Уезжать было тяжело. Сердце было не на месте. Складывалось ощущение, что Жозефина оставляет всё в беспорядке, и вся отлаженная система, с которой леди Монтилье работала годами, рухнет, стоит ей только отъехать от города на несколько миль.

В конце концов, Инквизиция была частью её жизни долгих пять лет. Оставлять это всё, весь результат на плечи людей, которые, безусловно, смогут позаботиться об Инквизиции лучше, чем она сама, было страшно. Хотя бы потому что серьёзная Жозефина терпеть не могла, когда кто-то делал за неё её непосредственную работу, а поэтому к своему отъезду леди Монтилье подготовила чуть ли не манускрипт, описывающий новоприбывшим послам из Вал Руайо большинство процессов в Инквизиции, всех тех, кому эта организация успела помочь и к кому можно обращаться за помощью. Ей нужно было сделать всё по совести, даже не столько потому что, в случае краха, пострадает её собственная драгоценная репутация, сколько из уважении к своему же труду: сколько сил было положено в Инквизицию, и сейчас оставлять её было всё равно, что наблюдать за тем, как птенчик вылетает из гнезда. С замиранием сердца, безусловно.

- Все не так просто, - тёмные губы дрогнули в улыбке, когда Жозефина бережно запечатывала письма в конверты, скрепляла печатью с традиционным глазом, и бережно разглаживала желтоватый пергамент, подписывая их, - Пожалуй, я буду скучать по этому всему. Невозможно не скучать по всему тому, что стало частью твоей жизни так надолго. Даже... грустно. Оставлять Инквизицию, я имею в виду.

Слова застряли комом в горле.

"Поверить не могу, что теперь этого всего нет".

Первые несколько дней Жозефина остро чувствовала вину за то, что не смогла всё изменить. Трезвый, ясный ум понимал: у неё не получилось бы отстоять право Инквизиции на самостоятельное существование, каким бы опытным дипломатом она ни была, хотя бы потому что и Ферелден, и Орлей видели в существовании организации то собственную выгоду, то собственную погибель. Престало бы думать о том, что быть под главенством Верховной жрицы Виктории - хорошая участь для Инквизиции, но со своим отъездом чувство неправильно принятого решения пожирало Жозефину по крохотным кусочкам. Возможно... возможно, если бы она смогла что-то придумать, если бы они всё это время не перегрызались в подвале, слишком перепуганные нависшей угрозой от кунари, всё могло бы выйти иначе. Но не вышло.

Обиднее всего в этой ситуации было за Эвелин. Но всё, что могла, Жозефина уже сделала, и сыпать голову пеплом, в любом случае, было поздно.

"Леди Тревельян, вы же знаете? Я всегда жду вас в Антиве. Дом Монтилье будет невероятно горд и рад принять у себя такую гостью. Вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь. Всегда, Эвелин".

Когда оказалось, что в Антиву Жозефина отправится не одна, у неё будто бы камень с души упал. Ей-то думалось, что всю дорогу до дома она будет горевать и тосковать по холодному Скайхолду, и что ей придётся в одиночестве переваривать свой отъезд. Будучи убеждённой трудоголичкой, зацикленной на своей святой миссии, Жозефине всегда было очень тяжело просто так отпустить вожжи. Но когда к ней присоединился Дориан, все сомнения, все волнения будто бы испарились и превратились в ничто, и дорога прошла мигом, будто бы её и не было, и вот уже перед глазами расстилается бесконечный, малахитово-зелёный, бескрайний простор из сочных лесов, кустов и плодовых деревьев, и вдруг запахло ими: огромным количеством цветов, которыми в Антиве был обсажен каждый угол. И всё это благоухало так, что, в отличие от Орлея, здесь не было никакой надобности в парфюме. Потому что города Антивы будто бы были окутаны этим облаком из цветочных ароматов.

- Каберне ди Бастион, - антиванка с гордостью представила свой любимый сорт винограда: крупными, почти чёрными гроздьями на фоне тёмно-красных листьев, он казался настоящим драгоценным камнем, сияющим на солнце, словно бы застывшая смола. Каждая ягодка, жмущаяся к другим, точно таким же, идеального размера, покрывшимися испариной и мелкой солёной пылью, казалась, была словно бы бусина одного целого жемчужного ожерелья, - Этот сорт - наш фирменный, из него жали вино ещё в Чёрном веке. Никто в Антиве его больше не выращивает, с тех пор, как я выкупила ещё два поля у наших соседей. Должно быть, ты слышал про Каллисто ди Бастион? Этот сорт назван в её честь. Чаще всего она подливала яд именно в красное вино из этого винограда: вкус настолько насыщенный, что так сразу и не разберёшь, может быть, это нотка пряной листвы из винокурни, или... маленький нюанс от сеньоры ди Бастион, - Жозефина лукаво подмигнула, - У нас должно было остаться несколько бутылок с позапрошлого года. Если тебе понравится, обещай дать мне знать: я отправлю несколько бочек в Минратос. Расскажешь мне, как к красному вину относится Магистр Тилани, - упоминая их общую знакомую, с которой удалось пообщаться поближе за всё то время, пока Жозефина работала в качестве посла Инквизиции, она склонилась к Дориану поближе, сдерживая рвущийся с губ смех.

Дориан, как всегда, впрочем, был взволнован цветом своей кожи, и эта милая, совсем отличная от привычной бумажной, суета заставила Жозефину рассмеяться.

- Дориан! - она игриво шлепнула его по руке веером, расплываясь в улыбке, - брось. Ничего не побледнел - это всего лишь морская соль, понимаю, за столько времени в Вал Руайо можно было и отвыкнуть. Но, я клянусь, прежде чем отправляться в Минратос, ты точно должен с нами отужинать: будут подавать рыбу в соли, и копченых осьминогов с винными грушами, о! И тебе стоит попробовать персики, и инжир, думаю, мы можем сходить за ними на рынок, правда, только если ты не боишься вернуться оттуда уже сытым, - Жозефина вложила свою тонкую руку под локоть Дориана, обмахиваясь от душного влажного воздуха веером, и плавно повела своего спутника и, по совместительству, очень хорошего друга по мощёной дорожке вглубь тенистого сада, - скажи, так ли в Минратосе жарко, как в Антиве? Мне нужно подумать, что за масло тебе дать, чтобы не сохла кожа. Будет очень неприятно сгореть на солнце: знаешь, обычно лето в Антиве жаркое, но всё же мягкое, однако я боюсь, что даже мне придётся что-то делать с лицом после Скайхолда.

Правда, удалиться на променад по узким улочкам Антивы, путаясь в разномастных цветных вывесках, они так и не успели, потому что, как оказалось, их все уже очень давно ждали. Иветт, подбирая юбки, спускалась по маленькой лестнице, рассматривая носки своих причудливых туфелек, а когда подняла взгляд, так и обмерла, так и застыла, держась за широкий мраморный поручень. 

- Жози, я так и знала! Maman и papa места себе не находят, говорят, ты задерживаешься, а я им сразу же сказала, что, должно быть, ты просто не хочешь омрачать свой приезд их вечными нравоучениями! А вы должно быть... - ладошка Иветты взметнулась к губам, она округлила глаза, и едва сдержала восторженный писк, - Сеньор Павус! Создатель Милосердный, какая честь, Жози так редко появляется в сопровождении гостей!

- Вероятно, потому что вы от моих гостей не оставляете живого места после своих расспросов, - мрачновато, но с улыбкой отозвалась Жозефина, но Иветта будто бы и не слышала, а если и слышала, то точно не придала напускному ворчанию сестры никакого значения - у Жозефины в крови было ворчать и периодически возмущаться, потому что кто иначе будет ставить праздный антиванский норов на место? Всё внимание буквально искрящейся от восторга Иветты было приковано к Дориану: казалось, ещё чуть-чуть, и она спросит, а правда ли маг укладывает свои усы специальным фруктовым маслом. Она как-то отречённо клюнула сестру в щёку, едва ли не роняя на землю челюсть, когда Жозефина собиралась напомнить ей о чувстве такта: "Иветт, дорогая..."

- Нет, она, конечно, писала о том, что приедет не одна, но я и подумать не могла, что это будете... вы! А правда, что... Нет, нет, я, безусловно, покажусь глупой, если спрошу, лучше сразу представиться, - Иветта хихикнула, расправила юбки своего лёгкого наряда, искрящегося золотом, а затем протянула ладошку, прочистила горло, и обворожительно улыбнулась, продемонстрировав фирменную ямочку на щеке, - Иветт Габриэлла Монтилье, если... если вы помните, мы встречались с вами на Зимнем балу, и вы обещали побывать на моей первой выставке! Когда она откроется, само собой, но, впрочем, кого это волнует, верно, сеньор? Как прошла ваша дорога? Надолго ли вы в Антиве? О, надеюсь, Жозефина предложила вам остаться, mama и papa спят и видят устроить званый ужин!

Жозефина сдержала нервную сухую улыбку.

Иветта едва ли не светилась от восторга, а вот Жозефина, напротив, едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Так было всегда - стоило только кому-то из её дорогих друзей приехать к ней погостить, как всем вниманием дорогого гостя тут же овладевало едва ли не все семейство, включая хозяйскую кошку и ворчливого конюха, но никак не Жозефина. Поэтому антиванка с благодарностью смотрела на Дориана, ведь он очень ловко и, главное, невероятно вежливо, держал её вездесущую сестру на приличном расстоянии. Само собой, Жозефина была не против того, чтобы он задержался - за один день не успеешь и главного посмотреть в столице, да даже виноградники толком не обойдёшь и вина не попробуешь, поэтому пауза в день-два казалась решением странным и немного невзвешенным. Неделя - уже что-то более серьёзное.

Иветта быстро с ними попрощалась, и Жозефина взмолилась, прося Создателя о том, чтобы ей и Дориану хватило тех несчастных часа с мелочью, пока до её родителей не дойдёт главное, чтобы переодеться и улизнуть куда-нибудь подальше из отчего дома.

- Моя сестра может заболтать любого, причем по абсолютно разным темам, - закатила глаза Жозефина, - ей абсолютно всё равно, с кем вести диалог, с представителями серой рогатой расы, с гномами или с тевинтерскими магистрами, всё равно - заболтает так, что не заметишь, как полдня уже потеряно.

Впрочем, подолгу ворчать на младшую сестру Жозефина тоже не умела. Под руку с Дорианом в тени родного сада она быстро расслабилась и так же быстро обратно влилась в разговор, показывая старому другу персиковые деревья, увитые лианой вьюна, деревянные скамеечки, уставленные по обе стороны широкой аллеи в саду и журчащий фонтан. Это было место, где Жозефина родилась и выросла, и поэтому она питала к нему какие-то свои односторонние, но очень глубокие чувства. Ей было тяжело говорить так же ладно о своей родине, как о Тевинтере говорил Дориан, но она не слишком жалела. Жозефина в одностороннем порядке для себя обозначила то, с какой любовью её старый друг говорил о дома. И тогда она только крепче сжала его плечо и горячо зашептала на ухо, что с удовольствием однажды приедет в его родной город, чтобы он тоже так же, как и она сейчас для него, показал каждый уголок места, который зовёт своей родиной.

Она знала, что это всё давалось Дориану нелегко. Его семейный конфликт был чем-то похож на её трагедию, и оттого в Скайхолде они быстро признали друг друга приятелями. И всё же семейная драма Дориана лежала куда глубже, чем банальное неприятие семьей образа жизни их сына. Это была трагедия целой страны, образ мышление и система целого государства. И если в вопросах с семьи можно было руководствоваться волнением и любовью, если в вопросах семьи понимание так или иначе, даже ценой времени всей жизни, придёт, то менять государство... это попытка разрушить всё в ноль и привести к новым привычкам. Может выгореть. А может и прогореть.

Само собой, речи о том, что Жозефина и Дориан будут жить вместе не шло - в шато было достаточно места, чтобы расположить гостей, но пока Жозефина отмахнулась от всего этого. Им обоим нужно переодеться, а если они вдвоем задержатся, то родители быстро воспользуются возникшей паузой, чтобы утащить их в паутину бесконечных разговоров. Так что, вино, фрукты, и быстрее-быстрее бежать в город. Жозефина скинула с себя дорожный плащ ещё в холле и послушная прислужка тут же прихватила и богато расшитую накидку Дориана. Впрочем, меньше от этого особо на магистре одежды не стало, и Жозефина только незаметно подняла глаза к потолку, когда тевинтерец услужливо помог ей расстегнуть парочку особо надоедливых крючков. Жозефина благодарно улыбнулась одними кончиками губ и была такова, зашуршав своими бесчисленными юбками в сторону ширмы.

Когда изморенного с дороги тела коснулся солёный влажный воздух, Жозефина, наконец, поняла - она окончательно дома. После того долгого путешествия, начавшегося ещё в её юности, когда волей судьбы и решением родителей её занесло в Орлей, она, наконец, вернулась домой, чтобы занять место, право на которое было у неё с рождения. Её отец предупреждал её о том, что вскоре видит свою пенсию, и именно это стало решающим фактором, из-за которого Жозефина твёрдо решила, что Инквизиции она уже дала всё, что могла. А дома её ждала... семья? Это было важнее, чем организация, желающая оставаться наплаву после спасения мира от Корифея. По крайней мере, ей так казалось сейчас.

Лёгкая, прозрачно-голубая ткань обнимала плечи и грудь сотней воздушных складок, и после твёрдой накрахмаленной одежды, того самого красного мундира, кожа, наконец, задышала.

Жозефина усмехнулась. А ведь Дориан, действительно, очень мало бывал в Антиве, судя по вопросам, которые он задаёт.

- Вся столица - это спокойный уголок у моря. Райский уголок, где даже яд так же вкусен, как и вино, - ответила она, не скрывая отменно читающейся через интонацию улыбки, - У нас редко бывают шторма, видишь ли, город с обеих сторон огорожен глубокой линией берега. Антива-сити буквально стоит в глубокой впадине на заливе Риальто, поэтому здесь всегда очень тихо. Но у самой столицы вода грязная из-за устья реки, впадающей в залив, именно поэтому мы с семьей всегда предпочитаем купаться где-то поближе к дому. У нашего берега почти никогда и никого нет, поэтому, думаю, ты бы мог проверить, как вода по температуре.

Жозефина с трудом достала всю эту орду из шпилек из своей строгой причёски и шоколадные кудри вольно рассыпались по её плечам, пока антиванка подбирала верхние пряди.

- Готовься. Сегодня на ужине maman будет осыпать тебя ворохом вопросов и пытаться узнать, не сосватаны ли мы. Я нечасто вожу в дом мужчин, видишь ли, по весьма очевидным причинам. Приготовь всё свое терпение, и в том числе то, которое отложил для возвращения в Тевинтер - мои родственники бывают весьма... утомительными. Думаю, ты мог заметить это по Иветт, и, о, Создатель милосердный, - Жозефина выглянула из-за ширмы, чтобы подарить жевавшему сладкий персик Дориану весьма и весьма красноречивый взгляд, а затем шепотом добавила, - тебе повезло, что ты приехал до того, как вернулся Ариэл.

Жозефина в последний раз взглянула в зеркало, чтобы увидеть себя в полный рост. Она вдевала в уши свои любимые серьги: золото с сапфирами, а скрепленные на затылке пряди закрепила гребнем, на котором красовалась виноградная лоза, где ягоды - те же камни. И только после этого, подобрав все эти лёгкие, воздушные, как облака, юбки, антиванка плавно выплыла из-за ширмы, держа в руках интересную склянку с прозрачной жидкостью. Неторопливо огладив ладонью спинку стула, на котором Дориан любовался открывшимся видом на сад, она плавно опустилась рядом. Жестом, она попросила дорогого гостя дать ей руку, и только после того, как перед ней раскрылась крупная мужская ладонь, открыла флакон. Ароматное масло, густое, заваренное на виноградовых косточках, коснулось раскрытой ладони Дориана, а Жозефина, чтобы показать ему пример, распределила масло со своей ладони по лицу: по изгибу породистой переносицы, по высоким скулам и лбу - они обычно сгорали в первую очередь, особенно после орлесианского климата во влажной Антиве.

- Виноградное масло. Ты же не хочешь сгореть, да?

Жозефина рассмеялась, а порыв заигрывающего морского ветра, будто бы поддерживая повод для смеха, запутался в её юбках и взбил тёмные кудри.

- Попробуй остаться в рубашке для начала, - неторопливо промурлыкала она, массирующими движениями проходясь по линии своей челюсти и по открытым ключицам, - Я, конечно, понимаю, что от такого вида встречные женщины и мужчины будут падать в обморок вовсе не от моих стрелок сурьмой под глазами, а от твоей груди, но иначе ты сваришься. А Антиве только сварившегося альтуса для полного счастья не хватало, ведь так?

Остатки масла пошли по открытым рукам - их было не так жалко, как лицо, но болящие плечи и руки это тоже удовольствие весьма сомнительное. После простой процедуры, Жозефина беззастенчиво отправила виноградину к себе в рот и с превеликим удовольствием обратила взгляд на Дориана, задумчиво перебирая варианты их сегодняшнего времяпровождения где-нибудь вдали от домашней резиденции.

- А потом мы пройдёмся по рынку и точно тебе подберём что-нибудь полегче. И обязательно что-нибудь традиционное, чтобы Мэйварис обзавидовалась и наконец приехала погостить. Заглянем к моему любимому кутюрье, уж он точно найдёт что-то для тебя. Я тебе этого не говорила, но вполне вероятно, что он исполнит любое твоё желание, в том числе то, что может порадовать этого твоего охотника на магистров.

Жозефина лукаво подмигнула.

- Как ты, к слову, относишься к театру?

- Моей семье, видишь ли, придётся научиться вести себя пристойно. Что за вздор - каждого моего гостя воспринимать как потенциального жениха, возмутительно.

Жозефина откинулась на спинку своего любимого кресла, подставляя лицо, плечи и грудь солнечному свету. Вуаль из лёгкого голубого света - не иначе, это не ткань - окружала её, как жемчужину в лучшем орлеанском ботике окружает синяя бархатная подушечка. Как она скучала! Какое же ласковое антиванское солнце, как нежно оно касалось горячими лучами истосковавшейся по теплу кожи, Жозефина подставляла свету лицо и думала, что нет ничего лучше в Тедасе, чем Антиванское лето, пока её волосы перебирал морской ветер. Дориан тоже, безусловно, пойдёт на пользу такой отдых. Поди потом его вытащи из лазурной воды, с белоснежного песка, из тенистого сада, где пропадает типичная летняя духота, где зреют розовобокие персики. Жозефина тонкими пальчиками подцепила веер и обмахнула себя в несколько неторопливых движений, с улыбкой слушая, как Дориан отзывался о тевинтерском театре. Антиванский театр - всё же больше в традициях Орлея, там без стеснения приправляют драматичные оперы об истории великих орлесианских героев романтизмом и перчинкой личных взаимоотношений, иначе бы требовательная публика в масках уже очень давно заскучала, сидя на балконах в окружении потрясающих сухих вин и разномастных закусок.

Жозефина так любила оперу. Было в ней что-то из детства, из той шальной юности, когда Жози ещё позволяла своим лодыжкам мелькать под подолами платья неприкрытыми лодыжками, на высоких балконах Жозефина Мантилья курила лучший неваррский табак через мундштук, а в клубящемся дыме тонул блеск драгоценных камней и кубков, полных вина.

Да. Такой была её юность. Горячей, как антиванское солнце, буйной, как норов антиванских реющих небо парусов, непокорной, как весь антиванский народ. С такой любовью Жозефина могла думать только о родине. Пожалуй, оттого её с Дорианом дружба обрела смысл только со временем, для всех сеньор Павус всё больше был опасным магом, от которого никогда не знаешь, чего ожидать. Для Жозефины - Дориан стал образцом любви к своему дому.

- Безусловно, - Жозефина лёгким движением сложила веер и он легким перышком повис на импровизированном браслете на её кисти, следом антиванка поднялась и, отправив в рот краснеющую бочком ягодку винограда, - но переодеться ты, мой друг, успеешь, только если мы вовремя сбежим, пока нас обоих с тобой не поймали. Иначе, ц, нам обоим светит тяжелый обед в компании моих...

Двери в её комнату разом на этом же слове отворились, а лёгкие белоснежные шторы, прикрывающие балконные двери, раздулись, впуская в помещение сквозняк. На пороге стояла Астрид Монтилье при полном параде: её статное узкое тело обнимала драпированная голубая ткань, идя через плечо, и плотно обвязывало лёгкий, воздушный песочного цвета костюм. Тронутые проседью волосы были тщательно уложены, в корзиночку на затылке, а вместе с миллиардом невидимок все это помпезное нечто на её голове держала вычурная золотая заколка в виде паруса. Губы Астрид были привычно поджаты и растянуты в узкой улыбке, взгляд карих глаз не казался столько тёплым, сколько оценивающим, а серёжки, тяжёлые, с огромным количеством драгоценных камней, оттягивали её мочки и едва-едва слышно трепетали на образовавшемся сквозняке.

- ...родителей, - вовремя закончила Жозефина и, наконец, поднялась. Сбежать они, очевидно, не успели, - Мама! Мне отчего-то казалось, что вы и papa заняты, Кьяра сказала, что вы уехали в город. 

- Ох, Жозефина! - Жозефина выдавила кислую улыбку, такую, что у всех присутствующих должно было зубы свести, как от лимонной конфеты, когда Астрид всплеснула руками. Она этих "Ох, Жозефин" за сегодня уже наслушалась, и это, кажется, начинало её утомлять, - Ну, само собой, мы собирались в город, необходимо было найти нового поставщика рыбы, в последний раз он привёз нам несвежую рыбу. Но как я могла остаться там, когда узнала, что ты уже вернулась! Почему же ты не написала заранее?

Астрид, с сопровождающим её отчетливо слышным цокотом каблучков, наконец тоже оказалась на балконе, обдав Жозефину и Дориана тяжелым облаком цветочного парфюма, а следом, в одно слитное движение приподнялась на носочках и клюнула дочь в щёку - Жозефина поцеловала Астрид тоже и выставила руку, надеясь на продолжение:

- Где Иветт? И papa?

- О, Ив скоро будет - решил, что нужно пригласить на обед бабушку, раз у нас собираются гости. А Иви, - прощебетала она, - Иви побежала за красками, ты же ещё знаешь, в голове - ветер, да очередное полотно, но она предупредила нас, что ты уже вернулась, да не одна, а с гостем, - отмахнулась Астрид, и со значительно потеплевшей на губах улыбкой снова перевела внимание на Дориана, - Лучше расскажи нам про своего гостя, Жозефина! Не думала ли ты, что сможешь прятать от нас такого прекрасного молодого человека, - Астрид ловко поднырнула под руку Жозефины, которую она выставила для объятий и с беспрецедентным любопытством начала осматривать Дориана. Поправила на нём плечики рубашки, смахнула с плеча невидимые пылинки, и всё это действо было больше похоже на выбор породистого скакуна, а не на приветствие гостя. Астрид с педантичностью приценилась к Дориану, затем, видимо, решила, что её личный отбор он проходит и просияла - казалось, что перед сеньором Павусом очутился разом другой человек.

Астрид подала юноше свою сухую и теплую ладонь, украшенную тяжелым золотым браслетом и перстнем.

- Астрид Монтилье, - улыбка Астрид была такой теплой, что, казалось, ей можно было согреть всех обездоленных и замерзших детей Ферелдена, не иначе, - многоуважаемая матушка вашей прекрасной подруги, Жозефины. Но, впрочем, я бы не отказалась стать и для вас кем-то более близким из ряда родственников, например... тёщей было бы неплохо.

Жозефина чуть не умерла прямо на месте, она поперхнулась вставшей поперек горла виноградной косточкой. Нет, это возмутительно! Жозефина прекрасно знала одержимость её матери вопросом замужества, но не настолько же и не сразу с порога!

- Матушка! - зашипела она, но Астрид, как всегда, не особенно интересовало это. Она только с ужасом посмотрела на тарелку с фруктами и сразу же вскинула руку к своим губам, прикрывая их от разочарованного удивления:

- Лорд Павус! Только не говорите, что моя старшая дочь собиралась оставить вас без обеда. Вы посмотрите, с таким отношением моей старшей дочери вы совсем в конец исхудаете, что же это такое! Нет, так не пойдёт, собирайтесь, милый, пойдём скорее обедать. Я клянусь, наш повар постарался на славу и я уж точно не принимаю отказов. Нет-нет, душенька, даже не смотрите на Жозефину, она всё время стесняется своей семьи, и очень зря, - Астрид отправила Жозефине красноречивый взгляд, а она в ответ на это закатила глаза:

- И вовсе это не так, мама!

- Никаких "мама", Жозефина, - отрезала Астрид, беря Дориана под руку, - А вот вы, голубок, вполне можете звать меня мамой. Жозефина, золотце, попроси Кьяру подать обед.