые и искали ее. Должно быть, из того же ордена, что и Роланд? Роланд, кажется, ведь так его звали?..
— Все… все будет хорошо, с-сударь, — заикаясь, бормочет Велава, пряча глаза. — Третий шатер слева, кажется. Идемте. Сюда.
Вспыльчивая по большей части с близкими знакомыми, она не начинает кричать и командовать сходу. В Башне она была известна своими выходками, а мир вне Башни для нее страшен и непонятен. Велава не смотрит на шевалье, просто передает бадью ему. Без лишних слов, как она любит. Кратко и по делу.
— Спасибо, — благодарит целительница, потирая плечо, что не так давно резала веревка. Велава морально готовится к операции, это непросто. Не так просто, как считают иные.
Ее в последнюю очередь беспокоят перешучивающиеся девицы. Ее едва ли заботят взгляды шевалье из-за того, что ее волосы – как клочок огня. Ее не беспокоят пересуды о том, что она-де маг. Когда есть нужда, эльфийка знает точно, обо всем перечисленном забывают. Как и о том, что у лекаря острые уши. Впрочем, увы, сейчас они не способны забыть об этом. Велава думает об этом скорее безразлично, чем с обидой и негодованием. Достаточно и того, что ее хотя бы освободили от ноши.
Ее появление здесь было самой большой ошибкой, должно быть, ее жизни. Потому что не подумав она поехала туда, где ее навыки требовались более всего. Кто-то из деревенских рассказал ей о том, что его семья была в Изумрудных Могилах. Но нужда вымотала Велу более, чем она сама того ожидала. Иногда эльфийке просто хотелось по-человечески вздремнуть на пару часов. Но нет, не получалось. Либо кто-то заболевал от холода и голода, либо приезжали раненые, натерпевшиеся люди. Требовалось много рук, а она была одной из немногих местных лекарей.
— Этот город соткан из цветов… — напевает один из солдат, что стоят у шатров. Велава поднимает взгляд и резко выдыхает. Ей не до песен, но слова невольно напоминают ей о Вал Руайо, и слова красивы, и голос прекрасен.
***
— Аделард, я здесь, — наконец говорит она целителю, входя в шатер. Машинально ее руки тянутся к чистой одежде, и Велава облачается, моет руки в поднесенной Аделом посуде и вздыхает. Адел косится на нее беспокойно.
— Вела, все хорошо? Ты выглядишь устало.
— Все нормально! — Хорохорится Велава. — Я сменю тебя, дай только зелье.
Целительные зелья нынче на вес золота, но лекари – не менее ценны. Аделард и Велава молча смотрят друг на друга, после чего Велава уверенно подходит к столу, на котором лежит мужчина. Вернее, юнец. Рана не самая лучшая, у молодого человека небольшой жар. Заряжая руки целительной магией, Велава начинает аккуратно врачевать с краев раны. Ее рука со щипцами и магия действуют слаженно, дополняя друг друга. Аккуратно извлекая из раны щепы, Велава промывает рану варевом эльфийского корня и выдыхает, предчувствуя, что старания ее не напрасны. Вот только что будет потом…
Велава не думает, что будет потом. Она знает. Любая магия имеет свою отдачу, особенно целительная.
Отредактировано Велава (2022-10-03 10:50:32)
Страница: 1
