— Смотри куда прешь…

Основное хитровывернутое ругательство Рааг прослушал; поспешно сделал шаг в сторону, уступая дорогу тяжело нагруженной тканями повозке. Восседающий на козлах важный тучный шем в синем кафтане, подпоясанном искусным вышитым кушаком, сплюнул в сторону эльфа, огладил лохматые усы пальцем и поспешил направить ругательства уже на кобылку, на вид старую, но преисполненную философского смирения к своему положению. Турнир был не только увеселительным мероприятием: многие торговцы стекались в Хасмал в надежде продать своё добро в три дорога зевакам и заезжим путникам. На ведущих к рынку улочках то и дело образовывались шумные толчеи; повозки то застревали, то не могли разъехаться, то становились жертвой стихийной торговли. Радость праздного блуждания между прилавков была знакома лишь тем, кто мог позволить себе покупки, остальные же или пытались сторговаться подешевле до того, как торгаши оценят выбор конкурентов, или промышляли гораздо более доступным способом приобретения вещей. Несколько рук, тянущихся к его кошельку, Рааг уже поймал, поэтому надежности ради переложил деньги за пазуху. В конце концов, средства ему выдали не для себя любимого, и за каждый потраченный медяк следовало бы потом отчитаться, хотя бы формально. Репутация, которую он старательно выстраивал последний год, уже работала на него, так что трястись за каждый шаг не было никакой нужды — в конце концов, Соловей отправила его сюда в одиночку и знала, что в команде эльф работал из рук вон плохо; проще и эффективнее было забросить его на задание в жопу мира без других разведчиков и предоставить свободу действий. Пока от него требовалась только информация, а в том, чтобы смотреть и слушать Рааг был хорош как сам черт. А уж теперь, когда волосы были безжалостно острижены и выкрашены в темный цвет, ничего цепляющего в его внешности не осталось совсем: мазнешь взглядом — эльф как эльф, конопатый, правда, но подумаешь, кому как природой не повезло уродиться.

Выворачивая камни, повозка покатилась дальше по улице. Из-под тюков высунулась всклокоченная светлая макушка; щербатая девочка с огромными раскосыми глазами уставилась прямо на Раага, показала ему язык — эльф фыркнул и состроил в ответ жуткую нелепую рожу. Девочка захихикала, нырнула в глубь тканей, затем вновь высунулась и продемонстрировала ему битое яблоко. Одними губами прошептала: «Лови», — маг подмигнул ей, ловко схватил фрукт в полете и шутовски поклонился, прижимая подарок к сердцу.

Что ж, маленький плюсик в адрес Хасмала можно было и нарисовать. Но очень маленький.

В целом, город не слишком его впечатлил (уж куда до Герцинии с её ажурной паутинкой архитектуры) — бедные кварталы разрастались как плесень, сказывался ли поток тевинтерских беженцев, или это была печальная судьба всех городов, стоящих на окраинах государств и империй. Общественная жизнь простого народа бурлила на рыночной площади, а уж сейчас, когда в город со дня на день должен был добраться Турнир, толкучка достигла каких-то феерических масштабов. Оно было одновременно и на руку, и нет; вспоминая, зачем его вообще послали сюда, искать новоявленного «мстителя из народа» становилось гораздо сложнее — действовать нужно было быстро и наверняка, чтобы след цели не канул в суете и не пропал с концами.

Он прибыл в город пару дней назад и уже успел переговорить с местным информатором Соловья — запрос Инквизиция получила официальный, но просьба была сделать все по-тихому, чтобы не сеять лишнюю панику. Вместе с миской нажористого супа с колбасками Рааг получил краткую наводку, где искать и спрашивать, а также кислые извинения, что комнат, увольте, нет, занято все. Ютиться пришлось на втором этаже публичного дома — там было шумно, зато народу туда-сюда ходило бесчисленное количество. К тому же многие беженцы, не имея за душой ни гроша, волей-неволей становились работниками как раз таких заведений, а если уж и было кому жаловаться на несправедливость — так это им. Рааг пока не делал никаких однозначных предположений, но по крайней мере нуждающиеся вполне могли назвать имена тех, кто спекулировал на бедных и жировал на чужих несчастьях. Еще стоило бы заглянуть в местный могильник — экспансия Неварры не проходила для Хасмала бесследно, так что осмотреть тело шанс был и очень хороший. Целителем Рааг не был, но убил за свою жизнь достаточно шемов, чтобы суметь изучить труп в достаточной мере.

Если не использовали яды — но в Марке яды не были визитной карточкой, так что пока можно было не паниковать почем зря. Сперва стоило присмотреться к живым.

Рынок встретил его резким запахом специй и гомонов голосов. На Севере было жарко, но Рааг все равно надвинул капюшон поглубже на лицо — не хотелось лишний раз привлекать внимание к ушам. Эльф готов был поклясться, что воздух буквально физически гудел от возбуждения, но сложно было сказать, виной тому была набирающая обороты ярмарка или действия «Санитара» — так убийцу прознали в городе, в чистеньких кварталах побогаче нет да нет попадались старательно уничтожаемые кривые и косые листовки, смысл которых сводился к «трепещите толстосумы». Пока хмурыми лицами его встречала только городская стража, лишь нашивка с символом Инквизиции на рукаве убедила их сотрудничать.

— Я уж было подумал, что ты из беглых. Среди них много эльфов.

Маг еле сдержался тогда, чтобы не скривиться; оскорбляло его не сравнение с тевинтерскими плоскоухими — их положение вызывало лишь волну глухой злости — но то, что, по всей видимости, заботы беженцев стражу волновали в меньшей степени. Понять можно было, лишние около-маргинальные голодные рты. Но злило все равно. Кое-что все же узнал — про некоторых погибших ходили слухи, что они были как-то замешаны с переправкой рабов обратно в Империю (тут ниточка вновь тянула его к бывшим рабам), но не про всех. На первый взгляд казалось, что в смертях не было никакой системы. Прошлым вечером он долго сверлил взглядом имена, выписанные на лист пергамента. В основном торговцы или вроде того. Может дело проще, и кто-то просто устраняет конкурентов?

Он затормозил у прилавка с цветастыми платками и сделал вид, что внимательно их разглядывает, бегло осматривая толпу. Все-таки стандартный эльфийский рост был той помехой, с которой ничего нельзя было поделать — поверх голов не посмотришь. Слух тоже в городе превращался в проклятье, неумолимо начинала болеть голова. Он повел ухом, прислушиваясь к разговору торгашей у соседнего лотка, никак не могли решить, кому занять пустующее место с сиротливыми полками.

— … да несколько дней уже не объявлялся.

— Думаешь?

— Да что тут думать, дела подозрительно хорошо шли в последнее время. Ты его товар видел? Мусор! А сапоги такие носил, в таких только на приёмах щеголять.

Интересно. Ткань скользила сквозь пальцы невесомой прохладой. Рааг подумал, и выложил на прилавок нужную сумму.

— А что ваш сосед? Ходил все, смотрел на скарб, думал сегодня прикупить, а его и нет.

Торговец посмотрел на эльфа с хмурой недоверчивостью. Молча маг выложил на прилавок еще несколько монет сверху.

— Встреча у него была, хотел дать работу кому-нибудь из… этих. Жаль их, но работящие, на складе у меня вон пашут за восьмерых. Может в своей мастерской.

— И где она? — Рааг выложил еще три монеты. Торгаш уважительно хмыкнул, объяснил, как пройти, и предложил на замену выбранному платку другой, с виду более простой, но, по заверению, гораздо лучше спасающий от жары. Рааг благодарно кивнул, убрал покупку за пазуху и, вгрызаясь зубами в яблоко — ну и кислое оно оказалось, зараза! — пошел сквозь площадь наискось, продолжая смотреть и слушать. Уже ныряя в глотку узкой косой улочки, чтобы двинуть по направлению к мастерской (проверить как минимум стоило), столкнулся взглядом с работающим на погрузке эльфом: тощий, с запавшими глазами, но какой-то светлой решимостью на лице. Свернутый тугой трубочкой из рукава у него торчал лист пергамента.

Может просто лист. А может и нет.

Отредактировано Рааг (2022-06-20 16:13:20)

Чем дальше он отходил от рынка, тем тише становилось вокруг. С очередным поворотом показалось, что неровный срез улицы, дающей неровный крен куда-то влево, и вовсе заглотил все звуки: Рааг чуть замедлил шаг, задержавшись на границе суетливого шума жизни Хасмала и пыльного вязкого безмолвия, и дрогнул ресницами, вслушиваясь в эту неясную хрупкую границу. Что в городе, что в лесу тишину любили лишь те, чье счастье с жизнью было несовместимо; неизменно она повисала стеклянным куполом над местами маленьких и больших трагедий. Ну или надо было просто привыкнуть — он повел ушами, улавливая шаги, и молчаливо проводил нарочито ленивым взглядом двух пожилых эльфов. Один мужчина растирал плечо и что-то втолковывал спутнику, эльф уловил остаток прошамканой фразы:

—…бы платят. Тир-эв-е эй-л-уд дейт-уд.

Похоже, эти двое были беглыми; в месте, где он снимал комнату, это выражение звучало часто и вроде сводилось к чему-то про «солнце ещё высоко». Понятно, что дешевле рабочей силы было не найти — тевинтерские беженцы хватались за любую работу, чтобы иметь возможность двинуться южнее, подальше от Империи и своего прошлого. Не удивительно, но Рааг все равно предпочел запомнить это. Интересно, как действительно много их оседает в Хасмале: как много остается, как много бежит дальше, а сколько — что тоже наверняка — оказываются возвращены обратно в надежные объятья хозяйских ошейников. Как агенту Инквизиции, разумеется, ему дела до бед эльфов разного рабского статуса никакого не было: они могли стать помехой, помощью, причинно-следственной связью, но никак не самоцелью. С другой же стороны… от холодной рациональности собственных мыслей стало тошно: сейчас ему было нечего предложить им кроме растянутой во времени абстрактной надежды, что измученные спины разогнуться и цепи вспыхнут в руках хозяев огненной лентой возмездия. Вместо этого вчера пришлось расплачиваться временем за собственные слабости и выслушивать ужасное произношение «андаран атишан» и «ар ласа мала ревас» — он отсыпал монет из личных, а девица пусть сначала и удивилась, что сиськи, ноги и что между ними клиента не слишком интересуют, больше обрадовалась; независимо от формы ушей, у плательщиков странных гадких причуд всегда хватало, и редко когда от её рта требовали чего-то… пожалуй, это можно было бы назвать партией соло.

— Мала ревас.

— Нет, Юна. Послушай: «mala revas», — эльф терпеливо повторил, произносил слова нарочито медленно, чтобы дать возможность новой знакомой получше уловить интонации. Выяснилось, что в Хасмал она удрала уже год как, да так и увязла, угодив в кабалу голых тел, пудры и тотального отсутствия личных границ.

— Ревас… а, шатта! Ре-вas.

— Re, Re-vas.

— Рэvas.

—… Ну почти. Общее чувство языка у тебя есть, — затея с самого начала была не только спонтанной, но и весьма сомнительной. Но Рааг остался почти удовлетворён прогрессом: больше тем, как загорелись глаза Юны, когда он объяснил ей, что значит загадочная фраза. Жадно вычерпывая ложкой ужин (есть ему почему-то совсем расхотелось), она допытывалась, что это за язык. Чем-то он напоминал тевене, но уточнять, где лежала тонкая разница и с какого перепона представившийся Элганом эльф так добр, не стала: иногда для счастья стоило без лишних возмущений рубать картоху в соусе и не отсвечивать.

— Это элвиш. Язык нашего народа, — уточнять, что сами они забыли его почти, не стал, не хотелось расстраивать, самого себя в первую очередь. — Язык свободы от шемов.

Заводить новых друзей было правильно, так что он, вложив в ладонь Юны монетку, взял с нее обещание приносить ему вечером все интересное, что она увидит или услышит, даже если это покажется ей незначительной глупостью. Так называемому «санитару» она в открытую не симпатизировала, вскользь, правда, обмолвилась, что может понять тех, кто находит в «мстительной неуловимой тени» утешение. Должно быть, это была правда, доступная только шлюхам: каждый имущий власть и деньги да заслужил.

Это он тоже решил запомнить.

В квартале с предполагаемой мастерской было глухо, в основном из-за недружелюбно закрытых дверей. Торгаш сказал, что нужная дверь — красная, но они все были красными, чтоб им на Глубинные тропы провалиться. Он оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных свидетелей взлома — щегольнуть символикой уже вряд ли получится, да и если проштрафится слишком сильно, об осмотре оставшихся тел можно будет благополучно забыть — и принялся самыми кончиками пальцев изучать замки и дверные проёмы в поисках подсказок. Наткнулся на явно свежую искусственную зарубку и удовлетворённо кивнул сам себе. Пока вокруг было ни души, у него оставалось право на ошибку, мало ли в городе ворья. Как привык и делал множество раз — позволить холоду облизнуть ладонь, сломать крепление и не дать металлу грюкнуть о землю. Рааг стряхнул с пальцев остаточные морозные искры, оглянулся в последний раз и мягко скользнул внутрь, наконец стягивая капюшон с головы.

Его встретила торжественно торчащая синюшная пятка жмура.

— Fenedhis lasa…

В его понимании врачевание требовало определенной аккуратности. Все целители, которых он встречал, относились к чистоте с каким-то даже болезненным рвением. Здесь же… Это было неряшливо. И явно на эмоциях. Он застыл на мгновение, мягко толкнул входную дверь пяткой, чтобы отвадить возможных зевак, на ходу стянул плащ, вывернул и бросил на ближайший стул, опускаясь перед телом на колени и закатывая рукава. На вид достаточно свежее, дня четыре от силы, но запах и мухи уже на месте. Как и личинки. Он намотал платок на пальцы и осторожно развернул голову шема селедочными глазами на себя — держалась она на шее на честном слове и нескольких жилах. Рубили — да не дорубили, интересно чем. Надо бы осмотреться, можно будет тогда и рост потенциальный приметить. Он заглянул шему в рот, обшарил руками одежду — на груди было несколько беспорядочных колотых ран — и принялся стягивать оставшийся сапог, ценное часто держали в самом надежном месте — под пяткой. Чтобы добраться до вшитого ключа пришлось оторвать каблук — маленький, начищенный до глянцевого блеска, затейливый. Интересно. Надо бы поискать, что открывает.

Вариантов было несколько. Первый сводился к «санитар или нет» — почерка он так и не выявил, но для этого стоит еще осмотреть предыдущих, хотя бы попытаться. Второй — было ли дело в том, что открывает этот ключ, или Рааг просто нашел стороннюю историю, интересную, но делу никак не помогающую.

— Чем же вы все больны… — пробормотал он себе под нос, да так и застыл, не успев выпрямиться.

— Простите, господин? Хозяин велел зайти к вам.

Засада: и не уйти, и не развернуться. Рука метнулась к кинжалу на поясе почти машинально, а все мышцы в теле напряглись, готовые в любой момент изменить форму, чтобы дать стрекача или вцепиться стальной хваткой зубов нежданному гостю в глотку. Эльф: невысокий, темноволосый, категорически «плоскоухий». А еще или бесстрашный, или не менее категорически отбитый — возглас про виновника сомнительных интерьерных решений звучал почти восхищённо.

Но вообще, если бы Рааг был убийцей и вздумал вернуться на место преступления, он бы тоже строил из себя или напуганную, или восторженную овечку, поэтому стоило быть начеку. Личность убийцы все еще была загадкой, поэтому он не двигался, на всякий случай не делая резких движений. Дверь незнакомец за собой закрыл.

Тч.

— Может быть, — осторожно ответил он, не отводя взгляда. Выговор странный. Интересно. Свою речь стоило бы фильтровать, избегая двусмысленностей и оценок, а то мало ли, он прекрасно понимал, как в человеческих городах легко скидывают убийства на неблагонадежных из-за ушей или роста персонажей. — Или этот несчастный просто споткнулся и неудачно упал на колюще-режущее. Раз двадцать.

Ну или это ты его убил. Главное, чтобы восторг не сменился шоком, и незнакомец не начал качественно орать. Впрочем, в глазах страха не было, и Рааг не мог решить, плохо это или хорошо. Вопросы стоило задавать осторожно. Момент самому прикинуться испуганным дурачком он уже упустил, а потому нужно было хотя бы постараться сохранить контроль над ситуацией.

— А у него был повод? У «санитара». И не господинкай, я не шем, расшаркиваться не обязательно. Как зовут?

С его собственным прозвищем — «пересмешник» — знакомство, надо сказать, превращало место преступления в сцену из отвратной трагикомедии.

Рааг медленно выпрямился, но кинжал не убрал, продолжая сверлить эльфа напротив себя взглядом. Познания в том, как и кто чем пахнет были… занимательными. Впрочем, любой эльф, выросший в городе, так или иначе, по опыту, сталкивался и с пьяницами, и со смертью, так что подозревать незнакомца в каких-либо излишних познаниях не виделось необходимым.

— Щегол, значит… — он чуть заметно склонил голову набок, стараясь высмотреть в лице эльфа намек на ложь или какое-нибудь мимолётное несоответствие. Имя больше походило на прозвище, но, опять же таки, обвинять кого-то за то, что к нему прилипло дурацкое второе или третье имя, было нельзя. Взять хотя бы того гнома, Варрик, кажется, постоянно раздавал всем какие-нибудь клички, и в редкие визиты в Скайхолд Рааг только и слышал, как кто-то или ворчит, или хихикает — как известно всякая хорошая кличка была замечательна не тем, что она идеальна подходила своему владельцу, но своей прилипчивостью. Талант Варрика же заключался в том, что прозвища он давал неимоверно липучие.

Щеглы, насколько он знал, были красивыми маленькими птичками, которые славились двумя вещами: чудесным пением и любовью к свободе. Интересно, каким талантом обладал его новый знакомец, раз уж заполучил такое прозвище: высокохудожественным заливанием в уши или органическим непринятием всякого рода ограничений.

— Ну что ж, Aneth ara, Щегол. Можешь звать меня Пересмешник. Смотрю, дававшие нам имена шибко любили справочник «Птицы Тедаса и места их обитания», и… — Рааг почти не сдвинулся, едва заметно перекинул вес на левую ногу, смещая корпус так, чтобы, в случае чего, атаковать быстро и экономя движение. — Двигаться не советую. Стой, где стоишь. Ar'din nuvenin na'din.

Он сделал вид, что спохватился, прикрыл глаза и неопределенно двинул ухом.

— Нет, не так. Не топчи место преступления, хватит тут и меня одного.

Он скосил глаза на труп у своих ног и тоже приметил кошелек. А Щегол явно знал, куда смотреть — это тоже не было каким-то открытием, бедность могла толкать на многое, но эльф все равно предпочёл это запомнить, бросив на Щегла быстрый взгляд из-под ресниц. Прав он был в одном, шему кошелек точно бы уже был не нужен, а Рааг и к живым то людям особого пиетета не питал.

— Не остановят. Если не будешь мне мешать.

Он неопределенно хмыкнул, наклонившись так, чтобы эмблему на рукаве было видно наверняка, срезал кошель с пояса жертвы и, пряча кинжал, перекинул добычу через комнату прямо Щеглу в руки, заодно бегло оценивая реакцию и ловкость. Интересно. Очень интересно.

— Что ж, теперь это точно грабёж со взломом, пусть стража так и думает. Стой там, и пересчитай пока, надеюсь там достаточно, чтобы ты не болтал. Мне надо осмотреться. Не лезь под руку и будь умницей, я за тобой слежу.

Он бегло осмотрел помещение и на всякий случай обратился внутрь себя, прощупывая плотность Завесы. Глухо, как в бочке, значит никаких артефактов и магических вмешательств. Какая-то часть проблемы отвалилась, не хотелось бы иметь дело с внезапно выскочившим из-под полы демоном. Тогда молчание Щегла будет стоить уже гораздо дороже. Он осторожно двинулся по комнате, надавливая пятками на половицы. Это был самый распространенный способ что-либо прятать от чужих глаз, а по своему опыту Рааг знал, что когда дело доходит до разнообразных «нычек», все живые существа приходили к какому-то поразительному почти книжному единодушию. Одна доска подозрительно скрипнула — он остановился, отступил чуть назад и наступил ещё раз. Не показалось значит. Эльф присел на корточки, снова вытащил кинжал и подцепил краешком лезвия доску — она отошла на удивление легко, словно её часто убирали и ставили на место — запустил руку вниз и достал небольшую шкатулку. Если найденный ключ к ней не подойдёт, он даст откусить себе ухо. Он поставил доску на место, убедившись, что вмешательство в целостность пола останется незамеченным, и отнёс находку к столу. Коробочка была увесистой, и открывать её на весу было бы просто не практично.

Хорошо, что отсутствие света ему не мешало и вызывать огонёк необходимости не было. Никогда они ему не давались, эти мать их огоньки, да и светиться направо и налево не хотелось бы. Во-первых, Щегол станет ещё дороже, гораздо дороже, чем Рааг мог себе позволить, а у него не было ни лишних денег, ни желания убивать собратьев, а во-вторых, в Хасмале оставался функционирующий Круг, и провоцировать храмовников желания не было еще пуще.

Крышка открывалась туго. Рааг склонился над содержимым и поджал губы — внутри оказались бумаги, с виду что-то навроде торговой декларации или каких других счетных записей. Цифры и буквы, на первый взгляд совершенно невинные и оттого бессмысленные. Он фыркнул, заметив внутри еще несколько подобных кошельков и, убрав бумаги за пазуху, чтобы изучить их позже, захлопнул крышку, зажимая шкатулку подмышкой. Лучше было бы её тут не оставлять, а избавиться по дороге.

Деньги не лишние, если отнял их у шема. Так он знал.

—  Давай, на выход, мне тут уже делать нечего, а тебе — тем более.

Рааг сухо кивнул Щеглу в сторону двери и перед тем, как выйти, напоследок внимательно осмотрел помещение, не пропустил ли чего. Стражу, все-таки, нужно будет позвать, но не сразу, лишняя шумиха была ему ни к чему.

Разумеется, оставлять Щегла у себя за спиной он не собирался ни на секунду. Во всех смыслах.

Осторожно прикрыв за собой дверь, как будто, так и должно было быть — небрежно, но не слишком, он смерил эльфа с ног до головы оценивающим взглядом и сухо поджал губы.

— Тебя тут не было, и ты ничего не видел, я понятно объясняю, птичка? Надеюсь, что так, с чувством юмора у меня не очень, это так, для справки. Казармы в какую сторону?

Он сомневался. С одной стороны, подозрительного в край Щегла нужно было взять с собой, заставить проводить до казарм и держать в поле зрения до тех пор, пока подозрения или исчерпают себя, или, напротив, найдут свое подтверждение. С другой же стороны, не хотелось почем зря вскармливать свою паранойю, хороший агент сохранял ледяной разум даже когда спал или трахался — ему пришлось достаточно быстро этому научиться — и разум говорил не тащить за собой на привязи незнакомца только потому, что тот оказался в ненужном месте в ненужное время.

Но не закинуть удочку он не мог. Грех было упускать возможность убить двух внутренних зайцев одной стрелой.

— Хорошо знаешь город? Как быстрее?

Отредактировано Рааг (2022-07-24 02:21:26)

Щегол легко соглашается (может быть слишком легко, но не все вещи на свете должны были иметь несколько доньей), Рааг удовлетворенно хмыкнул и молчаливо проследовал следом. Новый знакомец не соврал: улочками Хасмала он действительно ориентировался с завидной легкостью, хотя замечание про две недели эльф предпочел запомнить. Сам бы он никогда не выбрал какое-то такое место для переезда, но он не был постоянным жителем человейников: сперва не предполагал кочевой образ жизни, а жалование в Инквизиции было щедрым, может быть где-то даже слишком щедрым для кого-то, кто не планировал нигде оседать, и привязываться ни к кому не планировал уж и подавно, а значит и копить, по большому счету, было не за чем. Можно было бы вежливо поинтересоваться, но Рааг образцом вежливости никогда не нанимался. В конце концов, Щегол точно так же мог быть беглецом из Тевинтера (что тоже стало бы весьма интересным, и детальки сложились бы очень изящно и ладно) — но его выдавал выговор, а с сбежавшими из лап безжалостного механизма Империи он уже успел пообщаться и слышал их отчетливо и безошибочно. Значит, не беглец.

— Ловко ты тут. Почти завидую, — лениво обронил он в спину Щегла, решив, на всякий случай, все-таки сыграть карту «мнимого доверия». Разговоры ни о чем здорово располагали к себе. — За несколько дней я успел потеряться трижды. Внизу тяжело ориентироваться.

Потом, замолкнув на пол мгновения, добавил, чтобы скрыть собственный просчет:

— Хочешь узнать город — полезай на крышу. Снизу настоящий бардак, постоянно кто-то норовит наступить на ногу.

Как бы там ни было, даже если Щегол невиновен, а это еще предстояло проверить, он точно мог стать полезным на эти несколько дней. Рааг умел ценить полезность и старался возвращать полученную помощь как минимум искренней благодарностью. Заводи друзей — перья в хвосте будут целее.

Эльф дернул ухом, ловко перехватил сундучок подмышкой и осторожно выглянул из-за угла. Вот уж и правда — сарай сараем — не хотел бы он, будучи мертвым, ждать отправки в последний путь в каком-то таком месте. Оставалось надеяться, что они хотя бы натаскали внутрь бочки со льдом. Перспектива окунуться во все тошнотное многообразие трупных ароматов выглядела прескверно, и Раагу уже заранее захотелось залезть в мыльную бадью по самые кончики ушей. Одно хорошо — похоже, трупы не сильно то всех и интересовали (что еще раз показывало, что расследование или велось совсем уж на тормозах, или местные власти слишком упорно не желают привлекать к происходящему слишком много внимания, а любой, даже самый отбитый на голову идиот знал, что если стража начинает кучковаться уж слишком плотно, значит очень скоро начнут они искать виноватых среди самых слабых и уязвимых жителей города. Мелким шрифтом нужно было читать: «на эльфов опять свалят все грехи мира, потому что острые уши — явный показатель неблагонадежности»). Стражник под дверью был всего один, и он явно скучал, считал минуты до конца своей смены и, под многослойной одеждой и всеми слоями металла, истекал семью ручьями пота. Морда у шема была одутловатая, красная и какая-то туповатая. С такими иметь дело было и сложнее, и проще всего.

Рааг скривился, нырнул обратно в проулок к Щеглу и, всучив ему в руки свою поклажу и буркнкув: «Подержи мол, будь другом, ладно?», — принялся расстегивать металлические застежки на куртке. Стоило уже давно это сделать, хотя бы из-за адской по мнению эльфа жары, будучи до мозга костей жителем Юга он невыносимо страдал в местной температуре. Оставшись в одной тонкой льняной рубахе, тем самым окончательно избавившись от любых опознавательных признаков, вывернул куртку, проверил, что бумаги уж точно не вывалятся из потайного внутреннего кармана, закутал её в плащ и, оглядевшись, куда бы пристроить на время свои вещи, наконец задрал голову вверх, удовлетворенно выдохнул «отлично», отошел шагов на пять обратно вглубь улицы, ловко влез на поваленные кривенькие ящики и затолкал сверток в узкую щель между двумя плотно стоящими друг к другу домишками. Пусть пока тут полежит — ему не впервой было бросать своё, где придется, главное потом не забыть. Хорошо, хоть посох, пусть он был совсем незатейливым и легко мог сойти за клюку, он тщательно спрятал в своей шлюшьей ночлежке. Хотя бы о нем думать не приходилось. Он спрыгнул обратно и начал объяснять по ходу дела, расстегивая еще и рубаху — кинжалы тоже стоило спрятать под одежду.

— «Именем Инквизиции…», разумеется, тоже можно, но не хотелось бы злоупотреблять. Так уж вышло, если у тебя острые уши, многим шемам бывает все равно, на кого ты там работаешь и как тебя зовут, все твои слова превращаются в одно бесконечное «бла бла бла, заберите все мои деньги и отпинайте ногами по почкам, давайте я повернусь так, чтобы вам было удобно». Хорошо, что для всего этого есть универсальный вариант договориться.

Был, конечно, вариант еще проще, который позволил бы оставить деньги при себе — но присутствие Щегла не позволило бы перекинуться в какую-нибудь мелкую тварь и влезть мимо стражника. Этот метод он оставит на самый крайний случай. Эльф тонко улыбнулся и, споро застегиваясь, кивнул на сундук в руках своего подневольного провожатого.

— Там должно хватить не только на входной билет, но даже на вип-места с лучшими видами. Ma melava halani, falon, больше я тебя не держу. Но… — Рааг чуть-склонил голову, и, чуть прищурившись, улыбнулся еще шире с должной долей дружелюбия. Глаза при этом оставались прозрачно-холодными и цепкими, он все пытался высмотреть в Щегле что-то, что может дать хоть какую-то зацепку. Эльф перед ним был спокоен, насколько вообще мог быть спокоен кто-то, кого втянули в расследование. Но стоило бы посмотреть на его реакцию на трупы. Говорят, преступники волнуются, когда смотрят на своих жертв, даже если они обладают титаническим самообладанием. — Но, если хочешь, можешь пойти со мной. У тебя умные глаза, а я, так уж вышло, питаю слабость к умницам, и, если решишь быть полезным — я не буду против. Никогда не поздно сменить малоприбыльную беготню по делам шемов, на беготню более прибыльную. «Именем Инквизиции» и все такое.

Эльф подмигнул и, зачесав пальцами волосы за уши (тускло сверкнули серебряные мелкие серьги в ухе), забрал у Щегла их пропуск в мертвецкую и придирчиво оглядел себя, насколько вообще позволяло отсутствие отражающих поверхностей.

— Ну, как я выгляжу? Надеюсь, достаточно подобострастно. Чем провинциальнее рожа у шемской стражи — тем важнее они себя мнят. Не хотелось бы испортить первое впечатление.

Еще преследовало стойкое ощущение, что за ними кто-то следит. Не переставая улыбаться, Рааг скосил глаза — но никого не увидел. На улицах всегда много глаз и ушей. Главное было — вовремя поймать «за ухо», чтобы не было беды.

А еще, если Щегол все-таки невиновен, вполне мог сработать другой, не высказанный даже самому себе план «ловли Санитара на живца», так, может быть, после грядущего выступления наконец настанет время подсекать.

Стражник неловко хрюкнул и сдвинул шлем на затылок — эльфы выросли перед ним как грибы после дождя. Он хмыкнул в сальные усы, нахмурился и скрестил руки на груди:

— Чегой-то тут бродите? Кроликам в мертвецкую хода нет.

Можно было видеть, с каким усилием Раагу удалось сдержать судорогу раздражения на своем лице. Он умильно улыбнулся, прижал уши к голове и вежливо склонился в полупоклоне.

— Мой господин велел передать этот вежливый жест, несомненно, самому благонадёжному и самому неподкупному из всех стражников с пожеланием оставаться таковым до скончания его славных дней службы. И еще просил передать, что самого неподкупного и благонадежного ждет чудесный подарок в «Смеющейся крысе», потому что господин знает, что служба — не дружба — и как важен бывает отдых.

Разумеется, никто этого балбеса в борделе не ждал. Но гулять туда надо было изрядно, и, прежде чем он поймет, что его облапошили, Рааг и Щегол уже успеют сто раз закончить свои дела и унести ноги. Шем недовольно хмыкнул и зарделся, явно польщенный комплиментами к его скромной персоне, и почти выхватив из рук эльфа сундук с монетами, сперва придирчиво его взвесил, а затем, открыв, принялся жадно на взгляд определять внушительность взятки. На лице его появилось мучительное несчастное выражение — улыбка Раага невольно стала кривее и поползла вверх, так что он еще сильнее склонил голову и отступил на шаг, давая стражнику время подумать.

— Ладно, все равно остопиздело здесь торчать. Вас я не видел. И чтобы без фокусов.

Эльф быстро закивал, и позволил выражению гадливости захватить лицо уже когда спина шема скрылась за поворотом.

— Тц, Seth'lin. Жадность — лучший ключ от всех дверей. Пойдем, у нас не так много времени.

В приоткрытую дверь пришлось протискиваться боком, но в том было еще одно неочевидное счастье быть эльфом. Быть может дополнительное — быть кем-то таким же тощим, как вечно голодный лесной зачморыш. Запах ударил в нос почти моментально, но даже не смрад — Неварра, все-таки, здорово повлияла на эту провинциальную дыру. Рааг поморщился, потер виски и принялся оглядываться, чтобы найти какую-нибудь горелку.

Отредактировано Рааг (2022-09-03 04:10:32)