Глоток старой полузабытой жизни был похож на искрящееся фруктовое вино – в уголках глаз почему-то щипало, но только совсем чуть-чуть. Конечно, это не было ностальгией. И радостью не было. Просто свечи отражались от изящных хрустальных фужеров с миниатюрными фигурными ножками, мягкий свет их преломлялся, и все в этом неровном свете, после всего, что они пережили, что она пережила, казалось дивной шумной сказкой. Лелиана была искусной лгуньей. Сейчас она совсем немножко привирала сама себе, пряча мягкую линию улыбки за каемкой бокала. Как же она скучала. Шелест платьев был похож на море. С террасы, на которой она притаилась, скрытая от чужих глаз, было слышно мерное цверканье цикад, тихий звонкий плеск фонтана и звонкие смешливые голоса – вечер был теплый и ласковый, от чего нагонял на гостей обманчиво расслабленное настроение. Если участники Игры вообще когда-нибудь расслаблялись – танцевать в изящных туфельках по лезвию можно было только оставаясь таким же острым и безжалостным, как опасный тонкий клинок. 

Ах, как она скучала по танцам! По изящной обуви, конечно, в сто крат больше: она не могла перестать время от времени осторожно бросать быстрые взгляды вниз на свои ноги. Маленькие остроносые бархатные туфельки на каблучке, расшитые фиолетовым стеклярусом и украшенные тонкой ленточкой розового мелкого жемчуга, сидели как влитые. За время Мора она совсем забыла каково это: когда ноги не гудят от стоптанных миль, не кровоточат и не трескаются от отвратительных грубо-сколоченных сапог, которые, казалось, хотя, Создатель свидетель, Лелиана готова была поклясться, что так оно на самом деле и было, были оба сшиты на левую ногу, и эта левая нога была явно мужская. Конечно, она старалась рассматривать это как некий акт смирения. Как испытание, которое послал ей Создатель, ведь у Его Невесты наверняка не было удобных легких сапожек, и она нисколечко не жаловалась. Лелиана тоже не жаловалась, лишь иногда тихо и мечтательно вздыхала. Здесь вздыхать было не позволительно. Ведь если в лагере, возле костра свидетелем ее мимолетной слабости был лишь Создатель, здесь, в Вал Руайо, глаз было многим больше, цепких, как острые кошачьи коготки. В отличие от присмотра Создателя, никакого умиротворения они не приносили. Только разжигали в душе азартную веселую искру.

Она остановила слугу-эльфа легким движением руки и двумя пальцами подцепила сахарное пирожное корзиночку. Близ танцевального зала резные столики ломились от кушаний: фазаньи грудки с апельсиновым соусом, украшенные засахаренными фиалками, пюре из сладкого картофеля с петрушкой, томленая баранина на подушке из тертых бобов, разнообразные булочки, крученые, сдобные, с корицей, шоколадом, кисловатым сыром, те, маленькие, тающие во рту, похожие на медовые пирожки – это было только то, что она успела попробовать. Хотелось всего и сразу. Откушивали с малюсеньких фарфоровых тарелочек, расписанных голубыми птичками, и не менее малюсенькими серебряными ложечками. Вся эта хрупкость и звонкость должна была кружить головы юным умам, но Лелиана была уже не так юна и к тому же знала, что самые опасные ядовитые гады как раз обычно не отличаются большим размером. Здесь было много ядовитых вещей. Но, конечно, не все.

Она моргнула, когда справа из-за тяжелой портьеры вынырнул вихрь легкого желтого платья – какое солнце. На краткое мгновение ее ослепило теплой светлой волной – сама она отдала предпочтение изящному бархатному кафтанчику глубокого темного цвета, что облегал фигуру как вторая кожа, и простой полумаске. Волосы по последней моде тоже было не украсить. Как жалко. У незнакомки в тяжелые упругие темные кудри были вплетены живые цветы. Она ее тут раньше не видела, эту канарейку. Конечно, за годы новых лиц прибавилось, но мэтры Игры оставались все те же: Лелиана ловила взглядом их прямые спины и мрамор плеч – потому все больше наблюдала и слушала, чем говорила. Чтобы вновь при необходимости стать большим игроком, искусным и подчиняющим даже самые злые сердца одним лишь взглядом и одной лишь нотой, нужно было набраться терпения и упасть в уши: слушать, слушать и слушать.

Эта птичка, казалось, залетела сюда случайно. Лелиана смешливо прищурилась и чуть склонила голову на бок. Ей бы куда-нибудь, где тепло, теплые волны, песок и полный поднос фиников и темного сладкого винограда – ха! а, кажется, и угадала, такая темненькая, должно быть и правда из Антивы. Где еще можно так напитаться солнцем, чтобы самой стать им? Холодное светило Ферелдена могло дать лишь потрясающий трупный оттенок. У птички могло быть большое большое будущее. С таким очарованием, белыми зубками и родинками.

Может быть она бы и достигла успехов, если бы не путалась в собственных ногах. Ох, Создатель милосердный!

- Осторожно!

Отредактировано Рааг (2021-08-11 22:03:29)