Согласно успевшей утвердиться среди командиров похода негласной традиции, первое слово было всегда за самым младшим из присутствующих. Поэтому взгляды собравшихся в разделенном на две неравные половины шатре, одновременно и жилище генерала, и его полевом штабе, не сговариваясь, обратились к совсем еще молодому воину, выходцу из Западных холмов. Новое поколение, только-только начавшее соскабливать жидковатую поросль с подбородка и верхней губы; молодые банны, один за другим встающие на замену убеленным сединами и исполосованным шрамами отцам. Они не видели резню при Остагаре, не бросались на отчаянный приступ Денерима под яростный рев архидемона, не побило их лихолетьем войны магов и храмовников, не искушали посылы Старшего. Мальчишки, выросшие на историях о подвигах Серых Стражей, о воскрешенном ими союзе, клятвы которого, казалось, забыты в веках; юноши, видевшие своими глазами, как Инквизиция стала первым оплотом и щитом для всего остального мира, разобщенного и совсем неготового к новой, серьезной угрозе. Храбрость на поле боя – одно, но сейчас, оказавшись в центре всеобщего внимания, молодому человеку тоже предстояло быть взвешенным и оцененным, в ту или иную сторону.

- Боюсь, у меня еще не достает опыта в борьбе с кунари, - он замялся, явно ощущая себя немного не в своей тарелке, но сумел сохранить самообладание и склонился над разложенной на широкой столешнице картой, очерчивая ладонью южные границы Антивы, - но, считаю, что нам стоит действовать последовательно и осмотрительно. Сосредоточимся на помощи союзникам, не вступая в решительное сражение, пока не выясним о противнике больше.

Стоило ему замолчать, как шатер наполнился гулом. Почти два десятка высших офицеров и командиров наемников принялись деловито обсуждать сказанное; до молодого ферелденца донеслись смешки, с противоположной стороны стола кто-то, напротив, одобрительно крякнул, видя, что юноша спокойно отошел от стола и держится с достоинством, не выказывая неуверенности.

- Банн Лоттом прав, - говоривший стоял отдельно, с задумчивым и даже отстраненным выражением лица перебирая пальцами видавшую виды перевязь; обветренный, загорелый, практически лишенный акцента, его можно было принять за марчанина, давно и безнадежно подавшегося в наемники. Но и среди вольной братии, продающей свои клинки за деньги, его сложно было с кем-то спутать, все знали медведеподобную фигуру и добравшуюся до самых глаз светлую кучерявую бороду предводителя Гордецов, одного из самых известных наемных отрядов по эту сторону Недремлющего моря. И, хотя в их ряды зачастую принимали далеко не самых безгрешных и законопослушных, никто не осмелился бы оспаривать право их представителя присутствовать на военном совете.

- После Салле кунари поймут, что появилась некая сила, способная дать им отпор. Однако они вряд ли в достаточной мере представляют, что на самом деле стоит за эдиктом Церкви и объявлением Похода, - Каллен на миг встретился с ним глазами и еле-еле склонил голову, выражая благодарность, в ответ на что получил кривую усмешку, почти целиком утонувшую в бороде здоровяка, - а пока этого не произойдет, нам нужно очистить наибольшую территорию. Освобождать города и деревни, возвращать к жизни торговые тракты и рудники, оказывать помощь в формировании местных войск и восстановлении порядка. Чем больше антиванцев окажутся в безопасности за нашими спинами, чем больше областей мы займем, тем меньше у серокожих останется возможностей противостоять нам. Нарастим превосходство, выберем момент и ударим сами… захотят помериться силами раньше – пускай, это им не городские ополчения гонять. Мы должны быть готовы к сражению с их главными силами, но, уверяю, учение Кун, при всех его прелестях, не врачует раны, не утоляет голод и не дает крова над головой по ночам.

***

Они покидали шатер цветастой вереницей, поблескивая металлом доспехов и серьезной суровой роскошью далеко не церемониального оружия. Один за другим, перебрасываясь между собой ничего не значащими фразами или молча, чинно вышагивая к своей оконечности лагеря. Пока шевалье и банны, помоложе и погорячее, не могут отказать себе в удовольствии подпустить шпильку нынешним соратникам, более опытные и здравомыслящие договариваются об очередности и местах фуражировки, рейдах за информацией о противнике и… добычей, ведь в самом Салле набрать трофеев толком не удалось. Все, что не было реквизировано для нужд армии, растащили местные жители, а те, кто ослушался жесточайшего приказа генерала Резерфорда, очень быстро повисли на немногочисленных оставшихся после осады деревьях.

Каллен провожал их стоя снаружи, прямо у входа. Официально склонить голову, напутствовать добрым словом или десятый раз повторенным указанием, обменяться рукопожатием с теми, кого хорошо и давно знал. Хотелось думать, что он неплохо справился – конечно, ему никогда не сравниться с Инквизитором, способной зажечь абсолютно разных людей, увлечь их за собой, провести через испытания и ни разу не дать повода усомниться в себе. Ему, например, всегда  было проще среди солдат, воинов, когда хороший удар по столу в разгар прений и грозный окрик стоят дюжины самых изящных реверансов, сотни заумных цитат из андрастианских текстов и очередной порции жалоб армейского казначея, вынужденного выделять средства на еще одно увеселение отважных спасителей Антивы. Победу уже отпраздновали… трижды. Пора заниматься делами.

- Верно говорят, что главное в споре – это победа, - то, что изрядно погрузневший на закате лет банн Осберт считал приглушенным хихиканием, больше напоминало отзвук старой водосточной трубы, в которую швырнули пару-тройку увесистых валунов, - отличное представление, генерал. Но, учти, что я обещал своей внучке привезти домой рога самого свирепого серокожего. Так что, как все же дойдет до драки – уж не забудь про меня и наших ферелденцев.

***

Успешное взятие Салле сыграло на руку Каллену. Довольно быстрое, относительно бескровное и совершенно неожиданное. Город, который должен был стать волноломом, костью в горле для Похода, теперь послужит базой для разворачивающегося наступления. Пополнения, склады, госпитали для тяжелораненных и увечных – теперь есть на что опереться, чтобы двигаться дальше, без особой угрозы для коммуникаций и тыла разношерстной армии.

Дав высказаться всем желающим и позволив вдоволь накричаться, Резерфорд заговорил сам. И его слушали, а что еще важнее – слышали. Конечно, они могли разделиться и совершить частью войск стремительный рывок вперед на северо-восток, к побережью, чтобы постараться отрезать кунари от их флота, запирая в центральной Антиве, но Каллену были не нужны обреченные и отчаянно дерущиеся серокожие, беспощадные к себе самим, врагу и местным жителям. Что бы там не думала себе Вивьен, а вернее Виктория, это освободительный поход, но никак не карательный. Без остановки, без передышки, но решительно и, если потребуется жестко, отбрасывая кунари, миля за милей, город за городом, пока до тех не дойдет, что дальнейшее упорство действительно обернется большой кровью и затраченными ресурсами. Пока их лидеры не задумаются, стоит ли из последних сил цепляться за остатки захваченного именно здесь, когда конкретно сейчас возможно добиться успеха в другом месте. Каллен хотел, чтобы они ушли. Хоть сейчас, просто погрузились на свои дредноуты и скрылись за горизонтом – гонять пиратские флотилии или громить Тевинтер – неважно. Ему нужно было покончить с этой войной, чтобы оставив за спиной худо-бедно восстановленную Антиву, союзную и обязанную Антиву, а затем обернуться лицом к главной и истинной угрозе, Ужасному Волку. Потому что чувствовал – понадобятся все силы, которые только можно собрать, каждый шевалье, тяжелый латник из Хайевера или наемный арбалетчик, каждый сохранивший чистоту храмовник, разведчик и маг. Покончить с кунари, всем вместе. Не распыляя силы, не позволяя мелким дрязгам и личным выгодам внести раскол в силу, которую зная-не зная создала Церковь и Верховная жрица, вложили ему руки. Справедливости ради, надо сказать, весьма и весьма предвзятые руки… Фенхарел…

Шатер опустел, и Каллен уже собирался войти обратно, когда завидел знакомый долговязый силуэт, расцвеченный серебрящимися прожилками. Казалось, прошла вечность с тех пор, когда они в первые встретились в казематах Киркволла. Молодого храмовника, наверняка, раздавило бы воспоминаниями и виной из-за страшного злодеяния в Круге, не уйди он с головой в служение ордену и тем его идеалам, в которых видел свой долг и призвание. Именно этот путь, где судьба сталкивала их снова и снова, в конечном итоге, и привел Каллена Резерфорда на залитую кровью мостовую, чтобы сразиться с настоящим чудовищем, будто выползшим из его пропитанных лириумной дымкой кошмарных снов. А Фенрис… да, он был неподражаем, хотя далеко не сразу добропорядочная натура будущего командора Инквизиции перестала бунтовать при одном виде зловещего эльфа с двуручным мечом, ровно как и всей откровенно разбойничьи выглядящей компании под водительством ферелденской беженки.

- Эвелин постоянно меня отчитывает, что пропускаю вечерние прогулки, а ведь они полезны для крепости и бодрости, духа и тела, - шагнув на встречу, Каллен улыбнулся ему и протянул руку в приветственном жесте, пытаясь в сумерках разглядеть выражение лица Фенриса, - и совершенно не принимает оправданий, что сама подает дурной пример… э-э, мне знаком этот взгляд. Что ты задумал?

- Не скажу, - он усмехнулся и потер колющуюся скулу, слегка морщась, - это слишком простой путь, чтобы жить долго и счастливо… а мне, между нами, нравится, когда она за мной приглядывает.

Совет окончен, можно подумать, что у командующего есть свободное время. Личное. Для того, чего бы он хотел, и Каллен старался, честно. Это Инквизитор могла свободно бродить по любому гарнизону, крепости, разбитой только что стоянке, спрашивать своих людей, говорить с ними, смеяться и журить  – так выходило, правда? С ним все иначе, со всяким, если он не Тревельян. Никто не прекращает разговоров при виде тебя, не веселит всякими байками, никаких шуток про продажных женщин и игр в кости. Сглатывают немудреную похлебку, вскакивают на ноги, несмотря на твой собственный приказ,  салютуют тебе, своему генералу, хотя он голодный, обросший щетиной, злой и непомерно усталый. Усталый, хотя компания только началась. Усталый, потому что только-только лично вел штурмовую колонну в раскрытые храбрецами ворота, что-то бессвязно орал на залитых кровью улицах Салле, призывая за собой, скалясь от дыма бушующего пожара. Совет окончен и успешен, сейчас бы позволить себе отдохнуть.  Немного поспать, натруженной ладонью перебирая эти темные кудри….

Хотя она уже давно не ночует с ним. Все-таки в мире столько всего, бед и проблем, что не остается времени на друг-друга… не выходит даже толком поговорить. Сейчас он бы пошел опять слоняться по лагерю, нервируя нерадивых часовых и винных торговцев, не успевших закрыться в срок – так почему бы ему не уделить толику времени старому приятелю? Конечно, Каллен бы встретился с ним и не «официально», но так даже лучше. Еще осталось вино, кое-какие закуски. Караул распущен и пусть, ведь Резерфорд всегда доверяет тем, кто ходил с ним в бой.

- Дориан? – он опустился на край массивного стола, путешествующего с генералом по одной известной только ему традиции и, пожалуй, единственной слабости, что он себе позволил. Кунари в Тевинтере? Серьезно? Да, он обещал своим командирам, что серокожие не ограничатся Антивией.  Да, он планировал их обширное вторжение, но исключительно по редким доносам и собственному чутью… Идеально. Пусть режут друг-друга на иных берегах, рубят, изничтожают магией, славя Кун или Андрасте, пусть дерутся, на чужой земле, по чужим правилам… здесь и так хватит мертвецов. Они и так приходят к нему по ночам. Каллен слушал его и не слышал, перед ним неслись многочисленно расчерченные планы, походные ряды, равнины и всхолмья, через которые предстояло двигаться, выученная наизусть карта. Не слышал, пока тот не закончил, но тут же вскинулся и мрачно уперся взглядом мимо, в ничем не заслужившую этого стену палатки.

- Стой… Ты поедешь к нему, чтобы уберечь единожды?.. – наверное, ему стоило бы все крушить, ломать, по-крупному, ведь даже без оружия… рвать глотки и вспарывать жилы, если бы добрался до врага… либо обнять эти плечи, только на миг, позволив себе человечность, принимая решение старого товарища, - или чтобы остаться?

Тевинтер. Зло. Зло для всех. Самое проклятое место в мире, если верить многочисленным рассказам. Работорговцы и рабы, маги-отступники, зажравшиеся аристократы и радикалы… Для одних они оставили только занимательные руины, а для других пролитая кровь не забудется никогда. Фенрис, которого он встретил в Киркволле тоже бескомпромиссный и циничный. Тоже злой, почти одержимый ненавистью. И все-таки, все-таки…  когда  прогремел взрыв, когда грязные улицы с проститутками, разбойниками и ворами заполонили храмовники…. он пытался спасать людей. Людей, граждан, любых живых существ. Защищал и карал виновных. Он заслужил право выбирать и волю драться рядом, как и Дориан. Потому для них в Скайхолде всегда горел камин, дымились накрытые столы и хрустели выстиранными простынями уединенные спальни.

- Стой. Я не буду тебе лгать, - сейчас бы приказать караулу ворваться, добавить в голос еще больше металла, но нет. Нет приказа. Нет осуждения, они все-таки друзья…. – ты уйдешь. А, потом, когда ситуация изменится, придешь обратно? Или останешься там? Скажи мне, что будет, если вы спасетесь, но кунари одержат верх здесь, в Антиве? Что будет, если нас погонят назад, оттесняя в Марку, сбрасывая в море?… тогда, ты и твой друг «сочтете нужным» вернуться?

На его месте он бы тоже так сделал. Разве можно заснуть спокойно, если кому-то близкому угрожает беда? Разве можно, хоть на миг, закрыть глаза, если знаешь, что твой клинок может спасти жизнь? Что можешь принять смертоносное железо своей грудью, заместо другого? Если бы в Тевинтере была Эв… Каллен одернул себя. Сейчас он командующий, генерал. Идет война, победа или поражение будет стоить жизней, десятков или даже сотен тысяч, в том числе других его соратников, друзей и любимых. Резкий глубокий вздох. Хватит видений и миражей. Набычившись, угрюмо, почти рыча, но он сдержался, все еще глядя в сторону, в стену. Злой сам на себя, потому что не может подыскать аргументов, нужных слов, даже не знает как себя вести сейчас. Она бы смогла… вся Инквизиция собиралась так – из чуждых и чужих людей, со своими бедами и стремлениями, из готовых принести свои личные интересы в жертву чему-то общему, гораздо более значимому, даже когда речь об их жизнях. Так они оказались вместе, все, и Фенрис, и Каллен, и Дориан…. проклятье, даже старый козел Блекволл там затесался! Здесь Резерфорд усмехнулся, немного нервно оправляя пряжку на широком поясе. На миг стало как-то легче.

- В любом случае, я ценю, что  ты пришел и заговорил об этом, но тебе стоило поступить иначе, - ему нужна Эвелин. Вот кто всегда находил время для других, несмотря на цену. Она выслушает, увидит возможности, отыщет пути, если нужно. Варианты, совсем немного потянуть время… а там и Каллен что-нибудь придумает, и война повернется по-своему, - ты был верен Инквизитору, не мне. Перед ней тебе и держать ответ.

Отредактировано Каллен Резерфорд (2022-01-09 23:58:17)

Каллен почувствовал какую-то злую радость, когда эльфийский мечник вышел из себя, явно задетый подчеркнуто холодным и даже пренебрежительным вопросом. Тягучая атмосфера недосказанности, сгустившаяся и почти осязаемая, когда обоим приходится соблюдать некие условные границы, в признание общего прошлого и особенностей нынешнего положения, хорошая благостная мина про кипящем внутри негодовании, непонимании  – зачем, если уж есть выбор "поговорить начистоту"? И к чему пытаться оправдаться, если можно…

- Да ты сам себя слышишь? – собиравшийся дать ему закончить Резерфорд все же взорвался, резко обернувшись навстречу подавшемуся вперед Фенрису. Резные фигурки, отображавшие диспозицию армий и отдельных отрядов, разлетелись в стороны, будто спасаясь малодушно от гнева командующего, но Каллен даже не заметил этого, - хватит этой фантазий, игры закончились. Чем  и как вы собираетесь изменить Тевинтер? Можно до конца времен резать работорговцев в пахнущих мочой трущобах или пытаться найти себе сторонников среди Магистериума, подавляющее большинство которых просто одолеваемы скукой или  строят друг другу козни. Пока за каждого привезенного в Империю невольника будут платить, золотом и серебром – все останется по-прежнему. Не делай вид, что не знаешь. Где витали хваленое здравомыслие и благие помыслы, когда Тевинтер не подписал лломеринское соглашение с кунари, продолжив воевать? Имеющие власть и богатство никогда не поступятся ими, обрушивая свое могущество на любого, кто решится восстать, а освобожденные от цепей ни за что не станут жить в мире с прежними хозяевами, разрушив и утопив в крови «свободных» граждан все, до чего сумеют дотянуться.  Только не делай вид, будто не понимаешь, о чем я, будто ты не был свидетелем этого десятки раз, и словно сам не…. Вон отсюда!

Полог у входа качнулся и, предваряемая тактичным покашливанием, внутрь просунулась голова одного из дежурных офицеров. На лице воина явно читалась озабоченность заслышанной караулом перепалкой, но поймав на себе жесткий, нетерпящий пререканий взгляд Резерфорда, он поспешил ретироваться, напутствуемый отрывистым приказом отвести стражу на двадцать шагов от штабного шатра. Каллен затравленным зверем прошелся туда-сюда, хлестнув ни в чем неповинный опорный столб краем излюбленного плаща. Почему он вынужден объяснять, казалось бы, очевидные истины? Почему должен, как будто, отговаривать Фенриса от уже принятого им решения? Того самого Фенриса, который когда-то сам испробовал на своей шкуре все прелести тевинтерских порядков? Фенриса, который сумел вырвать себе свободу и даже в некотором роде отомстить, который стал единственным удачным исходом на сколько? На тысячу других, не таких везучих?

О, да, они оба очень хорошо запомнили Киркволл. Очень разные, и, если ожесточенный ищущий забытья в выпивке беглый раб мог бы, наверное, прикончить Андерса, угадав таящуюся в том угрозу, то Каллен в свой первый год в Городе Цепей… Сейчас все изменилось. Во многом одни и те же события не прошли бесследно, они привели их туда, где, в конце концов, Каллен и Фенрис оказались лицом к лицу, давно другие, но все так же непохожие. Со своими собственными извлеченными уроками, застарелыми шрамами, данными себе и другим клятвами, которые решено исполнить.

- Не знаю, что там за планы у «правящей элиты» Тедаса, - кривую усмешку на лице ферелденца с очень большой натяжкой можно считать доброжелательной улыбкой. Резерфорд вполне ясно представил, как выглядит со стороны и сделал над собой усилие, чтобы обрести хотя бы внешнее спокойствие. Это уже граничило с абсурдом и вот-вот грозило превратиться в мелкопоместную рыночную брань или ссору незадачливых любовников. Мрачно смерив оскорбившегося Фенриса с головы до ног, генерал дернул изуродованной кривым рубцом щекой.

- …не знаю, но ты очень верно упомянул союзников, - тяжело ступая, Каллен вернулся к карте, поочередно подбирая оставшиеся на столе фигурки и возвращая их на надлежащие места, - агенты, разведывательные отряды, целые экспедиции… и союзники, да. Верные, гордые, но тоже, увы, нуждающиеся в помощи, поддержке, содействии Инквизиции, решении внутренних или внешних проблем.  Мы разделили лавры общей победы, каждый нашел себе нечто в качестве награды, урвал кусок и зажил в свое удовольствие, занимаясь своими делами.

Четыре пехотных отряда разметало по всему Ферелдену, часть тяжелой конницы невесть как очутилась посреди Недремлющего моря, а одна из наемных рот уже хищно присматривалась к долине Минантер, будто бы позарилась на богатые предместья Старкхевена, незащищенные руслом реки. Резерфорд помедлил, повертел в руке фигурку обозначавшую собственную ставку, прежде чем выдвинуть ее к северу от Салле.

- Вот только где были наши союзники, когда церковь решила, что Инквизиция и Искатели обрели слишком уж большое влияние после поражения Старшего? Разве прежние друзья поспешили на помощь, когда все, кто сумел выбраться из Скайхолда, скитались у подножья Морозных гор? Я не припомню, чтобы могущественные маги возводили для обессиленных и обмороженных беженцев новые дома, под стать собственным роскошным особнякам, чтобы врачевали их раны, или чтобы до горизонта тянулись груженные припасами и продовольствием телеги, присланные издалека? Где были все, когда гибли друзья, когда Скайхолд, мой дом, наш дом пылал и истекал кровью под ударами еще одного эльфийского божка? Когда тот, кто тоже назывался союзником, ударил нам в спину, когда пришел за ней, а я… я не сумел помешать.

Стиснув зубы он осекся и сдержал накативший неожиданно приступ, когда все внутри скрутило, отдаваясь яркой застилающей взор вспышкой. Что-то жалобно хрустнуло в побелевшем от напряжения кулаке; жалкие обломки Резерфорд не глядя швырнул на пол, отерев раскровленную щепой ладонь о подбивку плаща. Нехорошо, сейчас совсем некстати терять контроль. Одного короткого взгляда на карту хватало, чтобы перед глазами встали и хмурые приземистые башни над Крествудом, и обрывистые прибрежные скалы, безмолвно глядящие вслед уплывающим кораблям, и запыленные, запруженные войсками дороги южной Антивы. Наверное, слишком долго он молчал, не позволяя вине, сомнениям, тревоге выплеснуться наружу… Что же, зато сегодня они оба сказали гораздо больше, чем следовало, гораздо больше, чем собирались изначально. Еще одно усилие воли, чтобы вернуть мысли в нужное русло; даже такая разрядка непозволительна, никакие разговоры не помогут и не исправят случившееся. Горечь на языке и впустую потраченное время.

- Я рассчитывал, что ты отправишься в Тевинтер, чтобы уберечь Дориана и остальных близких тебе людей, убедиться в их дальнейшей безопасности. Что уговоришь его присоединиться к нам и вернешься – вот, что я хотел услышать, Фенрис. И ты прав, тебе стоило сразу отправляться к Эвелин: наш Инквизитор всегда видит шире и глубже, способна войти в положение и сделать выбор, который окажется верным. Она наверняка отпустила бы тебя, безо всяких проблем, но ты и так это знаешь… Уж не попытка ли оправдаться перед самим собой привела тебя именно ко мне?

Ярость еще не ушла, она догорала изнутри, наполняя его, терзая вены, не позволяя остыть. Короткая волна болезненных пульсаций окончательно стерла с лица генерала признаки казавшегося бесконечным дня, напряженной работы и измотанных напрочь нервов;  решительно и несколько театрально Резерфорд указал на образовавшиеся вновь боевые порядки двух замерших напротив друг друга армий, посредине разрываемой войной страны - Спрашиваешь, как бы поступил я на твоем месте, не командуя походом? Это не имеет значения, друг мой. Но я скажу, как поступлю, находясь на своем месте. Посмотри вокруг – как много знакомых лиц ты увидишь, сколько осталось рядом испытанных соратников? Здесь религиозные фанатики и ищущие поживы головорезы, пустоголовые охочие до славы юнцы и заносчивые рыцари, важные, будто помазаны с рождения самим Создателем. Даже хорошие солдаты исполнят приказ и отправятся домой, наплевав на все, если их сюзерен заартачится и объявит о выходе из Священного Похода, а остальные дадут деру, как только запахнет по-настоящему большой кровью, но, лично я никуда не уйду. Я заставлю кунари отступиться от Антивы, чего бы это не стоило. Богатые, плодородные и не сильно затронутые являющимся во снах Ужасным Волком территории – они помогут, станут поддержкой и подспорьем, крепким тылом, когда придет время возвращаться на юг.

Теперь его рука обратилась через обманчиво тонкую полоску воды. Между пальцев скупо просочилась багровая капля, оставив среди расчерченных всхолмий и долин маленькую зловещую отметину.  Хотел бы Каллен, чтобы это прозвучало не столь жестоко.

- Здесь должен быть мир, потому что настоящая война идет там. Война уже начата, и многим, опасающимся сейчас за жизнь и судьбу тех, кем дорожат, стоит помнить – кровь уже пролилась. Такая кровь, которую нельзя ни оправдать, ни простить, Фенрис. Твой страх понятен. Однако когда из-за заснеженных хребтов хлынут одуревшие от сладких речей эльфы, когда появится Он, должно сделать все, чтобы быть готовыми, любой ценой… даже если эта цена - мир с кунари на развалинах сожженного Минратоса. Потому что я ничего не забыл и не забуду, до самого конца.

Отредактировано Каллен Резерфорд (2022-02-06 13:49:42)