-- |
Лучше поздно, чем никогда |
|
Отредактировано Морриган (2018-01-08 18:45:36)
Лучше поздно, чем никогда [Август, 9:42 ВД]
Сообщений 1 страница 8 из 8
Поделиться12018-01-08 18:39:30
Поделиться22018-01-09 00:30:55
Чтобы суметь обернуться животным, ты должен постигнуть самую суть животного. И если на постижение одной только собачьей души у Морриган ушло чуть меньше полугода, то с высшими драконами дело обстояло куда сложнее. По-хорошему она расчитывала затратить как минимум пару лет, чтобы научиться уверенно чувствовать себя в шкуре высшей драконицы, но время поджимало, а обстоятельства требовали действий. Эвелин нужна была помощь в битве с Корифеем, и посему Морриган явилась на сцену событий как раз вовремя, вызвав заражённого лириумом дракона Старшего на бой. Длился он совсем не долго, и Морриган потерпела сокрушительное поражение в схватке с крылатым противником, отделавшись тяжёлыми ранениями. Залечить нанесённые драконьими когтями и зубами раны и без того было не самой простой задачей, а это пресмыкающееся ещё и дышало раскалённым красным лириумом. И хотя Морриган начала сложный процесс лечения, ей нужно было больше времени и покоя. Кроме того, теперь, когда серия последних растрясших её жизнь событий наконец дала паузу, у желтоглазой отступницы наконец появилось время выпустить наружу и наконец-то усвоить запертые в потайных уголках сердца переживания.
Ведьму поедала отчаянная злость. Она недоумевала, почему Флемет сразу не рассказала Морриган о том, что продлевает себе жизнь, присваивая тела своих дочерей, но! - с их собственного согласия. Ещё в детстве её черноволосая дочь была в курсе куда более нелицеприятных секретов своей матери, чем этот. Другой вопрос: поверила бы Морриган в это утверждение? Теперь женщина не была в этом уверена, но осознание, что она потратила десять лет своей и Кирана жизни на беспочвенный страх и постоянные бега грозило её раздавить. Если бы Флемет предстала сейчас перед ней, Морриган с орлиной яростью вцепилась бы когтями в её дряблые щёки в надежде выдавить ответ на бессмысленный вопрос "почему?".
Возможно, не чувствуй она себя в постоянной опасности, Киран жил бы более спокойной и полной жизнью. Возможно тогда Морриган гораздо раньше решилась бы привести его к Айдану. Впрочем, если ей и было доступно сожаление, то растягивать его в пассивное уныние уже выходило далеко за рамки её характера. Вместо этого Морриган сразу схватила свою тоску по загубленному детству Кирана за хвост и решила, что ей не остаётся ничего иного кроме как спасти то, что ещё подлежит спасению.
Ещё в Скайхолде разведчики Лелианы сумели установить контакт с Айданом, но во второй раз - уже по просьбе Морриган - это оказалось не так-то просто. Послание было смутным и малопонятным, но ведьма знала, что если Кусланд получит его, то сразу же поймёт.
"Если хочешь увидеть дитя, спасшее тебя от смерти, ищи нас в Киркволле с помощью кольца."
Ведьма надеялась, что Айдан никому не рассказал о Тёмном Ритуале, как она и просила, но даже если он и раскрылся кому-то - совсем не много людей знают о том, что произошло в ночь перед битвой за окончание Пятого Мора. Было только одно дитя, спасшее Кусланда от смерти. Он должен был понять. Но в случае, если послание так и не нашло бы своего адресата, Морриган предприняла ещё одну более экзотическую попытку.
***
"Неужели никому больше не снятся сны с зелёными полянами, синим небом и порхающими бабочками?" - в раздражительном остервенении думала Морриган, пробираясь сквозь липкий эфир чужого кошмара. Она уже много дней искала Айдана в Тени, используя знания древних эльфов, нашептавших ей о том, как проникать в чужой сон, но радость от предчувствия скорой встречи несколько омрачилась содержимым сна её старого знакомого. Сон разума Айдана порождал древнюю тьму, едва нарушенную редкими струйками лавовых водопадов, лениво змеящимися по опалённым выщербинам в отвесном камне. Неизвестно, был ли это огромный зал или грот, но место это точно было захоронено под колоссальными толщами земли и камня, которые подобно одеялу покрывали древнюю нагретую огненным дыханием лавовых потоков колыбель. Впервые за свой поход в Тень Морриган не увидела Чёрного Города на горизонте - одну только тьму. Пол каверны был подозрительно мягким и липким, и каждый шаг ведьмы сопровождался чавкающими звуками, а ступни приходилось отдирать с усилием. Временами она спотыкалась о какие-то плотные мешки, на которые Морриган брезговала смотреть, прекрасно понимая, что это такое. Каждый шаг давался с усилием, словно женщина продиралась сквозь плотную жирную материю, каким был этот кошмар. Он забивал ей глаза, нос и рот, уплотнялся сильнее, когда разум Айдана противился проникновению чужака в его сон, кипел на медленном огне ужаса подобно пикантному соусу. Без монстров, без чудовищ Морриган ощущала заражающий страх этого места, как сидящий у костра ощущает его тепло. А ещё она слышала Зов.
Бесплотный голос шелестел в парной черноте, аккомпанируемый едва слышимой мелодией от которой у Морриган волоски на коже встали бы дыбом, услышь она это по ту сторону Завесы. Видимо, даже во сне Айдан не мог отдохнуть от Зова.
- Айдан! - наконец позвала Морриган, заметив, что в полутьме перед ней вырезан чёрный мужской силуэт. Она ускорила шаг, скользя по хлюпающему полу, понимая, что она не пронесла своих ран в этот сон, зато стала моложе как в тот день, когда сбежала из Денерима сразу после битвы с Уртемиэлем. Именно такой Айдан запомнил её.
Он шёл туда, откуда исходил Зов - в густую черноту. Под их ногами рокочущей вибрацией раздавался медленный гул, словно биение огромного древнего сердца. Их волосы развевал едва ощутимый, отвратительно-тёплый сквозняк, напоминающий дыхание колоссального спящего создания. Краем глаза Морриган увидела, что усеявшие вязкий пол мешки были человеческими телами в синих с серебром формах серых стражей. Их было много - когда-то мельком увиденные Айданом, несуществующие размытые и знакомые до каждой чёрточки - чёткие и ясно видимые даже в полумраке. Морриган узнала Риордана, чьё бледное лицо цвело чёрными пятнами скверны. Поспешно отвела взгляд от изуродованного лица лежащего навзничь Алистера с запрокинутой головой, украшенной тем же мерзким рисунком. Смуглый и представительный мужчина с блестящей в ухе серьгой, волосами, собранными в хвост и изъеденным моровой порчей лицом, обрамлённым некогда аккуратной бородой, сидел, привалившись к трупу Алистера.
Стараясь не смотреть на них, Морриган с трудом преодолела невидимую стену эфира, разделявшую её и Кусланда.
- Айдан, услышь меня, - голос ведьмы был таким, как в молодости - высокий, настойчивый, требовательный и ясный, без этой усталой хрипотцы, которая прокрадывалась теперь в её слова. Она нагнала не отвечающего ей мужчину, ухватившись за его предплечье и загораживая ему путь. Он, казалось, не слышал ничего, кроме Зова, но Морриган взяла его за плечи и глядя прямо в начавшее покрываться бурыми пятнами лицо, тряхнула. - Айдан, ты нужен мне и твоему сыну. Я буду ждать тебя в особняке Белокаменном, что за рыночной площадью Киркволла. Мы будем ждать.
Отредактировано Морриган (2018-01-09 01:09:52)
Поделиться32018-01-09 11:03:08
Когда ты закрываешь глаза, приходит тишина.
Она оглушает и гасит все звуки, делая тебя глухим и немощным, и все, что ты можешь - это смотреть, но не издать ни звука. Ты смотришь на все со стороны, на то, как погибает то, что ты любил и верил, беззвучно и в полной тишине - оно рушится и утекает, как песок, сквозь твои пальцы, а ты ничего не можешь сделать, как бы не старался.
Это хаос, который они несут за собой. Этот хаос всегда может стать реальностью, а не только лишь существующим в их больном рассудке, не только в их кошмарных снах, не только тем, чего все они боятся.
А после приходит огонь и сжигает тебя дотла.
Он бежит по твоим венам, причиняя невозможную боль, он выжигает тебе глаза и делает тебя абсолютно слепым, он съедает, как тонкую и ломкую бумагу, твою кожу и мышцы, обнажая для их обзора искалеченную и засыпанную давно остывшим жирным пеплом душу в неровных буграх шрамов, которые никогда не исчезнут, они останутся с тобой до тех пор, покуда бьется твое сердце. Последнее, что ты видел - это ослепительное пламя, которое забирает у тебя зрение.
Ты становишься безвольным после того, как на твоей шее смыкается ошейник и цепь гремит, подзывая тебя, как собаку: "подойди, давай же, подойди ко мне". Пока можешь, ты сопротивляешься, но голос становится все громче и громче, все настойчивей, он отвратителен и мерзок, ты хочешь избавиться от этого голоса, который так настойчиво требует идти вперед, а после... после голос исчезает и появляется другой - он тих, мягок, он поет. Это песня цепей, песня рабов, но эта песня невообразимо красива и чарующа, и сопротивляться ей уже нет никакого желания. И ты идешь туда, откуда она звучит, откуда она льется, как из источника, к которому тебе так нужно припасть, чтобы жить дальше - в этом есть весь смысл твоего существования. Ты должен.
Это происходит по кругу каждый раз, стоит закрыть глаза. Тишина. Хаос. Огонь. Цепь. И восхитительной красоты песня. Каждый раз Айдан слышит ее во сне, и каждый раз спускается все глубже и глубже, там, где тепло и спокойно, словно под ладонью матери. Это лучше, чем колыбельная собственной родительницы, она звучит каждый раз так заманчиво, что он тоже, тоже идет все дальше и дальше, спускается глубже, в такую тьму, где не ступала нога человека. Или ступала - но обладатель ее уже не возвращался. Каждый раз он идет дальше. До тех пор, пока не споткнется о что-то, пока не хватит сил закрыть уши. Чтобы не сойти с ума, нужна вся сила воли, которой так немного осталось - она истончается с каждыми сутками все больше, как и надежда на спасение. Каждый раз все тяжелее отвернуться и перестать слышать то, что он слышал, он и все Стражи его возраста, принявшие скверну в двадцать с небольшим. Каждый раз все тяжелее открыть глаза.
Под ногами грязь и чужая кровь. Людей, эльфов, гномов. Порождений тьмы. Они все здесь, но большая часть, в некогда сверкающих доспехах Серых Стражей, те, кто хотел победить и проиграл. Те, кто обитают под землей непобедимы. Можно выиграть бой и прогнать их обратно, остановив Мор, но никогда не получится победить. Он слышит смех, тот смех, который кто-то может принять за рычание порождений тьмы, но нет: Айдан знает, что это смех. Они смеются над тщетными попытками выжить. Их нельзя победить. Их нельзя остановить. Они снова вернутся, с древним богом или без него.
Открыть глаза получилось с трудом. Чужие напротив, золотые и яркие, будто светящиеся изнутри светом, которого здесь, в полной темноте, просто не могло быть, кажутся смутно знакомыми. Он знал эти глаза, видел их, но песня стала громче. Чужие руки на плечах, встряска. Что? "Айдан, Айдан", - смехом отозвалось эхо, разбившись об стены огромной пещеры, здесь, так глубоко под землей. "Айдан-Айдан, ты нужен, ты нужен мне, Айдан-Айдан". Смех серебристый, он как хрустальный колокольчик, такой забавный и приятный, что его было одно удовольствие слушать. Глаза снова закрываются, и вдруг, мгновенно, в памяти вспыхивает собственный рык: "не закрывай глаза!", и Айдан, словно очнувшись, снова поднимает веки, смотря на стоявшую перед ним ведьму. Что?
- Морриган? Что произошло?
Голос хриплый, а с глаз уходит пелена, теперь он отчетливо видел и Морриган, и слышал, что она говорила. Помощь. Ей и его сыну, которого он не видел все эти долгие годы. Которого не видел никогда, если уж быть совершенно честным. Даже не надеялся увидеть. Вокруг темно, жарко, словно у огненного горнила, как тогда, на Тропах, когда они встретили Каридина, но источник этого жара - не лава внизу, а та далекая, но реальная, - Кусланд понимает это больше, чем кто-либо, - тень, которая требует, чтобы ее разбудили. И вибрация, которая была не только в полу, но и, казалось бы, в самом сердце его - таком же пораженном скверной, как и все вокруг.
Айдан протянул ладонь, чтобы прикоснуться к предплечью ведьмы - но под смех, тот же хрустальный, ее образ обратился в черный дым, а Айдан обернулся и огляделся. Трупы. Вокруг трупы Стражей, тех, кого он знал и любил. Тех, кого не знал, но ведь мог бы узнать. Они все пали здесь и надежды не было. Кусланд закрыл глаза, потом открыл их снова. Нет. Была. Это все был дурной сон, и нужно было проснуться, несмотря на то, что песня звучала все громче. Это был Зов, просто Зов, а он был нужен в другом месте.
Киркволл.
Из груди вырвался судорожный выдох, Айдан резко перевернулся на живот и царапнул пальцами по камню, пытаясь вдохнуть. Грудь словно сдавило тисками, и он не мог дышать, тело било крупной судорогой, но глаза были широко раскрыты. Вокруг было темно, тихо, только был слышен скулеж мабари, который проснулся и сейчас стоял на всех четырех лапах, тыкая носом хрипящего хозяина. Нужно было встать. Стражу потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и сесть на импровизированной постели из одного лишь одеяла. Он с силой потер лицо дрожащими руками, успокоил дыхание и положил ладонь на голову нервничающему Эрцу.
- Все хорошо, парень.
Киркволл. Хорошо, что он был на тропах не так далеко от него. За все эти годы Айдан так хорошо изучил все хитросплетения ходов под Тедасом, что мог бы найти дорогу с закрытыми глазами. Он поднялся, собрал свои вещи, все еще чувствуя, как мышцы сведены судорогой, и, глубоко вдохнув, двинулся в дорогу, теперь - наверх, к дневному свету и свежему воздуху.
- И действительно, белокаменный.
Особняк казался заброшенным. Он бы мог предположить, конечно, что ему это все приснилось, но слишком давно Кусланд разучился верить в совпадения. А потерять пару дней... днем больше, днем меньше, что от этого изменится? Ничего. Он подошел к двери, посмотрел на мабари, который наклонил голову набок, и толкнул дверь. Не заперта.
Странно. Айдан зашел в особняк, прикрыл за собой дверь, потом прошел по темному коридору и увидел, что из каминного зала был свет - и направился туда. Повернув в дверной проем, мужчина увидел знакомую фигуру, стоящую спиной к нему у растопленного камина. Но что-то казалось другим, да и в том, как стояла его бывшая спутница было что-то... болезненное.
- Ты звала меня, - подал он голос, остановившись у стены рядом с дверным проемом. Мабари сел у ноги и задумчиво посмотрел на ведьму - ее он еще не видел.
Поделиться42018-01-10 13:20:59
Люди редко помнили то, что происходило с ними в Тени во время сна, и Морриган ожидала, что ещё не мало ночей проведёт в попытках докричаться до Айдана. Но он помнил. Помнил и пришёл.
Ещё до того, как нога мужчины ступила за порог этого дома, который новоиспечённый наместник щедро предложил Морриган в качестве временного укрытия, ведьма почувствовала его приближение. Кольцо на её среднем пальце нагрелось, передавая его носительнице мягкую пульсацию, учащающуюся с приближением Серого Стража. Это было уже полузабытым ощущением, сродни тому, когда ты после долгих лет впервые слышишь мелодию из детства. Ассоциативный ряд возвращает в прошлое, оживляя изрядно истёршиеся воспоминания, возвращая им краски. Морриган развернулась.
В прошлый раз Айдан настиг её на Кладбище Драконьих Костей. Аргред - неразумная слюнявая псина - кинулся к ней, виляя куцым рыжим задом, и юная ведьма не прогнала его. С тех пор прошло десять лет, и Морриган всё-таки ожидала увидеть это рыжее недоразумение с Айданом, но теперь место Аргреда занял новый мабари, в этот раз чёрный. Конечно, он не кинулся радостно прыгать кругом неё и пачкать своими слюнями - вроде бы и повод для радости, но Морриган хотелось увидеть старого пса, дравшего её сумки с травами. Ещё одно напоминание: всё меняется, мир меняется, люди меняются. Айдан изменился тоже.
Со временем он возмужал, похорошел, из двадцатитрёхлетнего парубка превратился в по-настоящему представительного мужчину - задубевший, солидный и словно вытесанный в камне. Серебристая седина проступила сквозь былую черноту волос, разбавив её дымчато-серым. Конечно, было заметно, что Айдан уже долгое время не знал отдыха и хорошей еды - тени под глазами, усталый вид, и всё-таки Морриган вновь поразилась сходству Кирана с отцом. Чем взрослее мальчик становился, тем больше твердели черты его пока ещё по-детски округлого лица, напоминая об ушедшей молодости Героя Ферелдена.
Паутина молчания провисла между ними, опутала липкими ошмётками, превратив Морриган в недвижимую статую у окна. Она как и прежде высоко держала голову и вынуждала к контакту прямотой взгляда. Волосы женщины были собраны в небрежный пучок - такие же непроглядно-чёрные, как когда-то. С поджатых словно от холода плеч сползала прозрачная чёрная шаль, которую ведьма удерживала на груди, а под шалью скрывалась лёгкая ввиду тёплой августовской погоды туника бордового цвета, по сути представлявшая из себя один длинный кусок ткани с отверстием для головы и легким, едва затянутым золотистым пояском. Чёрные штаны были заправлены в высокие мягкой кожи сапоги. Вопреки своим привычкам Морриган не стала рядиться в хасиндские меха - меньше всего ей нужно было привлекать внимание в городе, где не так давно одержимый маг подорвал Церковь с огромным количеством народа внутри. Морриган считала этот поступок излишне... радикальным, но она прекрасно отдавала себе отчёт, что за свои права нужно бороться, а посему не сильно осуждала виновного. Впрочем, её мысли сейчас были как никогда далеки от проблем магов.
Морриган не сводила золотисто-янтарного взгляда с Айдана, наполовину высеченная в белом свете свете из окна, наполовину вылепленная полутенью комнаты. В очаге, несмотря на конец лета, трепетали язычки пламени, источающий свежий перечно-мятный каких-то трав и хвои - это был хорошо знакомый мужчине запах Морриган. Стены цвета слоновьей кости и потолок с тяжёлой люстрой были украшены гирляндами тёмной от пыли паутины, но комната оставалась заставлена резной деревянной мебелью - кремовый диван с львиными ножками, резной столик, опустошённые шкафы, - хозяин в спешке покинул дом во время беспорядков. Видимо, Морриган привела это место в порядок, потому что все гладкие поверхности блестели без намёка на старую пыль.
- Ты быстро пришёл, - бархат её голоса застелил пролёгшую между ними тишину - тихий, с прорезающейся хрипотцой. С тех самых пор, как Морриган решила представить Кирана отцу, её не покидало опасение, что Айдан откажется с ним встречаться, и у него было на это полное право. Десять лет назад подобная мысль вызвала бы у ведьмы усмешку, ведь Герой Ферелдена - "хороший" человек, в самом христоматийном понятии этого слова и не откажет в помощи старому другу и собственному сыну. Но то было прежде, и людям свойственно меняться. Тем более, что любые отношения требуют постоянного вклада, а в их с Айданом костёр уже много лет никто не подкидывал дровишек. Конечно, ответственность за это лежала на Морриган. Осознавая это, она сама пошла на первый шаг.
- Я позвала тебя, потому что мне нужна твоя помощь, - поглаживая пальцами тяжёлое золотое ожерелье, лежащее на ключицах, Морриган выгнала из голоса эмоции и позволила ему окрепнуть. Высоко вздымающаяся грудь была единственным признаком, выдающим волнение женщины. До тех пор пока она не уверилась, что Айдан действительно хочет обрести в Киране сына, ведьма не позволяла себе лирических отступлений и говорила в своей обычной манере и строго по делу. - Точнее, мне нужен кто-то, кто сможет временно помочь мне присматривать за Кираном, пока я... выздоравливаю. И я подумала, что ты - самая подходящая кандидатура.
Чтож, возможно, Морриган догадывалась, что когда просишь об одолжении, гораздо выгодней подсластить пилюлю эмоциями, лаской, возвать к старым-добрым временам и вообще всячески удобрить почву для увеличения шансов получить положительный ответ. Но в этом смысле ведьма мало изменилась и упрямо сыпала сухими фактами и отчищенной от шелухи реальностью, словно проверяя, хватит ли у человека воли с нею смириться. Впрочем, в том, что у Кусланда её хватит, Морриган не сомневалась ни секунды.
Отредактировано Морриган (2018-01-10 14:06:51)
Поделиться52018-01-12 11:45:48
Со времен Пятого Мора утекло много воды. По меркам людей, конечно, для Тедаса - что такое какие-то десять лет? Морриган практически не изменилась, и сейчас, смотря на ведьму, которую он когда-то знал, Айдан приходил к выводу, что время может изменить только детали. Но не суть. Если, конечно, ты не сошел с ума - дочь Флемет с ума не сходила. Он наклонил голову чуть ниже, наблюдая за ней внимательным, спокойным, но уставшим взглядом темных глаз: когда-то давно Кусланд смотрел в только в глаза потому что хотел показать, что ничего не боится. Ему казалось, что тогда мало кто мог воспринять младшего из Кусландов серьезно и он всегда смотрел только в глаза, вскинув подбородок.
Сейчас Айдан тоже смотрел в глаза. Но, обычно, из-под лба, как сейчас, как смотрят собаки, потому что боятся ему было уже нечего. И некого. Слишком многое произошло и слишком многое он видел.
Страж не стал говорить, что был, в общем-то, неподалеку. И не стал говорить, что до конца не верил в то, что ему все не приснилось: он помнил каждый свой кошмар, каждую ночь он просыпался и помнил о том, что видел. Может, потому что в каком-то смысле все это происходило все же наяву. А Морриган в его снах, повторяющихся раз за разом, без каких-либо существенных изменений, была слишком неожиданным элементом - тем более Морриган, которая просит о помощи. На памяти Кусланда это случалось крайне редко, не в характере ведьмы было что-то подобное. Она позвала - он пришел. Так быстро, как смог. Так или иначе, она прошла с ним почти весь Мор, она спасла ему жизнь. И, если сейчас ей требуется его помощь и защита, ей и его собственному сыну, которого он никогда не видел и не знал, значит, быть посему. Мужчина едва заметно прикрыл глаза, на секунду, не больше, а потом поднял голову, посмотрел на ведьму, прекратил опираться на стену и выпрямился, усталым жестом потер шею. Он не видел ничего критического в том, что покажет, что и сам устал: больше не было Мора. Больше не было нужды показывать, что он может нести на своих плечах всю страну, не сгибаясь. Можно было больше не бояться, что кто-то может расценить это как слабость: Кусланд и сейчас мог, при нужде, показать, что все еще может противостоять едва ли не всему миру. Только не было смысла. Больше Айдан не переживал.
- Столько, сколько потребуется, - Страж кивнул. Он проведет столько времени, сколько потребуется, и с ней, и с сыном, и уйдет, когда его попросят. Он давно прекратил остро реагировать на подобные вещи - слишком толстым был слой пепла на души всего того, что он когда-то мог спасти и потерял. - Если ты ранена и я могу чем-то помочь - скажи.
Болезненность в ее позе, значит, не показалась - это было хорошо, хоть какое-то доказательство того, что старый волк не потерял нюха, потому что все чаще Кусланду казалось, что он сбился с пути и больше не может найти нужную дорогу. Верную дорогу. Десять лет поисков - и как будто бы не начинал, а голос становился все сильнее и сильнее, и все ласковей становились слова, вынуждающие его идти на зов. Наверное, все Стражи проходили через это - то, что единственным лучиком света и единственной иллюзией тепла становилась жуткая песня древнего бога, призывающая найти его и разбудить. И это был последний шаг, который они делали в бездну - когда терпеть уже не оставалось сил, а воля истончалась настолько, что это было единственным выходом из ситуации. От этой мысли становилось совершенно не по себе. Но, наверное, такова их судьба.
Айдан прекратил изображать из себя восковую статую и все же сдвинулся с места, неспешно, но уверенно подошел к Морриган, слегка наклонил голову к плечу. Темные глаза едва заметно прищурились: так, вблизи, стало сразу видно, что время не щадило никого, даже ведьму, чья ослепительная красота, и тогда, и сейчас, была более чем заметна - и не только ему. Помнил он отлично комментарии всей мужской части его отряда самоубийц, за исключением, пожалуй, кунари. Эрц позади, оставленный у стены, обиженно заскулил, и Кусланд чуть повернул голову, смотря на мабари из-за плеча.
- Только тебе придется потерпеть присутствие одного слюнявого ублюдка, на улице его не оставишь, - улыбнулся Страж, снова посмотрев ведьме в глаза. - Кое-что не меняется.
Он не стал спрашивать, что Морриган делала все это годы. Если захочет, расскажет все сама. Не захочет - значит, так этому и быть. Он сам не горел особым желанием делиться ужасами Глубинных Троп. Спустя много лет он понял, что Каридин, да и то, что они видели на пути к нему - это лишь верхушка, то, что видно невооруженным взглядом. Там, ниже, глубже, все было куда более... темно. Во всех смыслах этого слова. Заброшенные тейги, где сам воздух пропитан скверной. И еще ниже, где нет ни капли света, только тяжелый воздух, темнота и боль, приходящая слишком неожиданно. Тогда, когда он перехватил ее у элувиана, он согласился: договор был договором. Именно по этой причине Кусланд ни разу не задавался целью найти ее.
И раз она пришла сама, его слово оставалось не нарушенным. Что до остального... отказывать Страж не видел ни единой причины.
Поделиться62018-01-15 21:34:37
- Как лаконично, - с иронией в голосе заметила Морриган, сложив руки на груди и разглядывая Стража с некоторым любопытством. Ожидая разборок или даже ссоры, она готовилась отбиваться от претензий, которые мог принести с собой Айдан. Но он был тих и спокоен, и отступница почувствовала волну облегчения. Не было нужды напоминать об их договоре, не нужно было объясняться, почему она не устроила эту встречу раньше. Женщина благодарно улыбнулась Айдану в ответ, зябко кутаясь в свою шаль, и хотела уже продолжить разговор, как кусок шерсти у двери напомнил о своём существовании жалобным нытьём, не успел хозяин удалиться и на несколько шагов.
- Насколько я понимаю, у меня нет выбора, - улыбка не покинула тёмных губ отступницы, несмотря на плохо разыгрываемое недовольство. - К тому же Киран будет рад, он любит животных.
Теперь, когда Айдан с такой простотой и ясностью дал понять, что он выполнит её просьбу, Морриган понимала, что до сих пор не сразу находит слова в беседе, которая не является спором и ссорой. С какой лёгкостью она могла бы выдать щедрую порцию ядовитых замечаний, начнись их встреча с разборок и ссоры! Но своей простотой и добротой Айдан оставил женщину безоружной, от чего чувство вины чётче проступало в сложной гамме обуревавших её эмоций. Конечно, она делала самое необходимое ради безопасности Кирана, стараясь не обделять его человеческим общением и при этом самой не погрязнуть в паранойе. Теперь Морриган сожалела, что Айдана не было в жизни мальчика хотя бы немного. А ещё она понимала, насколько важно для человека со скверной в крови знать, что у него растёт способный, умный сын.
Когда Страж подошёл ближе, Морриган разглядела на его груди эмблему с распростёршими крылья грифонами. Такой же медальон носил на груди Киран. Ведьма много рассказывала ему об Айдане, об ордене Серых Стражей, о том, как они вместе победили Пятый Мор и даже о том, что это он - Киран -
стал спасением для своего отца. И с некоторых пор мальчик не расставался с этим украшением, неизменно нося его на груди, словно маленький Серый Страж. Вблизи Морриган также разглядела, насколько осеребрились волосы Айдана и как на лице появилась печать усталости. Женщина протянула руку к его лицу и пальцами коснулась седины на его висках:
- Как ты поседел, - серые пряди казались пеплом уходящей молодости на пальцах, но ведьма усмехнулась этой мысли. - Что ж, ты будешь одним из редких Серых Стражей, которые могут похвастаться, что дожили до седины, мой друг.
Сняв с его плеча походную сумку, Морриган знаком позвала Айдана за собой. Они преодолели обширный коридор и резную лестницу, прежде чем женщина остановилась перед дверью в светлые покои.
- Кирана пока что нет дома, поэтому у тебя есть время привести себя в порядок и отдохнуть. Можешь избавиться от этих доспехов и умыться - я разогрела для тебя воду. - Она указала на аккуратно сложенную стопку на углу кровати, - Здесь есть чистая одежда, если захочешь переодеться. А потом спускайся вниз, я буду ждать тебя в зале.
Женщина подготовилась к приходу своего гостя, и пока он был занят, она успела разогреть ароматный травный настой в пузатом чайнике и достала сегодняшний обед, приготовленный для Кирана прежде, чем тот отправился в гости к Варрику. Морриган всегда старалась сделать так, чтобы мальчика окружали интересные люди. Даже при дворце Селины мальчик учавствовал в общественной жизни почти что наравне с остальной молодёжью, а уж за годы, проведённые в Скайхолде, Киран успел даже приобрести нескольких друзей, чем ведьма была очень довольна.
Вскоре на кофейном столике гостиной были расставлены солидный пузатый чайник, пыхтящий травяным паром, початая цыплячья тушка c золотистой корочкой в медовом соусе (эти Стражи на своих Глубинных Тропах наверняка не едят ничего, кроме вяленного мяса), корзинка тёплого хлеба с лесными орехами и скрипящие от прикосновений чистые тарелки с блеклым серебром старинных столовых приборов. Чёрному псу было постелено у камина и даже перепала миска воды и остатки вчерашнего ужина.
В ожидании Айдана Морриган коротала время в огромном кресле, подобрав под себя босые ноги. В её руках покоилась тяжёлая на вид книга, на корешке которой было вытравлено название на древнем тевине. Услышав шаги мужчины, ведьма отложила в сторону своё чтиво, одно присутствие которого могло вызвать праведный гнев любого церковника. Всё это время Морриган думала о том, что Айдан сказал о её ранении. "Если ты ранена и я могу чем-то помочь — скажи." Чтож, был один способ, который мог бы значительно облегчить боли в обожжёном красным лириумом боку, но не всякий мог на него согласиться. Впрочем, Кусланда никто за язык не тянул, и Морриган подумала, что всё же попросит его об этом одолжении. В конце концов, всякая инициатива наказуема.
Поделиться72018-01-16 13:58:08
Айдан не стал сдерживать усталую улыбку. Значит, в сыне все же было что-то и от него. Очень странным ощущалось слово "сын", потому что дети у Стражей - достаточно редкое зрелище. А уж Героя Ферелдена... пожалуй, слишком странное, чтобы было правдой. Кусланд, может, и хотел потребовать объяснений - почему ему нельзя было увидеть собственного ребенка раньше, но то ли усталость сказывалась, то ли сейчас он успел свыкнуться с мыслью, что "никогда" - очень подходящий момент. Так или иначе, когда-нибудь они бы встретились. После смерти.
Страж коротко усмехнулся на замечание про свои седые виски и такую же седую бороду. Ему было всего тридцать четыре, но седина была неизбежна после всего, что он увидел и всего, через что прошел. Возможно, он оказался просто слишком неподготовленным ко всей этой жизни, в отличие от своих бывших спутников и той же Морриган, стоящей сейчас перед ним. Сложно было сравнить жизнь отпрыска тейрна и девочки посреди диких дебрей Коркари рядом с матерью-ведьмой.
- Я вообще талантливый и исключительный, - отшутился мужчина, вспоминая, как примерно так же ему отвечал один сопровождающий его антиванец, когда Кусланд с удивлением вопрошал, как тот умудрился дожить до своего возраста.
Он послушно прошелся за женщиной наверх, потом кивнул, не став спрашивать, с каких пор ее стала смущать корка грязи и запекшийся крови на тех, кто ее окружает: во время Мора они все были такие, сбивая ноги в кровь и пытаясь спасти как можно больше, бегая по всему Ферелдену, словно бешеные псы. После того, как за ней закрылась дверь, Айдан все-таки принялся расстегивать многочисленные ремешки, которые удерживали на нем доспех. Чтобы привести себя в порядок и стать похожим на человека, у него ушло с полчаса. Удалось отмыть с себя все то, что только можно найти на Глубинных Тропах, привести в порядок отросшую давно бороду и волосы, хоть так седина была еще больше заметной. Вода оказалась абсолютно черной, но ничего удивительного в этом не было: Страж редко выбирался на поверхность. Здесь, на земле, ему фактически нечего было делать, все дела остались там, в темноте и звенящей тишине, пронизанной ужасом и им - Зовом. Получилось даже смыть часть грязи и давно запекшейся крови с Эрца, отчего он стал выглядеть немного симпатичней, если так вообще можно сказать про пса породы мабари, который с самого щенячества испытывал беды и страдания, а потом и вовсе угораздило попасть к Стражу, который проводит почти все время внизу, под землей.
Решив, что отмыть доспехи он может позже, Айдан оставил здесь же и оружие, и давно исцарапанный щит, переоделся, посмотрел на себя в зеркало. Видел бы сего сейчас отец... или, еще хуже, мать. Он уже представлял, в каком бы ужасе была Элеонора Кусланд, увидев своего младшенького седого, почти как лунь, с черными кругами под глазами, свежей раной на правой скуле, растекшейся непривлекательной отметиной на все еще остающимся породистым лице, и всем своим видом дающим понять, что уже очень давно младший из Кусландов не обменивался знаками приветствия с равными по статусу, как это было в Хайевере, где всегда были гости.
В каком бы ужасе была мама, узнав, что он десяток лет провел внизу, в темноте и одиночестве, только лишь с собакой и редкими встречами с Легионом мертвых, которые давно уже перешучивались между собой, предлагая ему войти в их организацию тоже. И, прости Создатель... с разумными порождениями тьмы. Прости Создатель, с одним из древних тевинтерских магистров, из тех самых, кто, согласно Песне Света, когда-то осквернил Золотой город. Да, она бы нашла, что сказать сыну, который наплевал на все свои высокие идеалы и стал якшаться с такими... созданиями.
Кусланд спустился вниз вместе с псом, посмотрел на Морриган, которая сидела в кресле с книгой, которая, впрочем, была отложена в сторону, когда он зашел в зал, прикрыл глаза. Учуявший еду и увидевший потенциально его миски, мабари тут же сделал крайне жалобные глаза и приподнял лапу, остановившись. Айдан кивнул, и пес тут же ломанулся со всех лап к еде: на Тропах не было особого изобилия пищи, и вот как раз проблема накормить собаку существовала. Однажды его спросили, а в чем проблема накормить пса порождениями тьмы, на что Кусланд даже отвечать не стал, только усмехнулся.
- Значит, Киран, - Айдан сел в кресло напротив, устало поведя плечами. - Хорошее имя. Не думал, что однажды ты все-таки позволишь мне его увидеть. Твое "никогда" звучало очень убедительно.
Поделиться82018-01-20 14:46:15
Глядя на покорного мабари, Морриган усмехнулась. Больше десяти лет назад она обязательно отпустила бы едкую шпильку по поводу рабской покорности домашних животных, а теперь... Впрочем, и теперь она не удержалась:
- Подумать только, что с твоими характеристиками ты бы мог успешно жить в диком лесу и есть когда тебе вздумается, глупое животное.
С Аргредом Морриган разговаривала почти так же, как и с остальными участниками вечеринки под названием "останови Пятый Мор". Всё дело было в том, что эта псина умудрялась вполне вразумительно отвечать ведьме на её реплики и была удивительно сообразительной. Тогда она только начала понимать, почему любой коренной ферелденец так ценит эту тупомордую собаку, а теперь думала, что не раз и не два вот этот вот пёс возможно даже спасал Айдану жизнь, как прежде это делал Аргред. Это значило, что отчасти благодаря этой породе у Кирана всё ещё есть отец.
- О, я была уверенна, что ты никогда не увидишь его, - с некоторой мечтательностью в голосе вздохнула Морриган, ощущая то ценное чувство уюта, которое обычно приходило к ней только в компании Кирана. Волнение, которое целый день преследовало её, наконец пропало, сменившись ненавязчивым ожиданием. - Но, как видишь, что-то остаётся прежним, а что-то меняется.
Действительно, до рождения мальчика, ведьма искренне верила, что Айдану незачем когда-нибудь видеть сына. Семьи у них всё равно никогда бы не получилось, а если нет, то во имя чего ему встречаться с мальчиком? Она даже не считала Кирана его сыном, и долгое время ребёнок толком ничего не знал об Айдане. Но в один прекрасный день, читая Кирану перед сном авварские легенды, Морриган совершенно внезапно впервые осознала уже давно поселившееся в ней чувства - любовь к черноволосому мальчугану, ради которого она столько пожертвовала. И вместе с этим пониманием пришло другое: ведьме хотелось, чтобы Кирана любил кто-то ещё хотя бы в половину так же сильно, как она.
Кивнув черноволосой головой, ведьма жестом пригласила своего гостя к трапезе. Забавно, но пятнадцать лет назад Морриган с трудом поверилось бы, что она будет принимать ферелденского дворянина, от которого у неё родился сын. Наверное, в те времена и он наврядли планировал шатуном болтаться по Глубинным Тропам со Скверной в крови и иметь единственного сына не с какой-нибудь симпатичной банной из соседнего баннорна, а с одной из страшных легенд своего народа. Неожиданно Морриган осознала, что её жребий был совсем не так уж горек, как некоторых из её старых знакомых.
- Забавно, когда он родился, я не могла понять, откуда эта суматоха вокруг материнства, - Морриган сложила холодные руки на подлокотниках своего кресла. Она никому не рассказывала о том, чего ей стоили девять месяцев в бегах и роды в одиночестве. - Новорождённые совсем не милые, и я понять не могла, что мне делать с этим розовым кричащим кусочком плоти со сморщенным как у старика лицом. Никакой эйфории, никакой радости кроме того, что я избавилась от бремени. С того дня всё изменилось, и я хочу, чтобы у него был кто-то ещё кроме меня. Киран тебе понравится, он смышлёный мальчик. Он обожает грифонов, и знает всё, что может знать о Серых Стражах. А ещё он гордится своим отцом, который покончил с Пятым Мором.
