После победы над Корифеем, у Сидони было странное ощущение непричастности. Как будто она была самозванка, пытающаяся нацепить на себя маску доблести и самопожертвования среди настоящих героев. В конце концов, она не была с Инквизицией у остатков Храма Священного Праха, где был дан последний бой Корифею. Она вернулась слишком поздно со своего задания, когда последние запоздавшие солдаты пришпоривали коней у ворот, чтобы догнать основную массу армии.

Опустевший Скайхолд выглядел странно. Конечно, остались слуги, ремесленники и торговцы. Но именно в тот момент Сидони действительно осознала насколько Инквизиция военная организация. Редкий солдат или агент остался в крепости – большая часть вообще оставалась не по своей воле. Было странно приходить на ужин и не сталкиваться с кучей народу у стола или в дверях. Даже слуги будто тоже где-то постоянно пропадали. В итоге Сидони удалось заметить толпу, собравшуюся на одной из стен. Люди вглядывались в сторону ушедшей Инквизитора и тихонько перешёптывались между собой, будто боясь даже звуком нарушить что-то эфемерно витающее в воздухе.

Сидони же наоборот постаралась отвлечься от Корифея, Храма и Разрыва. Пыталась показать, что она настолько уверена в силах Инквизиции, что просто даже не сомневается в победе. Но сомнения и страхи были. Сидони поймала себя на мысли о том, что переживает за тех, кто сейчас находится в центре шторма. Чтобы не показать своё смятение окружающим, она занялась тем, что знала лучше всего – забить свою голову исследованиями и теориями, чтобы времени свободного не было. Зато пока Дориан где-то совершал подвиги, можно было одолжить из его библиотеки несколько фолиантов, которые она уже давно хотела почитать – вряд ли тевинтерец найдёт время разбираться в литературе после возвращения в Скайхолд.

Весть о том, что Брешь наконец-то закрыта настигла Сидони, когда она пересекала двор, направляясь в свою комнату. Сначала недоверчивые вздохи переросли в радостные крики и оглущающий свист. Некромантка подняла руку к лицу, вглядываясь в уже начавшее темнеть небо.

Возвращение армии в Скайхолд, слышали, наверное, даже в Антиве – люди открывали бочки с вином прямо по дороге и горланили песни во всё горло. Благо переход по Морозным горам всегда был тяжелый, так что никто особо не злоупотреблял.

После триумфального чествования Эвелин, когда радость сменилась на чувство облегчения, Сидони хотела поговорить с Лелианой – своё собственно будущее выглядело размытым. Конечно, никто даже ещё и не думал о том, что теперь станет с Инквизицией, не до этого было. Но Сидони всё равно не было покоя. Несколько дней она ходила по библиотеке, раздражая всех вокруг, но так и не решилась подняться наверх на воронятню. У Лелианы сейчас было очень много работы, зачем нагружать её ещё и своими собственными проблемами?

Зато в каком-то непонятном порыве, она написала письмо Кассандре, предлагая ей присоединиться к ней в таверне за кружкой пива или бокалом вина. Уже позже, когда спало чувство удовлетворённости, некромантка пожалела о своём поступке, но ничего изменить было уже нельзя – посыльный давно забрал записку. Не то, чтобы у Сидони были плохие отношения с Кассандрой, они прошли через многое рядом, чтобы не зацикливаться на всяких мелочах. Но в конце концов, Искательница могла быть занята так же, как и все видные люди Инквизиции сейчас. Поэтому направляясь вечером в таверну, Сидони особо не тешила себя надеждами. В Приюте её удалось занять место, несмотря на количество народу, собравшегося внутри. Может её заслуги перед Инквизицией делали своё дело?

В ожидании, она заказа у Кабо бокал Антиванского. Решила пока не налегать на спиртное, потому что напиваться в одиночестве в разгар празднеств было бы совсем жалко.

Тессу, или скорее Мария, она заметила почти сразу, их появление было довольно эффектным. Сидони почувствовала укол совести – она ведь тоже была в Скайхолде в это же время и могла бы им помочь в битве с демоном, если бы Шартер её вовремя нашла. Столкнуться сейчас с ними было по истине последней соломинкой. Будто услышав её слова, Марий зашагал по направлению к её столу, спустил на свободный стул Тессу и ушел, так и не сказав ни слова.

С Тессой, да и с Марием у них были странные отношения. Они всё же были убийцами магов, хоть и на службе Инквизиции. А общая родина с Форсицией ещё больше отбивало желание общаться. Поэтому чаще всего они друг друга вежливо игнорировали.

Сидони постаралась улыбнуться, когда Тесса наконец-то заметила, с кем села рядом. Скорее всего, её улыбка была похожа скорее на оскал.

Если сейчас к ним присоединится ещё и Кассандра получится отличная шутка. Заходят три неварранки в таверну – маг, разбойница и воин…

*слегка потерялась в очередностях, пните, если что-то пошло не по плану
— «Да благословит тебя Создатель, да убережет тебя; да одарит тебя своею милостию и силою дабы ты мог выбирать и свершить наисложнейшее, когда наисложнейшее — это Его воля по тебе..» — бормотала Кассандра, сидя в саду Скайхолда. Это было не самым уединенным местом, ведь сюда набилось куча людей, эльфов и даже наблюдалось несколько гномов — все хотели попасть к кому-то из преподобных матерей или хотя бы в ту самую импровизированную церквушку, для которой использовалась одна из комнат Скайхолда, выходящая в сад.

По правде говоря, Искательница пришла сюда совершенно за тем же самым, но разношерстная толпа, смеющаяся, горюющая, радующаяся и стенающая одновременно.. не то чтобы отбила это желание, но показала женщине, что есть те, кому свидание с Андрасте или же преподобными гораздо нужнее.

А она придет позже. До этого же как-то и своими силами справится.

Поэтому, побормотав себе под нос свои самые излюбленные стихи из Песни Света, она пробилась через толпу и пошла к своему любимому месту возле таверны.

Но едва она попала в главный зал Скайхолда, она замерла в каком-то дурацком оцепенении — будто видела его впервые. Она замерла, уставившись на огромные витражные окна позади трона Инквизитора, все еще не веря, что у них получилось, что они.. сделали это. Более того, они пережили это и, как говорил Варрик, «смогут поведать эту историю».

А ведь какой-то без малого год назад эта победа казалась.. нет, не недостижимой, но очень-очень далекой. Она вспомнила, как зарождающаяся Инквизиция, разбитая неожиданной атакой Корифея, прибыла в не менее разбитый Скайхолд и.. и вот они здесь.

Пентагаст почти готова была пустить пару скупых храмовничьих слез, но зычный голос Гатси вернул ее в настоящее:

— Мэм, кх-кх, — прозвучало где-то в районе ее поясницы, — я, конечно, извиняюсь, но я сейчас бочки буду.. перемещать.. как бы вас не тойго.. задело. — Кассандра обернулась и посмотрела вниз, узрев чешущего в затылке лохматого гнома, чье лицо было щедро украшено бородой и татуировками.

— Я.. — Искатель обнаружила, что ее голос охрип — видимо за то время, что она стояла, разинув рот, у нее пересохло в горле; она прокашлялась. — Я.. да, конечно, прошу прощения, сэр Штурхальд. — Но не успела она и отойти, как от центральных дверей замка кто-то прокричал ее имя — тоненьким как перезвон хрустальной благодати голоском.

— Леди Кассандра! — вновь вскричала эльфийка, одетая в простое рабочее платье. Она так быстро прошлепала по каменному полу зала и оказалась у воительницы перед носом, что воительница не успела и глазом моргнуть. — Вам просили передать! — Эльфийка своими тонкими длинными пальцами заснула небольшой сверток прямо в зажатую в кулак ладонь Кассандры, прокричала что-то победно-поздравительное и откланялась так же быстро, как и появилась.

Кассандра тут же развернула сверток и обнаружила в нем приглашение посетить таверну. Но это было даже не самое странное — ведь ее в принципе не так чтобы сильно част куда-то звали — самым удивительным была подпись отправителя. И пока женщина пыталась от удивления спрятать брови в своей некудышне-неподходящей для этого дела челке, откуда-то снизу вновь прозвучал зычный голос Гатси.

— И все же, мэм.. — проговорил он утомленно; тоном, которым обычно предлагают разойтись надоедливой толпе зевак.

— Ой, — неслышно произнесла женщина, ретировавшись достаточно быстро, чтобы не услышать уже удивленно-утомленное, зычное «люди» произнесенное гномом.

Она и сама не поняла, как оказалась в таверне. Вроде бы шла к себе, к своему побитому манекену, чтобы..

— Once we were
Not afraid of the night. — Едва-едва услышала она окончание песни, исполняемой в таверне. Но никого не интересовали песни — в таверне было так шумно, что и она-то ее расслышала только потому что привыкла замечать то, что выбивается из общей какофонии.

Она замирает на пороге, вспомнив как они с Варриком, едва вернувшиеся из Киркволла, зашли в таверну Убежища и вскорости Конклав взлетел на воздух. Но не успела даже достаточно погоревать по этому поводу, как зашедшая за ней компания буквально «внесла» Искательницу вовнутрь и кутерьму, принимая ее протесты за проявление поддержки такого шикарного развития событий.

Совершенно случайно — как это обычно бывает — её «вынесло» аккурат к столику за которым уже сидела Сидони. И к которому аккурат «подали» еще одну — по совершенно случайному совпадению — эффектную неваррскую женщину.

— Дамы, — приветственно отозвалась Кассандра, лицо которой, впрочем, все еще выражало некоторое недоумение — то ли победой, то ли ее попаданию в таверну. Она заняла свободный бочонок, поскольку свободные стулья в таверне явно закончились еще добрых несколько часов назад.