- Это здесь?

Карашок медленно перевёл взгляд от дороги с колеёй на примятую траву, уходящую глубже в лес, который, в свою очередь, примыкал к невысокой, покрытой растительностью, скале. Кроме примятой травы верным признаком нужного места служили редкие ветки деревьев. От частого прохода многие из них обломились, и переход был огорожен своеобразным живым коридором. Всё это достаточно легко пропустить, если ты едешь по своим делам, какие бы они ни были, но чуть более внимательным особям сразу становится ясно, что здесь к чему.

— Вероятно. — Ответил, наконец, Карашок, поворачиваясь к сопровождаемым. В лагере командиры приставили к нему Таарбаса и одного Ашаада, чтобы те помогли в миссии по поиску пропавшего отряда. Именно молодой Ашаад, который встретил от силы зим пятнадцать, и задал вопрос, на который ему пришлось подождать ответа какое-то время. — Бейте лагерь, но не жгите костёр. Нужно будет убедиться.

— Мы можем позволить себе медлить? — пробасил Таарбас, сидящий на земле и дожидающийся осмотра. Широкий в плечах, бронзовокожий, рядом с ним на земле лежал его огромный хищный боевой молот с клевцом на обратной стороне.

— Мы можем позволить себе убедиться в правильности этого места. — Карашок снял с пояса будрюк из кожи датраса и потянул пробку. — Потому что иначе, если мы найдём на том конце лишь разбойников, мы всё равно потратим время на бой с ними, да ещё и на путь назад. И неизвестно, что будет дольше.

Таарбас помедлил, но затем, с гримасой "не так уж и плохо", кивнул и полез в сумку за едой. Карашоку, наконец, удалось справиться с тугой пробкой и он сделал несколько глубоких глотков, после чего вернул ёмкость на пояс, и присел на одно колено, продолжая всматриваться на дорогу. Ашаад же, растеряно крутившийся на одном месте, не знал, чем себя занять. Он бесцельно походил по крошечной полянке, где остановились трое кунари, ровно до тех пор, пока Таарбас не шикнул на него и не велел заняться стрелами. Молодой и явно неопытный Ашаад сию же секунду упал на задницу и принялся проверять наконечники своих стрел.

Карашок Саар-ват доподлино знал, что искать. Ещё до его возвращения в лагерь он смог поймать одного из ответственных за поражение его старого отряда и допросить, как следует — какой-то культист, даже не саирабаз, шатался по месту побоища и мародёрствовал, обирая своих же. Тел кунари там не было. Саар-ват без труда поймал баса и вытряс из него многое: о том, что они поклоняются каким-то ложным божествам, хотят привести кого-то из царства мёртвых, но это было не так интересно, как то, куда увели его отряд. Калаба, вертящийся в руках Карашока, рассказал лишь про дельту реки, у которой сейчас и сидели кунари, о том, что туда часто стекаются новые "верующие", но как только Карашок подвёл его ближе к конкретике, бас откусил себе язык и умер на месте. И уже с этими скромными знаниями Карашок, получивший в напарники Таарбаса и его ученика-имекари, отправился на поиски.

Впрочем, ждать слишком долго не пришлось. Ближе к заходу солнца на дороге появился небольшой обоз. Все трое из Антаама затихли, чтобы не привлечь внимание. Поначалу казалось, что это обычное перемещение басов, однако обоз остановился неподалёку от указанного Карашоком коридора. С повозки спрыгнули двое мужчин, отодвинули ветки, и, ведомый одним кривоухим ослом обоз, свернул прямиком на примятую траву. Немного выждав, Карашок тихо и жестом скомандовал своим сослуживцам следовать за ним.

Обоз вёл кунари к пещере в той самой покрытой зеленью скале. Пещера была весьма просторной, чтобы туда поместился не один такой обоз, однако те, кто ехал на нём, спрыгнули и вытащили несколько ящиков с самого обоза, после чего просто оставили повозку вместе с датрасом в кустах неподалёку, привязав того к дереву. Полдюжины басов с ящиками направились внутрь пещеры, не заботясь о том, что их может кто-то преследовать. Они прошли мимо двух  стражников: одного в чёрной вываренной коже поверх голого смуглого тела, который даже ни о чём их не спросил, и другого, невысокого гнома с всклокоченной чёрной бородой.

— Я подойду ближе. — Сказал Карашок своему импровизированному отряду. — Ашаад, убедись, что видишь меня. Когда я подниму руку, убей высокого баса.

— Да будет так. — Уставно ответил Ашаад, вкладывая стрелу. Саар-ват бесшумно скрылся из виду в листве, тихо пройдя по дуге, подальше от кривоухого ослика, чтобы тот не раскрыл ненароком эту хитрую засаду. Словно тень, он скользил от одного ствола дерева к другому, пока не добрался до справляющего нужду не отходя от поста гнома. Подняв высоко руку со сжатым кулаком, по которой хитрым рисунком витаара спускались вниз жёлто-зелёные витиеватые узоры, Карашок с тихим шелестом стали вытащил из ножен свой прямой клинок. Издали раздался свист стрелы, затем короктий возглас. Карашок встревоженно посмотрел на "длинного" баса - он был ещё жив, а стрела вошла ему в ключицу: Ашаад промахнулся. Медлить было нельзя.

— А? — спросил гном, поворачивая бородатую голову, но не переставая справлять нужду. — Чё?..

Карашок не дал продолжить вопрос: лезвие клинка вышло у гном через рот, а вошло в затылок, миновав крепкий хребет. Не давая опомниться и заорать второму басу, Саар-ват ловким прыжком настиг его, заткнул ему рот ладонью и с силой ударил лбом в место, где начинается переносица. Какая бы у баса не была крепкая голова, у косситов она всё равно будет крепче. Роговые тяжёлые пластины обеспечили дополнительный урон, отчего стражник в чёрной коже отшатнулся, пытаясь нащупать лицо, которое будто бы только что потерял. Карашок выхватил с пояса стражника кинжал и рывком перерезал горло несчастного, заранее убрав руку с его рта. С булькающим звуком охранник упал на землю, орошая её тёмной кровью.

— Прости, Карашок, я...

— Не умеешь стрелять, — закончил за него Саар-ват, вытирая об одежду гнома свой меч от его же крови. — Об этом после. Сейчас нам нужно внутрь. Но сперва, уберём этих в сторону. Вдруг придут следом.

Кунари приходилось сильно пригибаться в нескольких местах скалы - настолько проходы были узкими. Они спускались по некоторому подобию винтовой лестницы, выдолбленной не слишком усердными рабочими, и сперва это действительно казалось обычной пещерой. Однако чем глубже они шли, тем отчётливее становился запах разлагающейся плоти. Наконец, когда отряд миновал большой полукруглый зал, который был сделан уже заметно просторным, И в котором совершенно явственно стоял тошнотворно-сладкий запах гнильцы, взору всей троицы предстала странная, чересчур дикая картина: по острым камням на стенах и полотке пещеры пульсирующей нитью тянулась плоть. И, судя по тому, что можно было разглядеть дальше, где что-то отчётливо светилось, отдельные нити действительно больше начинали напоминать такую себе лепнину из остатков живого.

— Vashedan! — тихо выругался Таарбас. Саар-ват был с ним полностью согласен.

— Готовность! — отдал приказ Карашок, вытаскивая засапожный нож: от длинного клинка в узких коридорах толку не было. Ашаад вновь взялся за лук, а Таарбас держал двумя руками боевой молот, за середину древка одной рукой и ближе к основанию другой - для лучшего контроля. Кунари продвигались вглубь и всё больше и больше встречались с плотью на стенах, будто "впаяной" в неё, а не наложенной сверху. Эта же плоть временами "держала" факелы, тускло горящие и освещающие подозрительный проход. Карашока беспокоило то, что за всё это время они никого не встретили — но ведь эту пещеру охраняли. И не просто же так — очевидно, что на конце этих нитей из мышц будет ответ, что именно требовало охраны и обозов провианта и других инструментов. Конечно, будто у кунари больше времени, они бы осмотрели содержимое поясов и сумок убитых, но Таарбас был прав: у них нет времени.

Мысль, которую пытался не держать в голове прямо сейчас, Карашок всё же пробивалась. А мысль та была простой: возможно, след его отряда, несомненно верный, ведёт его к видам растерзанного Ашаада, Карасаада или Стэна из его отряда. Почему-то он совершенно не думал, что Арваарад со своим Саирабазом могли оказаться в такой ситуации. Мысль была излишне навязчивой, и Карашоку приходилось тратить силы на то, чтобы отгонять её, а это сильно рассеивало внимание.

Карашок вовремя поймал краем глаза тень где-то у себя под ногами и поднял кулак в воздух, останавливая тех, кто шёл за ним. Растянутая верёвка - обычная ловушка. Обычная для тех, кто действительно знает, как нужно охранять. Указав на находку, Карашок перешагнул растяжку, расположенную прямо перед резким поворотом и оказался в полукруглом зале. Вернее было бы сказать, что сперва он оказался по колено в густой и вязкой буро-алой жиже, отвратительно смердящей и делающей движения заторможенными. Едва не упавший в эту жижу целиком - большая даже для шага кунари ступенька за поворотом образовывала некое подобие резервуара — Карашок коротко предупредил своих. Для этого ему пришлось немного поднять голос, чтобы невидящие его сослуживцы услышали. Первым из-за поворота показался Ашаад, ловко спустившийся с лёгким плеском мерзкой жижи в яму. а вот Таарбас спуститься самостоятельно не успел: стоило ему показаться в проёме, как сзади в плечо ему... вглызлось что-то. Похожее на мабари, только чуть крупнее и, похоже, тяжелее. Массивный молотобоец качнулся и с рыком упал плашмя со ступени в яму, лицом вниз в вязкое месиво. Ашаад кинулся ему навстречу, но из того же проёма уже бежало двое таких же уродцев. Четвероногие твари в количестве четырёх штук выглядели так, что были готовы напрыгнуть на двух кунари, но произошло то, чего Карашок не мог ожидать. Да. твари действительно прыгнули — но не на них, а не стены, цепляясь когтями за покрытую сетью мышц стену, ловко перебирая лапами, они уползали вверх, к куполообразному потолку. Нужно было действовать.

Карашок, всё ещё сжимающий свой засапожный нож, проследил взглядом за одной из тварей, ближе к нему. Она, по счастью, ползла по толстому канату пульсирующей плоти, который не вёл больше никуда, только вверх или вниз. Проследив и прикинув скорость, Карашок резким броском отправил в полёт нож, который попал точно в то место, которое у нормальной собаки называлось бы загривком. Тварь взизгнула и полетела вниз, в ту же самую жижу. С трудом продираясь и на ходу вытаскивая меч из ножен, Карашок приближался к месту, куда с фонтаном рухнула тварь и нанёс несколько ударов вглубь. Второй и третий удары совершенно точно настигли цель, потому что из-под поверхности зловонного "киселя" вырвались пузыри, и поднимающиеся волны движения снизу затихли после этого.

Карашок развернулся и поискал глазами товарищей. Ашаад отстреливался сразу от двух тварей, не давая им совершить на себя нападение. Ещё одна тварь ползала где-то в стороне. Где-то с боевым кличем вынырнул Таарбас, у которого на плече ещё висела зубастая тварь. С криком "Ebost issala!" он с размаху ударил тварь об стену, рядом с которой оказался, чтобы тварь оказалась между его телом и пещерой и разжала зубы. Однако та не сдавалась, поэтому Таарбас схватил её за задние лапы, бесцельно болтающиеся где-то около его туловища, и резко потянул в разные стороны. Тварь начала будто расходиться по шву, но пасть так и не разжала. Карашок перехватил клинок и сделал шаг, чтобы придти на помощь, но тут произошло... странное.

Прямо из центра куполообразного потолка забил свет и Карашок сумел разглядеть, что тот канат, по которому ползла "его" тварь не был единственным — четыре плотных толстых комка плоти тянулись от пола резервуара со стухшей вязкой кровью наверх, словно сосуды. И заканчивались они по краям круглого отверстия, которое внезапно открылось и теперь оттуда лился полоток крови, словно водопад и летели... басы? С высоты они падали в вязкую кровь, кто-то умудрялся зацепиться за один из этих ветвей из плоти. Но мало было того, с противоположной стороны внезапно появились ещё какие-то фигуры, будто гнутые.

— Nehraa Koslun! — вскрикнул Карашок, вскинув руку с мечом. К одному из басов почти моментально спрыгнула тварь, что напала на них ранее, но не успела вцепиться в него: отточеным движением Карашок отсёк твари голову и посмотрел на "десант", после чего с долей разочарования и изумления констатировал на торговом, — женщина. Гном.

Карашок ожидал многого: что гномы - это хозяева тварей, что гномы страдают от этих тварей. Но того, что гном, вытащенный из-под воды окажется Кунари Карашок не ожидал. Почувствовав движение внизу, где-то у своего сапога, Кунари с силой вонзил два раза свой клинок, удостоверяясь, что лезвие входит в мягкие ткани выше его стоп. Когда в мутных кровавых недрах нечто прекратило трепыхаться, он вновь посмотрел на гномку и ответил:

— As-eb vashe-qalab.

Бой вокруг перешёл во вторую стадию. К сражающимся с мерзкими псоподобными тварями Кунари присоединились те гномы, которые пришли в себя. А по другую сторону в бой вступил ещё кто-то. Кто-то, отличающихся от новоприбывших искажённых псов.

Антропоморфные фигуры в серых, будто ржавых, острых доспехах, с угловатым оружием, с оскалами на лицах. Худые и бледные, эти фигуры бежали с угрожающим хрипом прямиком на отличающихся от них и друг от друга противников, но их непрактичное обмундирование делало их слишком медлительными даже для огромных косситов.

Первый новых "гостей" встретил впавший в боевую ярость раненный Таарбас, так и не отодравший разорванное тело прошлого соперника. Бросившись наперерез ближайшему "зубоскалу", он схватил его за голову, покрытую кольчужным койфом и рванул сперва в одну сторону, затем в другую. Хруст, последовавший за этим, было слышно даже в пылу битвы: он усиливался и расходился эхом в этой мезкой полукруглой зале. Кривой угловатый меч, казавшийся будто кинжалом в массивной руке, перекочевал к новому владельцу и уже был готов вонзиться в следующего зубастого, но Таарбас, взмахнув руками и сделав удивлённое лицо, вновь ушёл на глубину. Ушёл так резко, что сам не смог понять.

— Карашок, сюда! — всё так же на Кунлате позвал Ашаад. Карашок, не отпуская найденную гномку из Кун — хоть последнее было и не точно, но разбираться в этом они будут после — повернулся на голос молодого воина. Он стоял на небольшом постаменте в дальней от них стороне и ловко отстреливался от медленно бредущих к нему выродков.

— Скажи своим, чтобы шли к моему солдату, — Карашок на всякий случай перешёл на Торговый. Гномка, конечно, показала своё владение Кунлатом, но насколько он был глубок? Проверять, опять же, сейчас не хотелось. — Если не можешь сражаться, держись за меня.

К тому моменту Карашока и гномку уже обступали с двух сторон. Чтобы пройти к тому постаменту, на котором стоял Ашаад, требовалось прорубить себе путь с одной из этих сторон. И Саар-ват приступил к этому буквально.

Удар, взмах, удар, отразить.

Работа мастеров Аригена удивительна: меч Карашока преодолел дрянные доспехи твари и проткнул бледную тушу насквозь. Чёрно-красная кровь потекла в вязкую жижу, разбавляя её.

Укол, отступить, перехватить, рубящий удар.

Карашок, сражающийся с одной из тварей, почувствовал сперва удар по руке, а затем резкую боль чуть выше локтя: второй противник успел атаковать Кунари, но попал сперва в витаар. Клинок соскользнул по защитной краске и надрезал бледную кожу рогача, но тот успел сориентироваться, отошёл в сторону. Счистив сапогом повисшее пронзённое на клинке тело, Саар-ват провёл горизонтальный рубящий удар, вложив в него всю силу. Меч прошёл над головой гномки и продолжил свой путь, встретившись с тощей шеей твари за ней. Голова этой же твари взлетела в воздух, сделав два оборота, и с глухим всплеском упала в жижу.

— Вперёд! — гаркнул Карашок. Он надеялся, что гномы послушают это куноязычную гномку и последуют за ними. Ашаад явно старался прикрыть их отход и делал это хорошо: стрелы били по большой части в цель. Карашок на ходу плечом сбил одного из тощих ублюдков: тот упал в жижу и получил сапогом в череп. Кажется, кто-то из гномов кинул чем-то за спину Саар-вата, видимо, помогая своей подруге добраться до постамента. Сам Карашок, подойдя к точке, чуть прыгнул и подтянулся на руках, забираясь наверх, после чего свесился и проятнул руку гномке, что следовала за ним.

Тварей становилось всё больше: они лезли и глубин пещер и, кажется, по тому же проходу, по которому пришла группа Антаама. Что бледных тварей, что псов, становилось всё больше и больше. По счастью перегруппировавшихся постамент был концом какого-то коридора, уходившего ещё дальше, вглубь горы. А ещё туда вели всё те же сосуды, что были растянуты по всей пещере. И у Карашока возник план.

— Все внутрь, оружие наготове! — скомандовал Саар-ват и снял с пояса один мешочек. Развязав тесёмки, он вытряхнул на руку небольшую сферу из плотного стекла, внутри которой был чёрный порошок, после хорошенько его растряс и бросил в самый край постамента, затем резко развернулся и побежал, не глядя на результат попадания. Звон стекла потонул в оглушительном взрыве, криках, визге и посыпавшемся камне с потолка. Карашок рухнул на землю и прикрыл голову руками до тех пор, пока грохот не прекратился. И лишь после этого он осторожно поднялся на ноги, осматривая уцелевших. Из Кунари осталось только двое: он и Ашаад. Из гномов больше всего Карашока интересовала гномка, и именно к ней Саар-ват обратился. Всё так же на Кунлате.

— Насколько хорошо ты знаешь язык? И знает ли его ещё кто-то из твоих?

— Отлично, — кивнул Карашок, когда понял, что можно разговаривать на Кунлате, меньше забивать голову переводом в моменты, когда требуется принимать молниеносные решения. Он бегло оглядел с ног до головы новоприобретённого союзника и полез в поясную сумку за бинтами. Ей очевидно они потребовались.

— Моё звание Карашок, со мной Ашаад.

— И Таарбас, — раздался за спиной голос только что представленного Ашаада. Саар-ват повернулся в пол-оборота и вцепился в солдата пристальным долгим взглядом фиолетовых глаз. Прошло не более секунды, но Ашаад кашлянул и опустил голову. Его командир в тот же момент вернулся к поиску бинтов. Однако его ждало разочарование - сумка с припасами оказалась наполнена мерзкой желеобразной жижей и всё её наполнение было испорчено — Карашок вылил из кожаного мешочка всё на пол и бросил его следом. Однако Ашаад, не то желая искупить свою вину, не то просто сориентировался достаточно быстро, подошёл и протянул свой. Саар-ват благодарно кивнул и повернулся к подошедшей гноме, жестом прося протянуть руки. Постепенно вместе с ней подтягивались остальные её "люди" - очевидно, она была среди них старшей. Карашок всё ещё не мог понять, зачем женщине быть мужчиной, но оспаривать решения Бен-Хазрат он был не намерен, по крайней мере, сейчас. В конце концов, Ари-Исскун тоже приписывала сама себя едва ли не к каждой военной кампании. Другое дело, что навыки боя Тамассран не шли ни в какое сравнение с действиями этой небольшой женщины, чьи руки Карашок оборачивал льняными бинтами. Она что-то сказала своему подчинённому и сперва занимающийся кое-каким врачеванием командир отряда этому не придал никакого значения. Но когда раздался хруст, то волей-неволей пришлось поднять взгляд. И ощутить, как гнома отошла рывком назад — ведь было действительно от чего. Голова гнома выворачивалась наизнанку с таким звуком, который никогда не забудется. Ещё один звук войны в копилку памяти. И следом, под булькающий плевок, выворачиваемый наизнанку исторг из себя добрые десятки чего-то напоминающего одновременно змей, кольчатых червей и кишечник. Всё это моментально расползлось по стенам, растягиваясь, словно паутина, закрывая проход дальше. Сзади раздался звук тошноты: кого-то, возможно, даже Ашаада, вырвало. Прежде чем выращить оружие, Карашок обратил внимание, что вылитая жижа из его сумки медленно потекла в сторону щупалец.

— Назад! — гаркнул Саар-ват. — Тварь тянет кровь.

Ашаад тем временем вложил стрелу в лук, коротко спрашивая, должен ли он стрелять. Карашок велел встать всем за ним или найти укрытие, хотя бы закрыться щитами или обломками от взрыва. Затем он поднял руку, давая знак готовиться к выстрелу и спустя пару секунд опустил её рывком. Вместе с тем просвистела стрела, пущенная младшим солдатом Антаама. Но тварь, растянувшаяся по всей ширине прохода, оказалась намного ловчее. Неожиданно ловчее. Она перехватила в полёте стрелу, сдержав её и, словно рукой, отправила её назад, в сторону Кунари. Карашок рванул вперёд, стараясь прикрыть стоящих за ним и понадеявшись, что сила броска была небольшой. Но твари хватило сил не просто кинуть на добрых метров шесть стрелу, силы хватило и на то, чтобы пробить твёрдый слой витаара на груди, сколоть его, пройти вязкую часть защиты и даже немного впиться в кожу и мышцы Саар-вата. Тот коротко рыкнул и плоской частью ладони сбил с себя снаряд, бросая его на пол.

—У тебя был антиванский огонь? — повернувшись к гноме, которой он заматывал руки, спросил Карашок. Кажется, он видел в предыдущем бою склянку с нафтой — или чем-то подобным. — Он сильно концентрирован? Нам хватит укрытия?

В дальней части коридора послышались булькающий звуки. Сперва они показались Саар-вату эхом своего собственного голоса, однако чем дальше, тем более отчётливым он становился. Тварь будто тоже что-то почуяла и часть её извивающихся отростков повернулась назад. И следом всё произошло быстро, кроваво и неожиданно. Прямо из стены позади твари со звуком разрубаемой плоти, истошно крича, раздирая руками стену, в темноте хоть и казавшуюся камнем, но на деле бывшей именно чем-то живым, по ту сторону твари вырвался... ну, Саар-ват узнал в нём Таарбаса не сразу. Массивная рогатая фигура уже не была похожа на его солдата. Он вообще был похож на человечка, вылепленного из огарка свечи и пожжённого лучиной из жестокого интереса имекари. Мышцы между правой рукой и шеей отсутствовали: будто бы в оплавленном, зеркально гладком алом воске, стекшем вниз, торчали чернеющие кости. Одного глаза у Таарбаса уже не было, другой деформировался настолько, что больше напоминал свисающую грушу. Положение рогов, ранее бывшее симметричным, тоже изменилось: один торчал прямо, а другой, перекрученный в трёх местах, отходил вправо. В тусклом свете удалось разглядеть и торчащие в разные стороны пальцы, гнущиеся в обратном привычному направлении. Этими самыми руками Таарбас вцепился в живую сеть и упал в неё целиком, пытаясь её сорвать со стены. Тварь не стала отказываться от "угощения" и запустила несколько щупалец в расплавленную часть некогда Кунари. Кунари же непойми откуда выхватил нож, казавшийся издали ржавым настолько, что способен был резать только песок, и с силой воткнул лезвие в себя, продолжая кричать.

— Anaan esaam Qun! — Таарбас повторял только одну фразу, продолжая резать себя и тварь одновременно. Первое щупальце, разделённое тем самым ржавым лезвием, упало на пол и моментально почернело и пожухло. — Чего вы ждёте? Убейте меня и это! Asit tal-eb!

— Самое время для огня. — Саар-ват с одобрения гномы снял искомую ёмкость, привычно растряс её в руке, словно гранату с гаатлоком, и чиркнул фитилём о подошву сапога. Чуть разбежавшись и приблизившись, он бросил горящий снаряд в опутанного и всё ещё сражающегося с тварью Таарбаса, который моментально покрылся горящей смесью и ярко осветил коридор. В воздухе повис запах жжёных волос и плоти, смешивающийся с плотной кожей и опаляющейся сталью. Таарбас кричал, но его агонию перекрывал оглушительнй противный хоровой визг щупалец, чернеющих от огня. Карашок стоял в паре метров и молча смотрел на то, как в его товарище угасает жизнь в ужасных муках. Наконец, когда даже конвульсии Таарбаса закончились и когда огонь стал угасать, потому что выжег всё своё топливо, он подошёл ближе, снял с пояса флягу.

— Shok ebasit hissra. Meraad astaarit, meraad itwasit, aban aqun. Maraas shokra. — Тонкая струя воды коснулась сожжёного искажённого тела солдата. — Anaan esaam Qun.

Саар-ват сделал глоток из фляги, повесил её обратно и повернулся к остальным.

— Нам нужно двигаться дальше.

Короткая передышка — после таких... событий передышка нужна была даже Саар-вату, который повидал, прямо скажем, многое. Он не знал подготовки басов, но Ашаада он понимал прекрасно и тот совершенно точно не был готов к такому. Одно дело — честный прямой бой. Совершенно иное — нечто, что росло из мертвецов на твоих глазах. Группа двинулась дальше и Карашок последний раз посмотрел на обгоревшее тело Таарбаса. В глазах уже немолодого воина проскользнуло сожаление. Пусть он был в отряде не так долго, но он был Кунари. Достойным и верным. Саар-ват чувствовал, что его жизнь ушла зря и сожалел о потере. Уже не глядя на тело и шагая по тесным для них живым коридорам, Карашок отдал последнее приветствие погибшему и в ту же секунду собрал всю силу воли, подняв голову и сосредоточившись на происходящем.

Перекрёсток за перекрёстком, узкие пульсирующие стены, тянущиеся мясные нити, проходящие над головами и которые Карашок несколько раз задевал рогами. Это почти сводило с ума: неестественные коридоры, в которых, из-за мягкой "земли" даже не слышно шагов. Лишь какие-то слякотные всплески. Всё это превращало каждый мускул, каждый сосуд и каждый нерв в стуну. Напряжение практически становилось материей. Где-то позади шёл Ашаад, чьё подрагивающее дыхание слышалось даже спереди. Саар-ват представил, что идущим рядом с ним гномам от этой плохо скрываемой паники легче не становилось.

Саар-ват резко остановился, когда услышал голос Броски позади и поднял согнутую в локте руку со сжатым кулаком, сигнал остановиться. Брошенный бутыль осветил тёмное, казалось, уже привычное помещение и упал на "пол", стремительно утонув.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Броску Карашок, когда она, кажется, обессиленная достала свою флягу. Без неё в оплавленный огарок мог превратиться и сам Саар-ват. Что было делать дальше — решительно неясно. Не знал, кажется, не только он: остальные растерянно встали на своих местах, судорожно соображая. Нервный Ашаад дёргался и барабанил пальцами по дуге лука. Стоять дальше было нельзя в любом случае.

Оглянувшись по сторонам, Саар-ват посмотрел наверх и вновь обратил внимание на мясные нити, висящие над головой. Достав отрез ветоши из сумки, которая могла пригодиться по любому поводу и в любой момент в походе, Кунари оторвал несколько лоскутов и обмотал ими ладони. Протянув наверх руку, он схватил одну из самых толстых "нитей" и подёргал: она никак не отозвалась и показалась Карашоку крепкой. Тот схватился второй рукой и подтянулся, оторвав ноги от земли: нить не поддалась. Карашок спрыгнул обратно.

— оно крепкое, — сообщил Карашок, оттряхивая обмотанные руки. — Я переберусь на ту сторону, может, найду что-то. Ашаад!

Молодой поднял взгляд по призыву. Он всё ещё был готов в любом момент - это хорошо.

— Дай пару зажжённых стрел на ту сторону. Мне нужно... видеть. — После этого он посмотрел на Броску. — Вы со своей группой готовьтесь к бою. Может, что-то придёт на звук или на шевеление. Если всё будет плохо, то меня не ждать. Ашаад примет твоё командование, пока не выберетесь.

Молодой Кунари послушался и подпалил две стрелы об один из факелов, с которыми шла группа. Стрелы вошли в стену легко, как в масло, и остались медленно гореть. До того берега было недалеко, метра четыре. Карашок сбросил свою сумку, передав её младшему по званию, но оставил себе меч и пару припарок, висящих на поясе. Он вновь обхватил толстый кусок мяса, растянутый по потолку, двумя руками и двинулся, перехватывая руками по очереди. Пройдя "сухопутную" часть, Саар-ват прикинул свои силы и старался двигаться соответственно. Как вдруг внизу, прямо под ним, раздался булькающий плотный звук. Прямо из трясины высунулась покрытая густой кровью рука, примерно до локтя, и вслепую пыталась схватить его за ногу. Спустя секунду звук стал повторяться повсюду и руки стали возникать, словно омерзительный лес. Несколько рук были словно заиндевевшими — остатки той склянки Броски. Крашок с силой пнул близко подобравшуюся к нему руку и подтянулся на руках, обхватывая свою "подвесную дорогу" ещё и ногами". Карашок приближался к концу своего пути, как вдруг "щупальце" ожило и затряслось. Оно начало раскачиваться вверх и вниз, влево и вправо, будто пыталось стряхнуть с себя ношу. Сигнал действовать быстрее. Продолжая перебирать конечностями, Саар-ват спрыгнул в небольшом "углублении" в стене - новом тоннеле, в конце которого он успел разглядеть свет. Тут же, почти у прохода, торчал... рычаг? Не долго думая, Карашок пнул его ногой, заставляя изменить положение. Из-под жижи с руками поднялся большой липкий пузырь и лопнул, после чего со звуком слива жижа медленно начала уменьшаться и обнажать некое подобие "моста" из костей и жил.

Саар-ват помог перебраться сопартийцам, протягивая им руку и с силой подтягивая на твёрдую землю, где стоял сам. Предпоследним, перед гномой, шёл Ашаад, оглядывающийся назад, опасающийся нового нападения. По-хорошему, это была трусость, но даже следующий всем правилам Карашок не мог его осудить сейчас. Нервы у него были словно корабельные канаты, но даже они имели свойство перетираться — и, в дальнейшем, рваться. Посему не мог винить едва ли не втрое младшего солдата в подобной... осторожности. Карашок подтянул Натию Броску и протянул ей её кинжал, которым так и не воспользовался. Странное дело, но отчего-то было неуютно даже думать о применении этого причудливого оружия. Однако рассказ про руны всерьёз заинтересовал Саар-вата. Уже на этапе обдумывания идей он придумал десяток способов применять такие вещи во взрывчатке. Ударная замена фитилю на колбу с гаатлоком или начинка для ядер. Подобные размышления всегда приводили разум в порядок.

Воссоединившись, группа пошла дальше. Саар-ват вновь встал в авангард, держа меч острием вперёд где-то на уровне середины груди. Чем дальше они шли, тем светлее становилось. И, казалось бы, свет походил на естественный, не факельный, но что-то внутри Карашока продолжало кипеть и отказывалось в это верить. Ведь если бы они были ближе к поверхности, тем свежее был бы воздух. Но не здесь. Он оставался таким же затхло-сладковатым, как залежавшаяся подгнившая плоть. Такая же, как облепляющая стены, выступающая со всех сторон. За звуками шагов Саар-ват не обращал внимания на звуки, с которыми растущее число бугрящейся плоти вело своё... существование. Не обращал до тех пор, пока вставшие в небольшом полукруглом зале соратники не собрались немного перевести дух. Ещё до того, как слово взяла Броска, Карашок что-то почувствовал, что-то неестественное. А после слова "Поглядим", когда с причмокиванием открылось множество век, неестественное проявило само себя. Нервный смешок... Хиссрада? словно острый клинок вонзился куда-то под сердце и мраморный во всех смыслах лицом Саар-ват нервно сглотнул сам. Горло превратилось в высушенную пустошь.

— О нас знают, — голос, в отличие от лица, оставался жёстким. — Готовимся ко всему.

Глаза, всё ещё неодобрительно глядя на отряд, провожали уходящих в единственный коридор. Карашок давил, как мог, желание резким росчерком меча погасить несколько "окон" созерцателям. Всё не ослепить. Непонятно, что будет дальше, если это сделать. Нельзя поддаться сиюминутному желанию. Так учит Кун. Это единственный возможный вариант. Повторяя про себя учение Кослуна, Саар-ват шагал вперёд, всё ближе к свету. Глаз становилось меньше по мере приближения к белому, почти дневному, но всё же иному источнику. Глаза не исчезли вовсе, и мало их не стало. Просто меньше. И всё так же следили за каждым. Следили и тогда, когда группа вошла в очередную большую комнату.

Следили и тогда, когда в свете, источаемом большими кристаллами по периметру комнаты, показалась подвешенная к потолку истощённая фигура женщины с обрезанными рогами. Вернее было сказать, не женщины. Только деформированный торс с лишней парой грудей, подвешенный за локти к потолку из плоти за кроваво-красные шнуры-сосуды, перегоняющие чёрную жидкость. Ниже талии женский торс был будто вплавлен в стену, покрытую плотью. И, судя по всему, всё это время обе группы, оказавшиеся здесь, ходили буквально по её телу. Женщина подняла измученный взгляд и посмотрела на Саар-вата. И тот узнал это лицо, хоть и видел его без маски несколько раз. Сшитый рот подтверждал догадку.

— Vashedan... — не смог сдержать эмоций Саар-ват, не в силах держать меч поднятым. — Сааребас из моего отряда.

— Это... она? — нервный шёпот Ашаада не требовал ответа. Так же, как и не требовался вопрос где её Арваарад. А вот что требовало ответа, так это один не самый простой вопрос. Что за гигантская фигура, громко ступая даже по поверхности из мягкой плоти, выходила из дальнего тёмного прохода, сопровождаемая выбегающим полудесятком худых бледных басов с кривыми мечами и оскалом зубов?

— Мы сюда не вернёмся, — Карашок сплюнул на "мясной" пол сквозь зубы. Он где-то рассёк себе губу с внутренней стороны, отчего слюна оказалась немного красноватой. Но всё ещё недостаточно красной для общего антуража. Всё закончится здесь сегодня. Ей уже не помочь, мнимым милосердием не излечить смерть.
Кивнув Броске, Саар-ват поудобнее взялся за рукоять своего меча, подогнанного под его руку идеально искусным кузнецом Пар-Воллена. Камень пролетел над их головами и упал где-то позади, не задев Кунари. Хорошее начало. Огр действительно отвернулся, когда юркая маленькая Натия пробежала у него где-то рядом. Полдюжины светлых уродов, впрочем, на неё не купились, но Саар-ват был готов. Первый Бас в колючужном капюшоне и с торчащими зубами встретил лезвие меча прямо раскрытой пастью, когда Карашок сделал резкий выпад. Острие выскочило через затылок изменившегося и Кунари резким движением в сторону рассёк голову на две части, освобождая своё оружие. Другой лёг чуть раньше, не доходя пятка шагов до Саар-вата, от стрелы Ашаада. Правда от следующих двух пришлось уже уворачиваться самостоятельно. С трудом отбивая резкие атаки с двух сторон, Карашок пятился спиной, страясь получить хоть какое-то "окно" для ответной атаки.
Пока всё было тщетно.
Облегчало ситуацию только то, что оставшиеся гномы взяли на себя оставшихся, а Броске с её соперником помогал молодой Кунари из отряда Карашока. Значит, новых врагов резко не прибавится. Оставалось решить, что делать с этими. Кунари блокировал удары один за одним, а твари продолжали махать без устали. Но в одну минуту Саар-ват вдруг понял, сперва мышцами, а потом и головой, что действует по одному и тому же паттерну атак. Твари били совершенно одинаково, даже время у них уходило едва ли не столько же. И, поняв это, Карашок "влез" в движение одного из противников, пинком отодвинув его от себя. Тот попятился назад, сбившись с ритма. Второй будто этого не заметил и вновь атаковал, но после его очередного, весьма неуклюжего, хоть и сильного, выпада, внезапно обнаружил себя насаженным на острый меч. Саар-ват счистил тело сапогом и изящным пируэтом, обернувшись вокруг оси, ощетинившись мечом, направился ко всё ещё живому порождению. То пришло в себя и замахало мечом, словно поняв, что изменить тактику всё же следует. Первый удар Саар-ват пропустил и кривой меч покойника - а именно так их воспринимал Кунари - скользнул по незащищённой плоти воина Антаама и отскочил от витаара. По руке Карашока потекла кровь, но тот, не обращая внимания, нанёс несколько точных ударов по врагу, отправляя того в вечную тьму.

Вся остальная группа уже отвлекала огра. Тот не знал, на кого смотреть и постоянно вертелся, но гномы и ловкий Ашаад меняли диспозицию, не давая чудовищу "прицелиться". Саар-вату же оставалась бывшая Сааребас.
Карашок поддел носком сапога один из кривых клинков тварей и перехватил за рукоять: грубое, неизящное оружие. Но другого сейчас и не нужно. Тихо разгоняясь, он убрал свой меч на пояс, не вытерев его, и на ходу подхватил оружие ещё одного умершего порождения. Оббежав по дуге поле боя с огром, он нёсся прямиком к их матке. Насколько хватило силы, Саар-ват оттолкнулся от мягкой поверхности пещеры и прыгнул на раздувшуюся тушу некогда боевого товарища, вонзая в неё оба кривых лезвия, словно кирки при подъёме в гору. Матка завизжала и замахала руками, но её руки были излишне короткими, а длинные щупы, растущие откуда-то из-за спины изуродованной Сааребас, только несильно хлестали по телу Саар-вата. По крайней мере, он мог их вытерпеть. Словно скалолаз, раз уж это было похоже на восхождение на гору, он втыкал клинки по очереди, поднимаясь, как на ступенях, упираясь ногами в распухшую плоть и наросты. Удары матки становились всё сильнее и сильнее, но Кунари не отступал. Подобравшись к деформированной рогатой голове, оглушительно орущей, от чего у Карашока закладывало уши, он повис на одной руке, уперевшись ногами в одну из "верхних" грудей, привычным движением сорвал с пояса кожаный мешочек, затем ещё один и ещё один. Три последних гранаты. Сжимая мешочки в руках, он с силой потряс их и, поймав момент, забросил в широко распахнутую пасть матки, после чего отпустил руку и скатился по плоти вниз, больно ударившись об пол.
— Ашаад! Броска! Огонь в пасть и бежим! — закричал Карашок, с трудом поднимаясь на ноги.