Ферелден сильно отличался от Вольной Марки: здесь большим городом считалось то, что Оствике было пригородом. Здесь часто дождило холодной водой, даже летом, а Недремлющее море было особенно злым. Иногда Эвелин задумывалась - не ошиблась ли она, сбежав на юг, быть может, лучше было податься на север? Слухи о её старшем-среднем брате ходили разные, говорят, он прислуживает тевинтерским магистрам... но именно поэтому, наверное, молодая Тревельян не решилась - она и Макс и так были предателями семьи, а теперь, после того как Круги рухнули, могла ли она более бросать тень на свой род?
Не хотелось доставлять проблемы тем, кто почти вычеркнул тебя из своей жизни. Это было неправильно. Хотя правильным ли было хоть что-то в этом мире теперь?
За более чем пол-года Эвелин научилась носить мужскую одежду, управляться без посоха и делать вид, что она - просто наемница. Правда, с последним всё время случались какие-то проколы. Ферелден не очень доверял чужакам, здесь не был привычен разношерстный сброд со всего мира, как в Вольной Марке, но Вольная Марка сейчас была разорвавшимся котлом магически-храмовничьей войны и туда совершенно не хотелось.

Смахнув с легкого видавшего виды серого плаща упавший лист старого клёна, прекращая подпирать ствол дерева спиной и мотнув головой так, что неровно стриженные смоляные пряди ударили по лицу, Эвелин вздохнула и переступила с ноги на ногу: она стояла у стены двора банна Торманда? Торвальда? Торкварда? и дожидалась, пока слуга этого дворянина (а в Ферелдене дворяне мало чем отличались от поселян, особенно манерами) прийдет с вестями.  Кажется, сэр Торманд был обеспокоен потерей единственной фамильной ценности, а так как фамильная ценность когда-то изготавливалась формари, то и вернуть её надлежало кому-то, кто не падал в обморок от слова "магия".

Эвелин в этих краях жила уже почти третий месяц, лето на южном берегу Недремлющего было полно запаха рыбы, дурацких попыток обжиться и заработать на комнату на постоялом дворе. Куда эффективнее продавались услуги писчего - и поселянам чаще требовалось состряпать записку к купцу или же к родне, чем что-то эдакое. Но слуга Торманда позавчера показал ей письмо от брата, которое пришло его господину, а сегодня магичка даже поговорила с банном. Мужчина оказался недоволен тем, что волшебница была сущей пигалицей и "в её возрасте бы рожать детей и штопать панталоны мужику, а не по старым руинам искать воров", потому и наказал ждать, пока не найдет кого "в подмогу".

Вот Эвелин и ждала, гадая как давно она не упражнялась в магии и перебирала мысленно свой набор чар под тихое урчание желудка - позавтракать получилось, а вот обед ещё следовало заработать.
Наконец-то калитка открылась и показался тот самый Бобби-слуга, согбенный скорее прислужничеством, чем годами, а с ним ещё какой-то тертый жизнью дядька.
"А что ты думала, с тобой отрядят преисполнившуюся мудростью милую девицу?" - Мысленно вздохнув на саму себя, магичка кивнула мужчинам, прекращая торчать у стены, подошла.
- Эва. Вы готовы?

Мабари и мрачный человек отозвались одновременно, при том, что радостно-заинтересованный "гавк" куцохвостого "пёсика", что бурчание человека были примерно так же содержательны. Мабери показалась даже дружелюбнее. Мысленно вздохнув, надеясь, что её лицо не слишком перекосило от такого тёплого приёма, Эвелин, поглядывая на собаку (у ферелденцев псы ходили без всяких поводков, не то что выходцы из псарен Вольной Марки), пристроилась с левой стороны от человека, когда его куцохвостое радостно трусило справа.
- Эва. Так и звать. - Повторила магичка, горе-наёмница, сдержавшись от простецкого почухивания в затылке. Чутье подсказывало, что проблем будет по самое горлышко и отнюдь не только с самим заданием...

Магов редко учили как общаться с другими людьми. Выхватываемые из семьи подростки, перепуганные или даже радостные, что теперь не нужно думать как заработать на хлеб и где жить, оказывались в Круге, а далее им предоставлялась возможность учиться и работать до конца жизни, не видя никого, в принципе, кроме тесного круга одних и тех же лиц. К чужим повадкам привыкали годами, новички притирались и обкатывались еженощными пакостями и премилой "дедовщиной" первых лет, а после всё становилось привычным и скучным. Эвелин никто не учил как говорить с чужаками, не предупреждал, что людям в открытом огромном мире будет вселенски плевать на её самочувствие, вежливость или же даже внимание. Люди жили совершенно разными укладами и у них не было времени и желания носиться с другими людьми: всех вокруг было или слишком много, или слишком мало, или в их общности (особенно поселян) так же сложно было попасть, а у молодой беглянки не было двух-трех лет, чтобы пообвыкнуться. Что делать вот с такими вот, как сегодняшний напарник, она едва ли знала, а потому чувствовала себя не в своей тарелке.

На ходу тревожно сжимая пальцы, то теребя края рукавов серой простецкой верхней рубахи, магичка старалась не сильно отставать от бодро чешущего вниз, к рыбному кварталу, человека. Местный запах вторгался в пространство энергично и неумолимо. Кажется, даже мабари ошалела от такого удара по обонянию: - к полудню с утра наловленная и вычищенная рыба раскрывалась ароматами полностью, но торговать оставались только самые отчаянные.
"Во всяком случае, у Мрачного явно есть какой-то план и он его придерживается, не буду лезть под руку, посмотрю как работают опытные... хм... наемники". - Утешив себя мыслью, магичка вновь почти подбежала за человеком, что будто нарочно шагал широко и бодро. Его собака, впрочем, не имела ничего против семенящей за ними девушки, поэтому даже не гавкнула (умеют ли мабари лаять на тех, кто им не понравился или сразу рвут глотки?).
- Вы знаете что-то, чего мне не потрудились рассказать, я полагаю? - Вопрос, видимо, был неправильным. Или ответа Эве пока было не дождаться.
Но магичка свела темные брови, откашлялась, сжала кулаки, аккумулируя всю решительность.
...и проглотила это игнорирование, не начав возмущаться.

За крышами домов уже виднелись мачты рыбацких лодчонок, а над крышами оглушительно ругались чайки. Людей в порту, к полудню, было мало, так что парочка шла по улице очень свободно, только ребятня-оборванцы на них смотрела и то, кажется, куда заинтересованней на собаку.
- Мы ищем кого-то местного, верно? Может, спросим у детей? - Решилась на ещё одну попытку разговора магичка, догоняя человека и почти не пыхтя отдышкой от быстрого шага.

Эвелин пожала плечами, услышав ответ наемника-собачника. Ферелденцы вообще не отличались говорливым открытым нравом. Марчане, особенно с берегом Амарантайна, казались убежавшей за море от Родины магичке куда приветливее и добрее. Те целых трое, с которыми она успела пообщаться на утлой лодчонке, что перевезла беглых магов через Недремлющее. Здесь же... здесь были люди, разговорчивее которых иной раз были только их собаки. С другой же стороны - Андрасте, Зещитница Киркволла, Герой Пятого Мора - были тоже из этих мрачных людей. Так что им нужно было дать шанс. И этому наёмнику тоже.
"Ох, Создатель, сил мне и терпения горстью широкой выдай, а то своего запаса мне не хватит". Наблюдая за тем, как спокойно и вольно мужчина рвал зубами ужасно выглядящий рыбий сушняк, магичка проскользила взглядом по улочке, примечая возможных говорливых старух, раз уж дети показались человеку неподходящей целью.
"А ведь он прав. От такой роди ребенок и улепетнуть может". - Мысль была злостивой и за такое Создатель если бы и отсыпал чего, то только раскаленных углей за пазуху. Но что же - служительницы Церкви из Эвы совсем не вышло, и вот она здесь, ищет бежавшую воришку. Вершина судьбы, не иначе.

Марчанка только успела выбрать где ей приткнуться, чтобы куда органичнее наблюдать за улицей и слушать Дракса, как он уже с торгашом этих суховонючих товаров сговорился.
"А так всегда бывает?" - Кто-то сведущий в Игре мог прочитать в удивленно вытянувшемся лице магички.
- С-спасибо. - Выдавила из себя удивленная девушка и бочком, поглядывая на дружелюбную псину у ног наемника, придвинулась к нему. Вид у Эвелин был настолько озадаченно-взволнованный, будто девушка не знала как бы рыбы попросить.
- Просто пойдем туда или к страже? - "Простите, я не смыслю в слежке и поиске пропавших людей ни нага лысого" сквозило в интонации Тревельян. Горе-наемница оглянулась, чудилось, что самым подозрительным элементом этого квартала была не какая-то там воровка-Мэри, а вот точно одна неумёха-Эвка.
"Если бы это поручили только мне, я бы дольше искала человека, несомненно, зато не волновалась бы так. Отсутствие напарника - отсутствие свидетеля моей некомпетентности. И отсутствие помощи и подсказок, увы." - Она слишком много думала, много читала и слишком мало жила. Вот и маялась сейчас с ноги на ногу, готовая сорваться по словам наемника, когда тот скажет, что делать.

Раскуривший трубку наемник походил на мудреца из Круга, если бы не шрамы на лице и потасканная молодость на нём же: в Круге эльфийским корнем и другими горящими травами начинали баловаться уже старцы, а простые люди явно спешили укоротить себе век всеми доступными способами, хотя самый доступный так и оставался на виду - просто лезть не в свое дело. Этим сейчас и Эвелин занималась.
Засеменив вслед за наемником, магичка едва хмыкнула, услышав комментарий о бесполезности стражи. Кажется, для людей городская стража была кем-то сродни храмовников для магов: в идеале, должны помогать убирать из общества опасные элементы... но само общество явно куда больше верует в то, что местные "храмовники" только мешают.
"А бывают ли совсем свободные люди, которым не мешает никакой надзор и ограничения?" - Философская мысль пришла в голову ровно в тот момент, когда Дракс развернулся, ругаясь на тевине. При том весьма чисто и без акцента.
- Может, он не к Мэри? - Только спросила и тут же заткнулась, мысленно выдала себе затрещину девушка. Такие случайные совпадения случались только в книжках.
Но посокрушаться над своей глупостью было не ко времени - Дракс ляпнул о колдовстве и внутри Тревельян все похолодело. Вне Круга любые разговоры о чарах были чрезвычайно опасны для тех, кто не ходит, обвешавшись всеми дозолительными документами Церкви и, на всякий случай, с храмовником в обнимку.
- Нет, это все подозрительно и вызовет волнения в городе. - Проворчала магичка. Те из её коллег, которые умудрились забывать, что в каждом запропалом городке и крупной деревне есть по Церкви, а значит - и по храмовнику, закончили свою жизнь хорошо если усмиренными. Эвелин предпочитала колдовать очень осторожно и  использовать те виды чар, которые остаются не явны постороннему зрителю. Ей не нравилась её нынешняя полуголодняя свобода, но свобода вцелом, как концепция, до поры пока в мире не устаканится новый порядок, её устраивала.
"Но возразила - предлагай". - Ехидно заметил внутренний голос и девушка кивнула, зыркнула на Дракса.
- Когда прижму пальцы к виску, можешь идти и делать что-хочешь.

В вихрастой голове родилась так себе, но идея, поэтому Эва поспешила прянуть в сторону, а после девушка спокойно пошала к стражнику, радуясь, что на голове её ещё болтается накидка, но уже мысленно прикидывая, что после сегодняшнего взбрыка в Амарантайн можно не заглядывать добрую луну.
- Pardon! comment puis-je me rendre à la bibliothèque?! - Вряд ли страж рассчитывал услышать здесь говор давних врагов-соседей Ферелдена, но именно так достигался наибольший эффект наитоньшей иглы чар: ошеломление катится волной от Эвелин к человеку. Сразу в голову, потому магичка прижала вмиг похолодевшие пальцы к собственному виску: колдовать без посоха можно, но если ещё и не прикасаться к обьекту применения чар и держать фиксацию взглядом, если использовать вектор зеркального влияния и это всё при управлении тонкими материями чистой энергии духа - получалось больно. В первую очередь - для колдующей экспериментаторши.
Стражник же получал в сознание невидимый удар, сравнимый по эффекту неспособности воспринимать реальность, с недобрым похмельным пробуждением. Ближайшие несколько минут от мог стоять ровно, дышать и слепо моргать - перед глазами плыло и плавилось нечеткое мироздание.
Проблема этих чар была в том, что Эвелин не изучала специфику поддержания потока энергии и могла бить только повторяющимися ударами. Магичка вздохнула и осталась стоять рядом с человеком, наблюдая за расфокусом его глаз. Как только взгляд приобретет осмысленность, придется ударить ещё раз.
"Он должен запомнить орлессианский и женщину. Больше ничего. Отвратительный орлессианский".

Тревельян зыркнула на Дракса и хотела спросить, что они будут делать дальше, как вдруг отворилась и тут же хлопнула обратно дверца пристройки, тщетно пытающейся походить на соседский домишко. Во двор кто-то очень вовремя не зашел. И это могло быть совпадение, но Эвелин ругнулась про себя:
- Там. Не в доме. Она прячется там. Если нет большого окна, то сейчас запрется изнутри.

Время, как не раз было замечено за время учёбы в Круге, имело удивительное свойство разноплановой текучести - то секунды тянулись как смола, то часы (особенно утреннего сна) пролетали за один выдох. Этим парадоксом даже пытались заниматься в круге Оствика, но ни один ученый не продвинулся дальше заключения о том, что это всё - сила разыгравшегося мозга и треволнений... треволнений сейчас у Эвелин хватало: она стояла посреди жилого двора в Амарантайне, куда в любой момент мог кто-то заглянуть и контролировала степень мыслительного шока городского стражника. Тянуло на целое показательное усмирение, но вот уже почти полгода как Эвелин, в принципе, могла быть в любой момент времени показательно усмирена. И время сейчас тянулось очень медленно и тревожно: магичка чувствовала как колотится её сердце, как тонкие иголочки боли прокалывают её виски.
"Нужно было просто ударить его по затылку чем-то тяжелым... хотя... а через шлем какой силы должен быть удар, чтобы не убить, но оглушить?" - Умствовать только и оставалось.
Дракс убежал в сарайчик будто три вечности тому назад, когда дернулась его собака, побежав следом, а ещё через вечность затихшим подворьем разнесся его хриплый голос. И в этот момент горе-стражник решил моргнуть. Эвелин шваркнула его следующим оглушением так, что мужчина потерял равновесие, с грохотом падая на землю. Внутри головы магички кто-то будто полько что разлил чан с кипятком. Она нервно провела тыльной стороной ладони под носом, посмотрела на руку - чисто, крови не было, показалось, и забежала в сарай.
Надежда на то, что наёмник поймал воровку, истаяла как ровная дорога в ферелденских дождях. Магичка заметила нож в крови и подозрительно блестящую чем-то темным голову мужчины, почти у виска. Вряд ли он решил неудачно подстричься.
- Сейчас. Только нож уберите. - Не подумав даже, откуда бы Драксу знать, что её врачевать учили, Эвелин приблизилась, протянула засветившуюся серебром ладонь. Исцелять было проще, чем пытаться не вышибить мозги ментальными ударами. Исцеление - это ускорение свертывания чужой крови, смыкание рассеченных тканей и структур кожи, волокон мышц, сосудов, щедрая пригоршня энергии из-за Завесы, перенаправляемая в чужое тело для добычи ушедшей вместе с кровью силы. Тонкая грань этического спора между благой магией и магией крови. И потому, на самом деле, целителей мало - потому что слишком велик соблазн не использовать себя как резонатор силы, а черпать напрямую. Вот же струится энергия, которую можно использовать. Но нет - если честное имя еще ценно для мага - изволь препарировать свой разум, резонировать и светиться благостью.
В воздухе запахло грозой, а потом руки магички погасли. Она поморщилась. Головной боли теперь на добрых двое суток - давно она без посоха столько не колдовала. Откатами будет колотить долго.
- Жить будете. Собака по следу пойдет? Если да, там стражника бы куда-то деть. Я его, кажется.... перестаралась... но не насмерть, но в глубокий обморок. - Всё это задание было одним неловким моментом, как сейчас казалось Эвелин.