"Ничто не выживает в пустыне Андерфелса."

Кажется, примерно, так - мрачно и категорично - звучала одна из цитат путевых заметок Дженитиви, которую Тесса читала Марию по пути сюда. Хорошо, что в самом Андерфелсе им стало как-то не до книг и чтения - пришлось заняться делом. По крайней мере, сначала. Потом они попросту потерялись. А потом...потом сгинули в песчаной буре.

Пустынно здесь было в первую очередь, потому что разговорчивой части их безупречного дуэта не было рядом. Марий не имел ни малейшего понятия, где находился и сам: во время бури он шёл вперед, чтобы укрыться в ближайших скалах, но Тесса...осталась где-то позади - и он не мог её ни увидеть, ни услышать, ни докричаться. Он просто её потерял, как какую-то мелочь. Нет, Тесса, конечно, и правда была маленькой — но, право, не настолько, чтобы успокоить его ноющую совесть. Странное это было ощущение. Чуждое. Давным-давно позабытое. Он чувствовал себя бесконечно виноватым. К тому же, без голоса Тессы с мягким, еле заметным, неваррским акцентом здесь было невыносимо тихо. Ветер был не в счет.

Марий в ожидании облокотился на кусок полу-обвалившейся стены, найдя скромное пристанище в тени, под чудом уцелевшим куском полотна какой-то истрепанной палатки. Это был даже не заброшенный форт, а какая-то Создателем забытая стоянка для...и правда, для кого? Для будущих покойников - не иначе. Не Приют Вестницы, конечно, но уж лучше так, чем путешествовать по пустыне в дневную жару. Он уже и так достаточно потерял времени в том месте, где долго и безуспешно искал Тессу. Наверное, глупо было искать. Но он действительно хотел её найти...впрочем, это было уже неважно. Ничто уже было неважно. От того злополучного места, где они с Форсицией разминулись, он уже был в ночи пути. На всякий случай он заткнул оторванный кусок своего плаща под груду каких-то камней ради ориентира, если вдруг начнет плутать или Тесса будет проходить мимо. Он, правда, не был уверен, зачем и куда точно идет отсюда. Просто продолжал переставлять увязывающие в песке ноги. Возможно, он надеялся на тот маловероятный случай, если Тесса ещё где-то здесь, и жива. Возможно, просто по привычке.

Пережить тренировки Ненеалея и умереть где-то в песках от банальной жажды было бы ироничным, но Марий не помнил, что такое ирония. В том месте, где у всех прочих людей хранилась возможность посмеяться над собой в сложной ситуации, у Мария была прагматичная даже не мысль, а цель всего его естества, вбитая годами бесконечных столкновений со смертельными опасностями — выжить любой ценой. "Ничто не выживает в пустыне Андерфелса." Что ж. Он прекрасно помнил, что значит быть ничем, но упрямо выживал, как бы другие ни старались. Но потеряться и умереть в пустыне самому казалось такой ерундой по сравнению с тем, что он потерял в песчаной буре свою напарницу. Собственная судьба мало его волновала. И уже давно. Какая к демонам разница, что с ним случится? Слишком мало кого затронет его смерть - и это было к лучшему. Но Тесс...она-то умела нравиться всем людям почти без исключения. Жаль бездушным пескам, скалам и палящему солнцу было глубоко на это плевать. "Ничто не выживает в пустыне Андерфелса."

Марий в который раз проклял свою избирательную память, подкидывающую ему для размышлений самую жизнерадостную фразу, и устало прикрыл глаза хотя бы на один долгий, невыносимо тоскливый, миг. Дженитиви явно знал о чём писал: Моры, прошедшие по этой земле, опустошили её, превратив в мертвые барханы, на которых невозможно было ровно стоять на ногах, не то что жить. Мужчина от скуки зачерпнул песок рукой - в тени стены песок был не горячий, с примесью красной глины, как грязный ферелденский снег с кровью. Казалось, песчинки состояли не столько из мельчайших крупиц обветренных, износившихся, скал, сколько из крошек бесконечного количества костей, погибших здесь - жителей, неудачливых путников и некогда обитавших в этой местности животных. И, вероятно, очень скоро Марий сможет составить им достойную компанию. Тела в Андерфелсе не разлагались - мумифицировались, медленно высыхая на солнце. И Марий уже повстречал парочку таких на своём пути сюда. Каждый раз при виде чужой одежды, припорошенной песком, его сердце нерешительно пропускало удар. Но ни одно из них не принадлежало Тессе. Иначе он бы уже остановился где-нибудь там.

Марий хотел переждать полдень и отправиться в путь, когда солнце начнет опускаться ближе к горизонту. Выбор у него был небольшой: cидеть здесь или хорошенько зажариться под солнцем, потратив последние капли влаги, которые его тело ещё пыталось сохранить. Последние крохи питьевой воды закончились ещё вчера. И вероятность того, что он найдёт хоть какую-то влагу сегодня были малы, но было терпимо. В кармане плаща ещё сохранились пара ломтей вяленого мяса и сухарей - но, несмотря на голод, съесть их было бы глупо - только ещё больше дразнить свою жажду. У него в запасе был ещё один, может, парочка дней на поиски. Он ориентировался по солнцу и старался идти, как он полагал, на юг - карта оказалась бесполезной, местные бури имели свойство менять окружающий ландшафт время от времени - и маленькие отметки вроде старых фортов или некоторых скал просто бывали стёрты с лица земли бесконечным песком. Он рассчитывал, что стена за его спиной - это хороший знак. Возможно, здесь действительно раньше была торговая дорога, таверна или какая-нибудь переправа. Когда-то...неприлично давно.

Отредактировано Марий (2022-01-13 00:02:19)

Прикрыв глаза, Марий слушал, как шуршит песок в прорехах старой ткани, которая трепеталась над головой на ветру. В бездействии время тянулось мучительно медленно. Ожидания давались Марию труднее всего. Куда-то идти и что-то делать - даже не столь важно, что же именно - облекали его существование хоть каким-то смыслом. Поэтому ему нравилось работать на Инквизицию - дел у них явно хватало. И нравилось работать с деятельной Тессой - идеи, чем бы занять убийц магов, у нее тоже всегда имелись в достатке.

А сейчас...Он вздохнул, чувствуя как разгоряченный воздух сушит и без того осипшую глотку ещё сильнее. Воспоминания настигали его в самые тихие моменты жизни - когда вокруг ни души, то ему в голову лезли лишь призраки из прошлого. Он не мог их прогнать, не мог от них избавиться, и они никогда не давали ему покоя. Когда он оставался вот так, один на один со своими мыслями, они тянулись, спутанный клубком.

Песок под ладонями напоминал о тренировочной площадке для перрепатэ - она тоже была сначала золотистой, залитой солнцем или светом от факелов, а затем столь же неизбежно окрашивалась красным, достаточно ему было выйти против тех, кого ставил ему в соперники Ненеалей. А чья кровь прольется - его или противников - не имело значения, больно было всем и в любом случае. Кровь была горячая, как и пустыня. И такая же липкая - как местная, незатихающая жара. Победить любой ценой - тогда была его цель, но вкус победы был подобен вкусу песка на губах. Демоны побрали бы этих тевинтерских магистров, магию и прочую дрянь. Удивительно, насколько люди способны извратить свои собственные возможности, используя их во имя собственного величия.

И пусть ладони Мария сейчас всё равно что высохшие листы эльфийского корня, которые только для горького чая и сгодятся, он чувствует, что никогда не избавится от этого ощущения влажной крови руках. По крайней мере, не здесь - не в Андерфельсе и не под этим навесом. А возможно, и уже никогда в своей жизни. Если нет Тессы, то кто будет читать ему перед сном? Кто будет отгонять его прошлое своим голосом? Кто будет заменять истории в его голове безобидными выдумками Варрика Тетраса? Вряд ли кроме Форсиции кто-то ещё захочет составить упорному молчанию перрепатэ компанию. Марий осознавал, что даёт окружающим слишком мало - доброты, тепла и слов - но не мог позволить себе большего. Он слишком мало чувствовал, у него отняли всё, что он когда-то имел, и теперь настоящий он остался где-то там...на площадке среди рабов в попытках сломать других, убить или выжить.

"Может, надо было тогда умереть?" - каждый раз думает Марий. Но с другой стороны, если бы не он дрался бы по указке магистра - то Ненеалей нашел бы себе других мальчишек и девчонок для битья и вечных драк. Чего-чего, а рабов в Тевинтере всегда хватало. Он был просто одним из многих. А сейчас умирать было бы неподходящей роскошью. Кто-то должен был отнести вести из Андерфельса в Скайхолд. Пусть этот кто-то - и не умеющий писать и читать убийца магов. Шартер будет в ужасе. Марий плохо представлял - почему именно, но что-то внутри подсказывало: эльфийка слишком много времени проводила с Тессой наедине, чтобы так просто отмахнуться от пропажи громкой и назойливой неварранки.

С этой неутешительной мыслью Марию удалось немного подремать - это напоминало неудачные выходы на арену. Ты закрываешь глаза лишь на миг - чтобы слова Ненеалея заставили тебя вновь подняться: "Великая магия служит достойному человеку, а мелкий человек вроде тебя обречен служить мне". Короткий полуденный сон выдался рваным и нервным  - даже в пустыне, где казалось было ни души, Марию приходилось быть на чеку, вспоминая о том, что если его не потревожат живые - то порождения тьмы точно помогут разбавить его одиночество.

Но когда дневная жара наконец-то начала утихать, Марий с удовольствием поднялся с песка: размять затекшие мышцы всегда было приятно. Куда-то идти и что-то делать - даже не столь важно, что же именно - помогало ему не сойти окончательно с ума. По крайней мере, он искренне надеялся на это. Он посмотрел на опускающееся солнце, отряхнул с себя песок и уныло поплелся вперед в надежде выйти из этой скверной - хотя бы пустыни - не говоря уже о ситуации.

Сумрак в пустыне был столь густой и насыщенный после знойного дня, будто бы его глубокую прохладную синеву можно было зачерпнуть из воздуха. Но это было обманчивое блаженство - ночной холод был ни чуть не безопаснее, чем дневная жара - замерзнуть насмерть в пустыне было также вероятно, как и в морозных горах. Песок остывал слишком быстро. А через несколько часов ковыляния по барханам, Марий понял, что успел устать, несмотря на целый день, проведенный в полудреме, но останавливаться было никак нельзя.

Порывистый ветер кружил будто бы потемневший с заходом солнца песок, который забирался за воротник и назойливо садил сухую кожу. Марий поморщился, плотнее закутываясь в свой рваный плащ. Здесь было спокойно, умиротворенно и тихо - даже звук шагов будто бы пожирался пустыней. Она забирала всё, до чего могла дотянуться. А у бывшего раба, как назло, больше ничего кроме себя самого и не осталось. "Тоже мне, великая ценность." - устало подумал Марий, невольно вспоминая все те разы, когда его покупали и продавали: cначала за гроши, потом дороже, и, наверняка, Сорка заработала на нём больше всех. А кем он стал потом, сложно было сказать: у перрепатэ же нет голоса - эхом отдаются внутри чужие слова, не его. Но для Ненеалея он перестал быть просто товаром, превратившись скорее в закалённое оружие: нечто столько опасное, что всё ещё можно было продать, но куда как приятнее использовать.

Марий запинается в собственных уставших ногах и мыслях, заваливается на бок и кучей бесполезного тряпья съезжает по пологому склону вниз, вздымая всполохи багровой пустынной пыли. Наёмник ещё сидит какое-то время у подножия дюны, откашливаясь от песка во рту и глотке, но неохотное желание встать пробирает его простым, вбитым, инстинктом: он тут же собирается с остатками сил и поднимается вновь на ноги. Сдаться было бы для него приятным разнообразием, но вряд ли он сможет себя заставить это сделать: перрепатэ стоят до последнего вздоха.

Мужчина делает шаг, другой и находит, что идти действительно становится легче - земля будто тверже и увереннее стелется под ногами. Марий бросает расседлывающий взгляд вниз и понимает, что под бордовой пылью проглядывают каменные плиты - слишком гладкие, чтобы быть природными. Нежели и правда, остатки древней дороги? Он смотрит в даль и понимает, что тропинка смутно угадывается впереди, то проглядывая, то скрываясь под песчаными останками всего этого Андефельса. Что ж, наверное, это было к лучшему, хоть радости или облегчения от этого события Марий и не испытал: перрепатэ имеют право радоваться лишь полной победе. А для него задание в Андерфелсе оказалось полнейшим поражением, хотя тот же Ненеалей был бы им доволен - выжить в буре и пустыне - это достойное испытание на прочность.

Через некоторое время камни дороги полностью теряются в песках, приведя Мария к каким-то очередным руинам из прошлого: низкие обломки стен, напоминают выбеленные зубы и кости, голубоватые в полумраке звёздной ночи. Убийца магов проходится между ними внимательно и осторожно. Марий хотел надеяться, что эта же заброшенная дорога могла бы привести Дженитиви до Мердейн, а его выведет, если не до Вейсхаупта, то, может, до ближайшего поселения каких-нибудь церковных фанатиков. Пешком до Имперского тракта и Воль-Дормы добраться без запасов воды и провизии Марий и не мечтал. А небо Андерфельса нависало над ним, как синий полог с рваными облаками-штандартами и редчайшей птицей где-то вдалеке.