Ранняя весна считалась крайне непопулярным временем для побега из рабства. Не то, чтобы кто-то специально опрашивал рабов, какое время года им кажется наиболее предпочтительным для того, чтобы подышать свежим воздухом свободы. И не то, чтобы Марию кто-то дал выбор, когда сбежать. Ответ включал в себя банальную логику - очень сложно убежать далеко по такому холоду, когда у тебя даже обуви своей приличной не было. Хуже могла быть только зима. Может, поэтому именно весной Ненеалей решил отлучиться по делам из Минратоса. А дальше...дальше все как-то само собой завертелось. Стражники в поместье слегка расслабились. Рабы слегка осмелели. Одно событие неизбежно последовало за другим. Люди напросились на драку. Ладони потянулись к оружию. Так, Марий заработал свой собственный меч, позаимствованный в безвозвратное пользование у стражника в обмен на сломанную руку. Затем получил крепкие сапоги с добротным жилетом и теплым плащом в придачу за чужой сломанный нос. Как оказалось, люди со сломанными конечностями и разбитой головой совсем не против поделиться вещами с нуждающимися.

Пускай Марий бежал из Тевинтера не один - в тот злополучный для магистра вечер от Ненеалея улизнуло еще несколько наиболее ловких рабов: кто-то из них хотел скрыться в Арлатане, кто-то бежал на запад в Антиву или Марку. А Марий просто шел вперед, куда вел его Имперский тракт. Прямиком в Неварру. По пути перрепатэ избавился от имперского короткого меча - раздобыв полутораручный. Плащ стражника обменял на куда более древний, и, судя по запаху псины, ферелденский. Сапоги...впрочем, сапоги были идеальны по размеру и так запачкались от окольных троп близ тракта, что менять их было незачем и некогда: Марий ещё в Тевинтере заприметил, что Ненеалей всё же пустил по их следам ищеек. Но как оказалось, люди со сломанными конечностями и разбитыми головами, не только охотно делились вещами - но и с радостью оставляли тебя в покое, уйдя на заслуженный отдых в ближайших кустах.

В Неварре стало куда спокойнее. Тевинтерские ищейки Ненеалея то ли потеряли след, то ли интерес, то ли наконец-то научились не совать свой нос и конечности к кому не следует. И Марий впервые за долгое время был предоставлен сам себе. И он решительно не имел ни малейшего понятия, куда себя пристроить, пока его не подобрал на дороге какой-то торговец. Марий так и не понял, принял ли его путешественник за наемника или за одинокого разбойника - но перрепатэ был не против разделить дорогу с кем-то кроме ветра и тишины. К тому же, торговец болтал за двоих, не требуя от Мария никаких подробностей из прошлой жизни, и это было удобно. Совместное путешествие завело их в небольшую деревеньку, не доезжая до Камберленда, где они и расстались - Марий даже получил немного денег, хотя, пожалуй, заслуги его были скромные: он всего лишь организовал пару сытных ужинов из дичи, да отогнал оголодавших рыскающих волков от лагеря.

В местную таверну Марий зашел вполне буднично, хотя не бывал в подобных местах почти ни разу - но нужно же было ему хоть где-то остановиться, чтобы решить, куда двигаться дальше? Вроде как, таверны для подобного и были созданы. Он вскользь, почти что безразлично, окинул взглядом полупустой зал - день явно был тихим. Кормчий, деловито протиравший стойку до этого, сразу приободрился:
- Вы, смотрю прямо с дороги. Как там, не погодка - а нажье дерьмо, скажи, а?
Марий садится за стойку молча, никак не комментируя ни погоду, ни сомнительную чистоту только что протертой стойки: она все равно липкая и противная, но бывшему рабу не привыкать и он равнодушно кладет на неё руки, облокачиваясь.
- Горячий обед и комнату. - кивает Марий, подвигая к бармену свои монеты. Собственный голос звучит непривычно - он почти не говорил всю дорогу. Но теперь он надеется, что хотя бы еда в этом заведении не будет похожа на нажье дерьмо, а на погоду - плевать, грязный снег он же в рот не кладет, верно?
- А, вы не из болтливых, а? И кто ж тебя обидел, парень? - смеется бармен, но сам покладисто забирает деньги, отправляя девчонку разносчицу на кухню, наливая полную кружку эля: выбирать из выпивки здесь особенно нечего.
Перрепатэ не отвечает - молча цедит из кружки в ожидании еды, уткнувшись взглядом в грязные разводы на столешнице. Бармен же не замолкает - ему явно скучно, а путешественники по весне ходят не так уж и часто:
- Мож, работа какая нужна? А, парень? Нам бы тут подсобить, кое с чем, гм. Да вот ток желающих че-то не хватает.
Марий поднимает на мужчину взгляд - скорее хмурый и рассеянный, но кормчий принимает даже такую малость за чужой интерес:
- Ну а что! Ты ж навроде меча за деньги, да? Дорого ль берешь? У нас тут недалеко по дороге, какая-то жуть происходит, да люди на тракте пропадают. То ль разбойники какие. То ли...И ладно б ток грабили. А так...Тварь какая, может?
Парень лишь хмыкает, делая из кружки ещё один скромный глоток. С одной стороны - это не совсем его работа. А с другой - а что вообще можно считать работой для него? Кто он такой, чтобы воротить нос от любой возможности кому-то помочь? Любое хорошее дело теперь для него. Особенно то, которое включает полезные убийства - а уж тварей или людей, его мечу все равно. Марий кивает:
- Хорошо. Я разберусь. - к счастью, в этот же момент возвращается девушка с кухни, и он со спокойной душой занимает рот едой, а не вынужденными разговорами.

Отредактировано Марий (2022-02-03 10:17:44)