— Я в полном порядке.

Саар-ват осторожно снял с резного подноса высокую кружку с ароматной горячей непроницаемо-чёрной жидкостью, от которой поднимался густой пар. Он сидел в плетённом кресле с подушками, на которых был причудливый узор кунарийских мастеров. Перед ним был невысокий столик с подносом, на котором стоял небольшой медный кувшин, наполненный горячим, свежесваренным напитком, с длинным носиком. Рядом - чаша на высокой ножке, в которой с горкой насыпан жгучий перец. Из красно-оранжевой горки торчит небольшая ложечка. Прямо у ножки — расколотый пополам стебель тростника с карамелизированным сладким соком внутри, который можно отрезать небольшим аккуратным ножичком с тонким лезвием, лежащим рядом. Взяв ложечку с перцем, Саар-ват потряс над своим сосудом ею, просыпав немного алого порошка, после чего отрезал карамель и осторожно опустил внутрь. Растворяющийся сироп забурлил, выбрасывая на поверхность чёрной жидкости множество пузырьков.

— При штурме Ас Веланис я видел много худшие вещи, — посмотрев на Тамассран, Саар-ват сделал осторожный глоток. Вязкий, терпкий, будто тягучий напиток слегка обжог язык и прокатился по горлу дальше, оставляя за собой след жгучий сладкий след специй, которые заставляют тепло будто держаться дольше. Бодрящий и согревающий рецепт. Ари-Исскун, сидящая напротив на таком же точно плетёном кресле, скрестила ноги, укрытые длинным подолом бело-алого, расшитого золотой нитью, платья, сложила ладони домиком и и с хитрым, но напряжённым прищуром посмотрела на сидящего перед ней Карашока. Тот продолжал невозмутимо делать короткие глотки из своей посуды.

— И тебе не видятся кошмары? — Вкрадчивым, почти убаюкивающим голосом спросила Ари-Исскун. Её голос напоминал жаркий ветер Пар-Воллена, мягко обволакивающий лицо. Карашок не спеша сделал ещё пару глотков, поставил кружку на поднос, но отвечать не торопился. Он склонился чуть вперёд, поставив руки на колени, и сцепил пальцы в замок, после чего встретился взглядом с Ари-Исскун. Совершенно не имеет никакого значения, Кадан она или нет. Она в первую очередь Тамассран. То, что должно, будет сделано, и это намного лучше, чем поражённого асала-таар Саар-вата выпустили бы в бой. Последствия могли бы быть катастрофическими для нескольких жизней. И это было честно. Честнее, чем укрывать за лживой заботой безответственность — никаких особых эмоций у Карашока на этот счёт не было. Так велит Кун.

— Ты лучше меня знаешь, что я не вижу сны. — Наконец, ответил Саар-ват. Ари-Исскун сразу заметно расслабилась и тоже подалась вперёд, коснувшись руки Карашока. Тот в ответ слегка кивнул и вернулся к своему напитку.

— У нас есть ещё час. — Тамассран посмотрела на песочные часы, стоящие на полке, которые переворачивались от веса полной чаши, потому работали беспрерывно. Час оставался до встречи с новыми имекари, которые попали под распределение. Одна из групп попала к Ари-Исскун и та выбрала двух инструкторов, которые должны были забрать пополнение Антаама и рабочих. Честь от Антаама в том числе досталась Саар-вату. Впрочем, учитывая последние события, это был повод набрать в том числе и в свой отряд пополнение.Кто должен пойти на работу к Аригена Саар-ват не знал, да, впрочем, это и не было его делом. Однако сидеть в покоях Тамассран весь этот час совершенно не хотелось.

— Может, пройдёмся? — Предложил Саар-ват, вставший со своего места и протянувший руку Ари-Исскун. — Дождя сегодня нет.

— Возьму накидку.

Монументальные ступенчатые пирамиды с высокими внешними лестницами, высокие башни с куполообразными крышами и крепкие невысокие постройки под ремесленные нужды были разделены мощёнными широкими дорогами с идущими по своим делам кунари, рогатыми и нет. По одной из таких улиц шли и Саар-ват с Ари-Исскун. Тамассран в своём платье и наброшенной накидке с белоснежным меховым воротником держала под руку Карашока, торс которого скрывал наброшенный на левое плечо алый плащ с чёрным священным символом, скрывающий левую руку и часть торса. Погода была хорошей: светило зимнее ривейнское солнце и был полный штиль, из-за чего казалось, что на улице даже теплее положенного. По правую сторону мясник готовил груз для обмена с басами и что-то объяснял погонщику, который держал в руке поводья датрасов. Чуть дальше двое солдат спорили о чём-то. Один из них, с обломанным рогом, активно жестикулировал и что-то доказывал более рослому и крупному товарищу, стоящему с серьёзным лицом и скрестившему руки на груди. По левую сторону располагалась большая столовая, сейчас полупустая из-за времени. Зато было хорошо видно одного из рабочих, который с недовольным видом мыл котёл чёрной тряпкой. Ещё дальше располагалась оружейная. Видимо, одна из более ранних групп имекари получили свои первые звания и теперь под присмотром одного из Стэнов сейчас получали своё оружие.

Мир Кунари был самобытным.

Наконец, Тамассран и Саар-ват достигли места назначения: ровно час спустя они вошли в одну из пирамид, проход к которой был заставлен высокими и тяжёлыми колоннами: один из храмов под ведомством Арикун. Стажи по военному приветствовали вошедших, которые, впрочем, шли уже порознь, как то было положено: Тамассран шла чуть впереди, Карашок же сбавил широкий военный шаг и заложил руки за спину. У входа в просторный зал их ждал невысокий по меркам Кунари немолодой мужчина-человек с седой, аккуратно подстриженной бородой, в ярко-красной чалме и белом халате, подпоясанном таким же алым кушаком. Он приветственно полупоклонился Ари-Исскун и представился Ашкаари. Саар-ват коснулся сжатым кулаком левой половины груди. Тамассран же едва склонила голову. Без лишних обсуждений они все втроём вошли в зал.

Внутри, разделённые на три группы, стояли новые члены общества Кунари. Подавляющее большинство из них были вчерашними имекари, но среди них встречались и каберати, прошедшие подготовку. Правда, когда Саар-ват всмотрелся повнимательнее, большинство из них были определены к Аригена и ещё несколько к Арикун. Антаам оставался исключительно рогатым. Вошедшие встали клином, пуская Тамассран выступить перед полуторасотенной аудиторией. Ари-Исскун, своим тёплым голосом, обращалась к каждому, перемежая приветствие и принятие строками из книги Кослуна, говоря о предопределённости и пользе обществу, которое отдаёт взамен всё вложенное. После же она представила сперва Ашкаари, затем Саар-вата. Однако первым свою группу смог увести Саар-ват. Он вышел вперёд, отдал воинское приветствие и коротко скомандовал:

— Antaam, teth a! — Воспитанники вытянулись в струну, как только услышали призыв. — Ash astaarit!

Вся группа, ведомая Карашоком, отправилась строем на небольшой тренировочный полигон неподалёку от храма. Рядом с этим полигоном высилось здание, которое станет с сегодняшнего дня первым домом его воспитанников на ближайшие несколько месяцев. Уже на полигоне Саар-ват, выстроив молодняк в шеренгу, вновь взял слово.

— Ваш первый ранг будет получен вами по истечении первых двух недель. — Карашок отдавал приказы спокойным голосом, но говорил довольно громко, чтобы его могли слышать. — Вы были отобраны для того, чтобы стать частью Тела, но Тело может выполнять разные функции. Кто-то из вас станет рукой, держащей меч. Кто-то из вас будет глазами, которые видят врага. Некоторые — мозгом, тем, что связывает разум с телом, и продумает все тактики. Возможно, сейчас передо мной стоит следующий Аришок. Возможно. Но для этого вам предстоит много и упорно трудиться. Вопросы?

Переставшие быть имекари юные воины были разбиты на пары. Каждый первый вставал напротив каждого пятого. Часть из них получили тренировочные деревянные мечи, до того покоившиеся в стойках по дальней стене. Вторая же часть сошлась в рукопашном бою. Саар-ват был убеждён, что это умение намного полезнее даже владения клинком. Как миниум ему самому это спасало жизнь не раз.
— Потерять меч для воина — то же самое, что потерять руку, — Карашок держал себя за запястье за спиной и медленно ходил между рядов сражающихся в кошачьей свалке вчерашних детей и выискивал сейчас не слабые места. Напротив, смотрел за одарёнными от природы, чтобы вывести их в отдельную группу. — Но потерять руку — не равно потере меча. Это то, что вы не сможете выронить, как бы слабы не были. Ваше тело и должно быть оружием.

Те, кто естественно обращался с оружием — побеждающие раз за разом своих оппонентов, выбивающие их тренировочные макеты из рук и двигающиеся будто пчёлы, жалящие спарринг-партнёра, получали касание по плечу и указание встать в сторону в отдельную шеренгу. Их новые имена будут вписаны в отдельные листы свежепереплетённой книги, лежащей на высоком столе в под навесом в углу инструктора и получат соответствующие пометки. После они вновь встанут в общий строй и пройдут следующий отбор. И следующий. И следующий. А затем, перед передачей пополнения в руки боевых командиров, Саар-ват проведёт несколько суток, перебирая все записи и составляя список достоинств каждого солдата. Даже подумав об этом, он понадеялся в душе на помощь или хотя бы компанию Ари-Исскун.

Разумеется, ни одно пополнение не обходится без одного и того же: дисциплинарное нарушение. Один из пополнения умелым финтом лишил оппонента оружия, но второй не растерялся и рывком сбил его с ног. Двое молодых Кунари упали наземь и их спарринг перерос в ожесточённую драку: сидящий сверху имекари со злостью пытался нанести удары прямиком в лицо своему будущему сослуживцу, пытаясь превратить острое худое лицо в кровавое месиво. Саар-ват схватил за шею нарушителя своей огромной по сравнению с его телом ладонью и рывком снял его с противника. Только что этот парнишка получил пометку "импульсивный". Если получит ещё две — отправится к Бен-Хазрат прямиком с полигона.

Продолжая ходить между рядами, Саар-ват, не поворачивая головы, уже понял, что у них появился наблюдатель. Чутьё разведчика никогда не подводило. Сейчас они были в безопасности, поэтому Карашок мог позволить испытать себя на прочность и своё терпение. Но на поле боя все эти увлечённые имекари уже бы давно получили предупреждение: быть бдительными.

Тем временем, группа рукопашных бойцов продолжала работать "естественно". С той же целью, найти "природный талант". Подход Саар-вата не был традиционным, но эффективным. А эффективность — приоритет Кун. И покуда ему дозволялось так делать, вышестоящие оценивали это по достоинству. Карашок так же ставил в отдельную шеренгу бойцов физически крепких или достаточно умных, чтобы выйти из поединка, а потерпевшие поражение присоединялись к общей группе, пытаясь что-то сделать со своими ссадинами и ушибами. Продолжая сортировать солдат, Саар-ват заметил, как один из бойцов, едва ли не единственный, смотрел ему за спину, приметивший наблюдающего за тренировкой. Этот парень только что тоже заработал особую пометку.

— Важно быть сосредоточенным на поле боя. — Грубый голос Карашока окликнул отвлекшегося парня.

— Моя вина, Карашок! — молодой кулаком ударил себя в грудь, в область сердца, отдавая тем самым воинский жест принятия.

— А ещё важно смотреть за тем, что вокруг тебя. — Вдруг продолжил Саар-ват, заставляя имекари поднять голову. — Ты единственный обратил внимание на то, что происходит вокруг. И заметил нашего наблюдателя.

С этими словами Карашок развернулся, наконец, и оценил, кто же это и слегка ухмыльнулся. Вот уж кого увидеть сейчас он не ждал. Саар-ват поприветствовал их безмолвного зрителя тем же жестом, который совершил юный воин, после чего жестом предложил спуститься к ним. В эту же самую минуту ко въезду в ворота подошёл фыркающий датрас и послышался звук спешившегося всадника. Парой секунд позже на плац вошёл худощавый коссит, держащий в руке небольшой свёрток и свёрнутое письмо.

— Карашок, Тамассран велела передать вам в руки это, — посыльный, принадлежащий к рабочим, передал ношу, кивнул, и, ни слова не говоря больше, направился обратно. С коротким извинением Саар-ват сперва развернул письмо, быстро пробежавшись по нему глазами. Короткая официальная записка о том, что к нему прибудет гостья для обсуждения некоторых военных действий и работы за пределами земель Кунари. Может, и Хиссрад был здесь неспроста в таком случае? Не понимая, что в свёртке, Саар-ват запустил в него руку и достал оттуда два небольших пузырька с бальзами для рогов. К горлышку одного из них был примотан язычок с надписью "Забыла отдать, не забывай пользоваться". Карашок хмыкнул и поспешил убрать переданное в поясную сумку, после чего вновь вернулся к делам вокруг себя.

— Думаю, что наш гость сможет рассказать нам о важности знания поля боя или противника. Бен-Хазрат знают об этом больше всех нас. — Саар-ват коротко присвистнул, заставляя общую группу потерпевших поражение встать ровными рядами. — Но и это не всё. Надеюсь, что наш гость поможет показать, что бой нельзя выиграть только мускулами. Надеюсь, Хиссрад, ты нам в этом не откажешь? Небольшой бой до первой крови с новобранцем. Тем, кто тебя и заметил.

С того самого, 9:31 года, она бывала в Контр-аар каждый год — как минимум единожды. И они довольно хорошо запоминались. Впрочем, при всей определенности, что привнес Кун в жизнь Броски и собственной самоотдаче, она все ещё чувствовала тут себя не в своей тарелке.

Нет, не потому что грозные нависающие рогатые фигуры, у которых, казалось бы, каждый шаг выверен и одобрен кем-то выше, а иначе они и его не ступают, нет. И не потому, что она была каким-то там тройным агентом и наебывала Кун так же, как наебывала всех, кто не знал, с кем имеет дело, имея дело с ней.

Это, скорее, удачнее было сравнить с глубокопровинциальным бедняком, внезапно оказавшимся в каком-нибудь там Зимнем Дворце. Натии это напоминало о Рике — когда она только попала в королевскую семью, все время чувствовала себя самозванкой. Это теперь она барыня. Или что-то вроде; по меркам Пыльного Города её сестра не просрала ни единого элемента (из тех немногодоступных).

Она криво усмехнулась, глядя на выверенные крыши строений Контр-аара, пытаясь в очередной раз прикинуть, что сказала бы ей Рика, узнай где тырлуется её сестра и кем она стала.

Возможно, это было связано с «оторванностью» поселения от «остального мира» — сюда не вели Глубинные Тропы, хотя считается, что они «пролегают» под всем Тедасом. Конечно, Тропы могло и завалить — они не первые и не последние, но в большинство интересующих её и Хартию мест они все же были. И всегда давали ощущение некой защищенности — всегда был «запасной выход», куда можно было бы отступить.

А Контр-аар, казалось, не оставлял вариантов. Как и сам Кун.

Помимо стандартных инструктажей и командостроя Броска также привезла в Контр-аар небольшую партию «новейшего» зелья, над которым корпели лучшие умы Ассамблеи и Магистериума — разных его образцов, которых только удалось добыть. Зелье еще не получило огласки, поскольку стабильного результата не давало, и втихаря тестировалось на тех одаренных магией, которых было не жалко — то бишь рабах. По задумке изобретателей оно должно было лишать сна. Кун выразил свою заинтересованность, потому Натиа сделала то, что ей удавалось лучше всего — реализовать капризы других.

Помимо этого она привезла с собой нескоько томов свежих сборников поэзии — из Ферелдена, Орлея, Неварры, Вольной Марки и Андерфелса. Земель, которых Кун не коснулся так плотно как того же Ривейна. Что именно Кунари искали в этих книгах, Натиа не могла знать, хотя у неё были свои соображения. Она ставила на попытки либо найти среди бас хоть какой-то намек на что-то большее чем гедонизм, либо же изучение их через их творчество. Плотнее, чем бас могли предположить.

Но не доставками едиными; каким бы «скромным» ни было её положение в Кун — она по-каменному, по-гномьи уперто считала, что все не-серовеликаны всегда будут «второстепенными» в рамках Кун, хотя сам Кун ни на что такое даже не намекал — более того, у других рас была возможность пройти по «карьерной лестнице» до самых вершин. Ей, испорченной грязной торговлей, это казалось лишь «морковочной» уловкой. И если бы не Хартия — на кого ж она её оставит? — она бы попробовала взять штурмом эту вашу карьерную лестницу просто из вредности.

Так вот. Доставка была лишь частью её прибытия в Контр-аар — зелье было ценным, но всегда можно было найти курьера из своих-проверенных.

Ей предстоял серьёзный тур по Контр-аар и нужно было уложиться в разумные временные рамки — шпионы, рожденные в Кун, могли в этом плане пропадать и на «подольше». Ей же такая роскошь была недоступна. И вот, выгрузив зелья представителю Аригены и передав книги Тамассран на изучение, гнома проследовала на тренировочный полигон; можно сказать, что сегодня она сорвала «бинго» и почтила своим присутствием весь Триумвират.

Хотя больше ей нравилось наблюдать за тренировками магов, даже несмотря на довольно прохладное отношение к магии. Это было схоже с шоу фейерверков и взрывов. А воинское искусство было ей.. доступно? Она могла бы стать воином — в какой-нибудь другой жизни, но все же. Поэтому на воинов было смотреть сложнее — магия-то ей была недоступна как ни крути.

— Это не смертельно, но очень больно и ты стал бы терять кровь с каждым следующим движением.

«Это я вовремя зашла», подумалось ей. На полигоне, не считая молодняка, были одни знакомые лица. В прошлый раз она, помнится, заставила молодняк страдать, используя «бутыль с молниями» на самих себя. Хотя способности Бури предполагали повышенную стойкость ко всякому токсичному, которая нарабатывалась годами, Кунари с их искусством витаара были, скажем так, «подготовлены заранее». Да и гномы, если уж на то пошло, рождались и жили в «атмосфере» пропитанной лириумом и скверной — им тоже было легче.

Сложность с «бутлями», особенно теми, что с молнией, заключалась в другом. Мир вокруг замедлялся и это.. для неподготовленного разума было тем ещё трипом. Посему на поле боя эти самые бутли подчас было куда эффективнее использовать на не ожидавшего таких трипов врага, нежели на себя. Oh, the irony.

Гнома не стала врываться на полигон и мешать Кунари «пускать друг другу кровь». Она взобралась на деревянное ограждение и получила, что называется, «место в партере», все ещё считая, что для моделирования сражения «воин против разбойника» было бы самым полезным спустить на тренирующихся стаю Крикунов.

Да только их разве словишь?

Мысленно Броска «поставила» на старого знакомого — Хиссрада. Опыт там и все такое. Молодняк мог удивлять, но то было скорее исключением, нежели правилом.

Поскольку Хиссрад был «предельно занят» первым ей удалось перехватить внимание Саар-вата, которого она поприветствовала одновременно и кивком головы, и приложившись кулаком к груди — но это не было грубым нарушением, за которое можно получить выговор. Хотя бас поголовно считали Кунари мелочными и замороченными и в жизни бы в это не поверили.

Коротко скомандовав "разойтись", что, в общем-то, означало лишь перерыв, а не окончание тренировок, Карашок составил компанию Хиссраду, и вместе они двинулись навстречу Натии Броске, всё ещё сидящей на своём смотровом месте. У них, тем не менее, было немного времени поговорить вдвоём, пока они удалялись от разминающего ноги пополнения Антаама. Ещё до того, как обернуться, к сражавшемуся с эльфом подошли с десяток его будущих братьев по оружию, вне всякого сомнения, с кучей вопросов и поздравлений. О последнем можно было судить по тому, как на плечо имекари легла чья-то рука, подбадривающе трясущая.

— Он не победил, он выиграл время и не смог им воспользоваться, — покачал в ответ головой Саар-ват, протягивая Хиссраду снятую с пояса флягу с водой и белоснежный, аккуратно сложенный, но грубо пошитый солдатский платок, достаный из поясной сумки. Эльф пострадал не сильно, раз мог говорить без проблем, но всё же какая-никакая помощь, хотя бы внешняя, ему была нужна. Впрочем, Хиссрада очевидно больше интересовала прошедшая схватка — и это Карашок отметил с неожиданно большим для себя удовольствием. От Бен-Хазрат обычно ждали иного. — Но ты прав, он способный. Смог быстро сообразить.

Нехотя, но всё-таки Карашок согласился с собеседником. Нехотя - потому что очень уж не любил он хвалить кого-то сразу же. А вот чего Саар-ват не сказал Хиссраду, так этого того, что наблюдал он не только за своим воспитанником. Ему был действительно интересен боевой стиль, которым бы воспользовался заведомо более слабый в отношении грубой силы противник. Результат был ожидаемым, но его достижение оказалось неожиданным. Кое-что определённо требовалось попробовать. Дополнительного интереса вызывало предупреждение Хиссрада о том, что имекари может перестать ходить — от лёгкого тычка в открытую зону. И каким бы ни был соблазн Саар-вата посмотреть, что будет дальше, он всё же подавил свой интерес своим же долгом, лишь медленно кивнув в ответ.

— Он будет поутру на площадке как раз. Полевая медицина входит в их подготовку. — Саар-ват имел в виду лекаря, когда говорил "он".  —  Надеюсь, я не слишком много попросил, когда пригласил тебя к спаррингу?

Остаток пути к Броске Карашок размышлял, стоит ли просить Хиссрада показать несколько приёмов или это часть подготовки Бен-Хазрат, которую не просто так не передают Антааму. Так и не решив, что же это на самом деле, Саар-ват решил не просить — но само движение он постарался запомнить. Впрочем, даже если бы он всё же решился, то время было уже неподходящим: оба Кунари встали перед Натией. Карашок так и не узнал её ранга, поэтому и обращался к ней по... имени, оставшемуся у неё из жизни среди Басов. Судя по тому, как тепло приветствовал Хиссрад Броску, так делали все. Объятия, не слишком повседневный жест в солдатской жизни, особенно в качестве приветствия, был среди гнома и эльфа тем не менее натуральным и естественным. Насколько мог судить Саар-ват, за пределами Кун эти два вида ненавидели друг друга — по крайней мере, так слышал он, даже если это не было правдой — и, исходя из этого, Карашок лишний раз увидел подтверждение тому, что единство не строится на крови. Не находящийся на том же уровне эмоциональной связи, Саар-ват встал чуть позади, зацепившись большими пальцами рук за пояс и глядя на встречу старых знакомцев с будничным лицом. Кто ж был виноват, что будничное лицо Саар-вата напоминало грубо точёный неумелым каменщиком кусок гранита? У них, Хиссрада и Броски, определённо была какая-то общая история — в которую был включен алкоголь. Карашок лишь в этот момент немного покачал головой, но ничего не сказал. Видимо, чтобы эта часть общества работала, им требовалось... более вольно трактовать учение Кослуна. На вопрос Натии Карашок лишь невесело хмыкнул: она была там вместе с ним и видела всё то же самое.

— Я бы с удовольствием, — вполне искренне ответил на приглашение Саар-ват, глядя на торчащую часовую башню, отлично видимую с их позиции. — Но ближайшие два часа моё внимание будет приковано к имекари. Их распределение.