]Я устало падаю на кушетку и выдыхаю, потирая лицо обеими руками. Это невозможно. Я был везде, в каждом углу Централ-Сити, в каждом заброшенном здании, едва ли в квартиры не начал вламываться, вдруг Обратный Флэш любит комфорт. Обратный Флэш. Так гораздо проще называть его, можно практически забыть, что все это время им являлся Уэллс. Когда все успело стать таким запутанным. - Тебе нужно отдохнуть, - мягко произносит Кейтлин, входя в медицинский отсек. В ответ я только качаю головой с грустной улыбкой на губах. - После того, как найду Эдди. - Я пообещал Айрис. Пусть детектив и не вызывал у меня теплых чувств, пусть большую часть времени мне хотелось дать ему по лицу, на котором так часто красовалась эта дурацкая полуулыбка, пусть его приторная сладость и правильность вызывала у меня рвотные позывы. Но он делал Айрис счастливой. Я видел это, и ничего большего мне и не нужно было. Только чтобы она была счастлива. Поэтому я обязан его найти. И остается только надеяться и молиться всем существующим богам, чтобы он был жив.   
    В очень эгоистичной части себя я был рад, что Уэллс - Эобард, Реверсивный, как ему угодно - схватил Эдди, а не Айрис. Сейчас моя голова хоть немного ясно соображает, если бы это была Айрис, я бы к черту перевернул весь этот город и не присел, пока не нашел ее. Мне немного хотелось спать, но скорее из-за всех событий, произошедших вчера, хотелось забыться на пару часов и выпасть из гнетущей реальности, в которой пока что не предвиделось совершенно никаких просветов. У меня не было ни единой идеи, как разобраться с Уэллсом, он был быстрее, стоял на десятки шагов впереди, и при всем при этом мне было необходимо получить признание от него. Голова кругом. Я пытаюсь расставить приоритеты и заниматься тем, что важно в данный момент, вот только голову никак не выключишь, и мысли, настырно лезущие в голову, просто так не уйдут. Все настолько плохо, насколько даже сложно было представить. У меня немного болели ноги от интенсивного бега целую ночь. Закидываю их на кушетку и откидываюсь на подушку. Да, возможно, я мог бы отдохнуть пару часов. Глаза прикрываются сами собой. Даже мое усовершенствованное тело не могло справиться со всей горой проблем, свалившихся на плечи. У меня была команда. И без их помощи я бы уже сломался под тяжестью всего этого кошмара. 
    - Айрис? - шокировано выдыхаю я, мой голос звучит на целую октаву выше, а брови в искреннем удивлении ползут вверх, когда я слышу ее голос. Сначала мне кажется, что это сон, но затем я распахиваю глаза и вскакиваю, опуская ноги на землю. Все внутри меня сначала сжимается, а затем обрывается вниз, дыхание перехватывает, сердце застревает где-то в горле, и я чувствую каждый его удар. Нет. Нет, нет. Нетнетнетнетнет. Не сейчас, не так. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, черт возьми! На мгновение я даже зажмуриваюсь, чтобы проверить, нет ли у меня галлюцинаций от усталость или чего еще. Но когда я снова распахиваю глаза, моя лучшая подруга все еще стоит напротив меня. Моя лучшая подруга, от которой я практически целый год скрывал огромную часть своей жизни. Моя лучшая подруга, которой я больше всего на свете хотел рассказать о том, что со мной произошло. Моя лучшая подруга, на лице которой сейчас так ясно читается боль от предательства. - Это не то, что ты думаешь, - выпаливаю я, натягивая на свое лицо неубедительную улыбку. - Мы.. просто.. идем на карнавал? - моя попытка отшутиться или оправдать себя (я же не серьезно считал, что это прокатит, верно?) выглядит абсолютно жалко даже в моих глазах. Я тяжело вздыхаю и обреченно роняю голову на свои ладони. Сейчас самое ужасное время для подобного разговора. Эдди неизвестно где в неизвестно каком состоянии, Уэллс нас предал, после всего, что мы пережили вместе, я не могу поймать человека, убившего мою маму и выбить из него признание, чтобы освободить отца. В моем мозгу нет места для еще одной проблемы.
    Самое дурацкое, что в своей голове я обдумывал этот разговор миллионы раз. Все исходы, все возможные реплики, все возможные ее реакции. Я рассмотрел все варианты, я был готов, потому что рано или поздно такой момент должен был наступить. А сейчас, оторвав лицо от своих ладоней, я понимал, что в моей голове пустота. Вакуум. Ни единой фразы, ни единой придуманной мной реплики. А там была парочка очень хороших, поверьте мне. - Послушай, Айрис, я могу все объяснить, - встаю на ноги и медленно подхожу к девушке, выставив ладони вперед, словно показывая, что я не причиню ей вреда. Сердце все еще билось в груди как сумасшедшее. Я не мог потерять ее. Не таким вот нелепым образом. Не сейчас, когда больше всего мне нужна именно ее поддержка. Хотелось выть от отчаянья. Пусть это будет ужасным сном. Ну же, я заслужил хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь милость от вселенной за свое супергеройство. Пожалуйста. - Пожалуйста, просто.. давай просто поговорим, хорошо? - Желание сбежать было очень сильным. Сослаться на то, что секунды Эдди могут таять быстрее, чем снежинки, попавшие в теплое помещение, и вернуться к этому разговору позже. Найти подходящие слова. А потом вернуться и объяснить ей абсолютно все, каждую деталь, рассказать о том, как я боюсь потерять ее, что подобный Реверсивному псих может навредить ей, что мы с Джо не сможем это пережить. Я не смогу это пережить. Что Флэш существует из-за нее и ради нее. На мгновение я закидываю голову назад и прикрываю глаза, чтобы сделать глубокий вдох. Умерить сердцебиение мне никак не удается, но мысли перестают в панике метаться в моей голове. - Все не так, как ты думаешь, я обещаю, - медленно снимаю свои перчатки, заглядывая в ее карие глаза, такие знакомые, такие родные. И у меня снова перехватывает дыхание. Кидаю перчатки на один из рабочих столов в Кортексе, затем делаю еще один небольшой шаг в сторону Айрис, пытаясь всем своим видом показать раскаяние, и очень неуверенно беру девушку за руку. Мне кажется, что или мои пальцы слегка подрагивают, или ее. Все внутри меня снова сжимается до размеров песчинки, а желудок словно наполняется острыми кусочками льда. Так сильно я не нервничал даже когда поступал в колледж. Если она сейчас развернется и уйдет, я потеряю ее. Это не может произойти. Не с нами. Айрис и Барри против всего мира, верно? Так все не может произойти. Сглатываю, выдыхаю и позволяю одному уголку губ приподняться в неловкой попытке ободряюще улыбнуться. - Пожалуйста, дай мне шанс, мне нужно так много тебе сказать, - я веду ее в наш так называемый спортивный зал, который занимает только одна моя беговая дорожка, и опускаюсь на выступ, на котором она стоит, а затем хлопаю по месту рядом с собой. Возможно, не самое комфортабельное место для подобных разговоров, но кого это волнует.

Принцесса всегда выигрывает. Ведёт глазами, улыбается невинно, говорит о том, как предана нашему проклятому острову, а после..исчезает. Словно не было ни разговоров, ни рассуждений о преданности злодейской морали. Хуже.
Словно, никогда не было нас.
Наверное, это глупо было  с моей стороны - верить. Инстинкт, что в нас выжигают с самого детства, что впитываешь с молоком матери [при условии, что тебя кормили именно им, а не эссенцией злости из бутылочки]. Нет надежды. Не для таких, как мы, уж точно. Прокляты одним лишь своим рождением, на вечный проигрыш. Ведь добро всегда побеждает зло, не правда ли? Какой с нас может быть спрос за нечестные поступки?
Мне всё равно, клянусь всеми богами, что никогда для меня не имели особенного авторитета. Можете все корабли потопить в моей гавани, но я всё равно останусь на носу одного из них, что всё ещё держится на плаву. Потому что я не маленький грустный мальчик, который когда-нибудь попросит о спасении у великих. Я, мать его, Гарри Крюк. И сколь не вини меня в потворствовании желаниям Умы, я..всегда буду самобытен. Просто я умею выбирать сторону.
Какой скандал! Какой ужас! Сам принц на острове потерянных! Постелите мне стог сена, а лучше, самую мягкую перину из его дворца, я демонстративно паду в обморок об ужаса обстоятельств. Мы же все подчиняемся ему..вроде бы, формально. Так чего же отбросам тоже не начать переживать?
Знаю, с чем встречусь, скорее всего, не тешу себя глупыми надеждами, что судьба бывает благосклонна. Ох, это для сладких маменьких принцев, которые никогда не возьмут ножик в другую руку и для милых девочек, которым противны такие, как я. Принцессок, если угодно. Я даже представить не мог, в каком количестве они кроются среди нас.
Моё издевательски-ласкающее обращение больше не имеет смысла. Оно было, словно символ чему-то общему. Насмешка над устоями, что нам постоянно пытаются навязать..без всякого  успеха. Мы были теми, кто есть - рождённые, чтобы стать символом величия, но павшие во тьму, вместе с нашими родителями, что облажались. Я должен быть править морями, никаких сомнений. А Иви.. Впрочем, тут всё выходит весьма справедливо. Она должна была стать женой кого-то знатного, достойного того, чтобы возложить к её ногам цветы. Знали же, оба..ещё пару лет назад знали, что это никогда не буду я. И всё равно, так до смешного глупо, позволили себе ошибаться.
Меня радует, что время приводит всё в порядок. Питер Пен запутался в своей хронологии, а отец пал, ему потворствуя. Никогда не повторю подобных ошибок.
- Какая глупость была сюда заявляться. Вам тут не рады. Даже не стараюсь имитировать дружелюбие.. Ни  к чему. Стёрто. Выжжено. Вытравлено до сгоревших тканей. Такие как мы не умеют доверять и быть лояльными. И за предательство платят втройне.
Но я - не клоун, на лице которого растекается краска, хоть Ума и любит подводить мне глаза, чтобы взгляд казался более грозным. Не знаю. Мне кажется, это уже что-то из области её капризов. Хоть всё ещё и делаю вид, что верю, что мне идёт.
Улыбаюсь широко, демонстрируя улыбку. Гадкие принцессы никогда не увидят лика грустных мимов. Ни к чему рушить их розовый мир.
- Я даже притворюсь, что мы знакомы и проявлю лояльность. Кривляюсь, издевательски, словно можно иначе. Играю бровями, выпячиваю губы и демонстрирую крюк..ненавязчиво, как заправский злодей, что взял в плен драгоценную принцессу. Кажется, она теперь близкая подружка будущей королевы? Ох, как неловко с призраками прошедших вечеров, наверное?
Она не в плену и всё также способна позаботиться о себе, как всегда. Дерзкая девчонка, что демонстрировала мне свои альбомы с эскизами, мечтая воплотить однажды фантазии в реальность. Я поддерживал, насколько мог. Мне никогда не было интересно. Но я, переступая через собственный эгоизм, был готов уважать интересы близкого человека. Близкого..мне хочется прожевать это слово, сплюнуть на траву и пусть, после этого, его сожрёт улитка, которую я немедля раздавлю собственным каблуком. Какая гадость, какая слабость. Ко мне не применимы подобные понятия. Я слишком хорош для всей этой паразитирующей глупости. Будем считать, что это было действием магии её мамочки. Как иначе, когда я вдруг оказался кем-то брошенным? Не приму. Не поверю. Я так злился, что выжег себе самому собственное сердце однажды в ночи.
- С чего ты вдруг тут гуляешь одна, принцесса? Язвительным тоном, намекая на очевидный статус. Вечная дочь королевы, что никак не найдёт себе места. Предала. Бросила. Забыла, на пару с подружкой, всё то, что отстаивала годами. Никаких сомнений, мир воздушной ваты  и розовых нарядов, куда слаще.  А сколько было разговоров про искренность?
Впрочем, к демонам собачьим, без всяких  сомнений. А лучше - к морским гадам, те точно не отпустят. Нет прошлого и быть не могло. Всегда есть только настоящее. Жрите всё, что выходит за рамки. Никому не жалко.
- Намёк на то, что происходит? Оглядываюсь издевательски, словно всё ещё выясняю этот вопрос. Конечно нет. Я знаю, что сказать, ещё до того, как очередная колкая фраза оформится в моём воспалённом сознании. Конечно же, злюсь, это очевидно. Но совершенно не собираюсь терять ни головы, ни собственного статуса.
- Ой, представляешь? Вас тут  ненавидят. И принцу вашему конец. И вам всем. Улыбаюсь как можно шире, демонстрируя все свои зубы, совершенно не тронутые цингой, вопреки гуляющему мнению. Ладно, объективно. Я больше времени проводил на берегу, погружаясь в местные разборки и отстаивание позиций нашей банды. Хотелось бы иного. Но я по максимуму выжимал из того, что было.
- Не надо было вам сюда являться, крошки. Продолжили бы существовать  в формате своего приятного мира. Это же так просто. Не могу говорить с Иви, как с...мы не определялись с нашим статусом. Как с не чужой. Сучка, что предпочла индюков, подходящих двору и сытую жизнь. Не надо злиться. Мне вообще до этого не должно быть никакого дела. Я же, мать его, Гарри Крюк, гроза всех ебанутых мальчиков в зелёных костюмах, что тянут детей в мир мёртвых, чисто по наследству. Это определённо, чего-то, да должно было стоить.
- И боже мой, детка, ты одна забрела в заброшенные кварталы чужого для тебя острова. Не страшно? Намеренно подчёркиваю её статус тут. Она - не часть. И не причина, чтобы относиться лояльно. Всего лишь чужеродный элемент, что я едва вспоминаю на лицо. Должно быть приятно, наверное? Никаких  связей с таким неподходящим прошлым. Больше не та девчонка, что с детства роднилась  с местностью. И в  это место ей приходить не стоило.
- Какой форс-мажор. Те, кого никто не хочет видеть, забрели туда, где их не хотят видеть. Прикладываю крюк к сердцу, в издевательском жесте, сжимая под ним кулак. Конечно же, я злюсь и даже сердце стучит как взбешённое. Но я знаю, как усмирять его порывы. Я же злодей. Кому-то нужны были об этом напоминания?
Гнева и обиды во мне больше, чем жажды к благородству. И я даже не пытаюсь бороться с  этим, совершенно.  - Тебе минутка, крошка, чтобы убраться под крылышко Мэл. Иначе, я перестану тратить время на воспоминания о том, откуда мы знакомы и сделаю то, что должен. Смеюсь, язвительно и злобно, не сводя взгляда, в котором не кроется ничего, кроме жестокости. Не думаю, что обязан этой девице иными чувствами. Она предала меня. А я всегда на такие вещи реагирую остро. Хотя бы потому что..не доверяю обычно. - Бегом, Иви. Последний шанс. Иначе, я вынужден буду поступить с тобой грубо. На секунду даю понять, что  её помню. Злюсь, когда не уходит, встретив меня  и замерев на одном месте. Не хочу слышать разговоров, мне не нужны обсуждения.
Три мгновения, ради чувств, что мы когда-то испытывали, но не больше. Я не поступлюсь собственной гордостью ради девчонки, что променяла меня на парчу и принцев. Не хочу. Если бы не прошлое, то и разговора бы не было сейчас, выключил уже давно, да отволок к Уме.
Но я даю ей последний шанс. Бежать к своим. На Ауродон, в  замок, в шатёр, под юбку к королеве, куда угодно. Не собираюсь больше позволять прошлому править.
На размышления  - пара десятков секунд, не больше.
А дальше я возвращаюсь в собственную шкуру.

[indent]елена счастлива.

[indent]пальцы теребят ткань лёгкого летного платья, а по коже пробегают мурашки. ей не вериться, что после стольких ужасов последних нескольких лет, стольких смертей и похорон, пролитых слёз и крови, они получили шанс на счастье. не вериться, а потому она телефон из рук не выпускает — по инерции ждёт того самого звонка, который всё разрушит. елена параноиком становиться совсем не хочет. ей бы радоваться жизни, да прыгать по комнате от того, что нашла любимого человека и это лето они проведут в путешествии. [float=left][/float]они ведь это действительно заслужили. она вещи складывает почти всю последнюю неделю. медленно перебирает каждую вещицу и аккуратно складывает в чемодан, желая насладиться предвкушением поездки, растянуть столь мимолётную радость. под смешки деймона она перекладывает вещи по несколько раз, чтобы уж точно убедиться, что не взяла лишнего и не забыла ничего важного. елена с улыбкой печальной вспоминает, как раньше они с джереми наперегонки собирали вещи и всё это занимало не больше часа. тогда у неё была семья и спокойная жизнь. тогда елена точно знала, что всего через пару месяцев они снова закинут вещи в машину и отправятся в дорогу.

[indent]а сколько времени отведено им с деймоном? через сколько на их головы обрушиться очередная угроза?

[indent]елене чертовски надоело выживать, ей хочется просто жить.

[indent]двойное постукивание по экрану пробуждает телефон, а взгляд скользит по их с деймоном фотографии. вылет через пару часов, но что-то всё равно не даёт ей покоя. елена дважды перепроверяет вещи, чтобы убедиться, что беспокойство никак не связано с тем, что она что-то забыла. [float=right][/float]и в этот момент ей едва удается подавить смех [деймон ведь наверняка заглянет узнать что его вызвало, а очередное напоминание о ненужности такого количества вещей ей не нужно] от того, как сильно в данный момент она похожа на кэролайн с её дотошностью к организационным моментам. она даже предлагала помочь елене и составить список всего необходимого, чтобы уж точно ничего не забыть. елена практически даже жалеет, что отказалась от предложения. может, тогда беспокойство перестало бы снедать, подобно маленькому червячку, её подсознание. что же всё-таки она забыла?

[indent]взгляд в очередной раз скользит по комнате, и создаётся впечатление, что вот-вот через секунду она ухватиться за ускользающее воспоминание... голос деймона сбивает её, а та самая мысль окончательно ускользает. всего на мгновение елену охватывает злость и разочарование, подпитываемые вампирским обострением чувств. она практически избавилась от этого раздражающего чувства. но в следующее же мгновение улыбка озаряет её лицо. елена спешит застегнуть чемодан с полным набором вещей [и парой бутылок крови] на любой случай жизни. она вниз спускается медленно, хотя любопытство и подначивает ускориться, чтобы побыстрее узнать первую страну их путешествия. это наверняка будет что-то тихое и спокойное. она пока не готова окунаться в шум и энергию больших городов.

[indent]— так бы и сказал, что боишься просто не поднять мой чемодан.

[indent]с довольной улыбкой елена огибает стол, чтобы не попасться в руки деймона и не отвлечься от своей цели — кремового конверта с красной лентой. именно в нём скрывается ответ на то, куда же они отправятся в первую очередь. она спокойно доверила этот выбор деймону, ведь за долгие годы жизни он наверняка побывал во всех уголках мира и мог с точностью определить лучшие места. елена же просто хотела провести это время с ним, вместе по-новому взглянуть на старые места и, может, услышать парочку историй из его прошлого. кажется. она наконец-то смирилась с тем, каким он был прежде и смогла принять его полностью. теперь истории его прошлого не страшат её, а вызывают лишь интерес и каплю недовольства. красная лента поддается лёгком натиску и срывается, ровно как и сердце елену в тот миг. такой романтичный жест — совсем не то, чего она могла ожидать от деймона. но он меняется. они оба меняются под натиском чувств.

[indent]— испания?! это просто невероятно.

[float=left][/float][indent]счастье буквально искриться из неё, пока конверт с билетами медленно опадают на стол. она за считанные секунды преодолевает расстояние между ними и обвивает руками его шею. сладостно-нежное касание губ едва передаёт сполна её счастье и любовь. елена кажется, что ещё чуть-чуть и она взлетит, просто не в силах сопротивляться окрыляющей радости. ещё один поцелуй оказывается слишком долгим, но елена из всех сил старается держать себя в руках, чтобы не опоздать на рейс. и вновь беспокойство просачивается через безмерную радость и вынуждает её слегка нахмуриться. что-то определенно не так. но что? елена определить не может, а потому вновь бросает взгляд на телефон на столике. ничего.

[indent]— значит дикие пляжи, солнце и только мы вдвоём? чтобы ты там себе не нафантазировал, мы просто обязаны посмотреть исторические памятки. старый свет так и кишит ими.

[indent]Горько усмехается он, слыша речи ее. Что может он сказать в ответ на ее вопрос? Что отец велел не помогать ему и всячески препятствовать его попыткам выбраться на поверхность, не объяснив причин своего приказа?
[indent]Поверил бы Загрей в то, что отец заботился о нем лишь и не пускал в мир живых, страшась за его жизнь, но тот ничего подобного не говорил. Приказывал. Гневался. Винил. Ставил на место. Но ни словом не обмолвился о том, что сей мир не примет его… что подниматься под небо голубое для него опасно… что не ждет его здесь ничего хорошего.
[indent]— Он запретил всем оказывать мне помощь. Никто не пришел бы со мной, даже если бы я кого-то позвал… и даже если бы я знал, что это будет необходимо.
[indent]Что же произошло? Сей вопрос вертится у него среди всех прочих мыслей, а ответа на него он не находит, только еще больше непонимания. Почему мать ушла? Почему отец молчал? Почему никто не говорил ему ни слова о том, что он должен был быть мертв? И умирал ли он по-настоящему, или же то было проявление его способности возрождаться после смерти?
[indent]Лишь больше вопросов хочет задать он, но все они затихают, стоит услыхать голос матери, вопрошающей о том, неужели Аид поступил с ней так.
[indent]Не находится Загрей с ответом. Теряется, не зная, с чего именно стоит рассказ начать, и молчит, пока мать медленно приближается к нему и разглядывает. Так близко… На мгновение он задерживает дыхание, не позволяя своему желанию обнять ее взять над собою верх. Хочется узнать, каковы объятия матери, насколько теплы и мягки, но против ее воли они обретут лишь вкус раздражения и отчужденности с ее стороны.
[indent]Идет следом за ней он вместо того, чтобы потакать собственным горячим порывам, но останавливается, когда она подтверждает, что именно по данной причине она ушла. Но он же бог! Как он мог умереть так, чтобы она поверила в его окончательную смерть? Это отказывается укладываться в голове, покуда он не заставляет вспомнить себя о том, что и боги далеко не бессмертны, и их все же можно убить, коли верный способ найдется…
[indent]Вздыхает он, а затем проходит в жилище, присаживаясь напротив матери, и внимательным взглядом смотрит на нее, словно ища нечто остро необходимое в чертах ее прекрасного и юного лица. И с шоком выслушивает новые ее слова.
[indent]Сестра младшая умерла?
[indent]Мелиноя?
[indent]Нет, невозможно. Но слышатся в речах матери искренность и боль, засевшая глубоко, и Загрей непонимающе смотрит, не зная, что сказать и как реагировать. Все становится столь запутанно… Хотя всего-то и нужно объяснить все и доказать правду.
[indent]— Нам не говорили, почему тебя с нами рядом не было, — тихо заговаривает он, опуская взгляд и уводя его в сторону цветущего сада. — Я не слышал ни единого слова о тебе ни от отца, ни от других. Раньше я не задавался такими вопросами, только… таил злую обиду на тебя, но это было очень давно. Мне однажды просто стало интересно то, какая ты, где была все это время, почему ушла… Потому я начал тебя искать. И то, что отец препятствовал мне, лишь усиливало мою решимость.
[indent]Вновь он смотрит на мать, собираясь с духом.
[indent]— Мелиноя, моя младшая сестра, жива, — на миг мягко улыбается, вспоминая ее лик, но тут же мрачнеет и хмурится, пытаясь уложить все в одну картину. — Но почему ты думала, что она… что мы мертвы? С нами случилось что-то страшное?
[indent]Если и так, то он ничего не помнит. И он уверен, что Мелиноя тоже, иначе бы это давно стало ему известно.
[indent]Почему он узнает о чем-то подобном только здесь и сейчас? Почему отец упорно хранил тайну и от них, и от жены? Почему позволил им злиться и обижаться на нее?..
[indent]Он прячет лицо свое в ладонях, но только на краткую секунду, так как почти сразу же же поднимает голову и внимательно смотрит в глаза матери.
[indent]Аид, царь мира мертвых… Отец так легко мог отыскать их мать, вернуть домой, рассказать, что они нуждаются в ней, в ее материнской заботе и тепле… Мог найти ее быстрее, чем это получилось у него. Всего-то нужно было разослать своих многочисленных слуг по всему свету и заставить их перерыть каждый укромный уголок в мире. Но этого он не сделал.
[indent]Загрей крепко сжимает губы, осознавая это и чувствуя жгучую обиду на него, которая комом подступает к горлу. У отца, вероятно, были на все причины, но он хотел бы их услышать… Но не услышит, ведь Аид, повелитель подземного царства, не извиняется и не объясняется ни перед кем.
[indent]— У меня столько к нему вопросов. И к тебе…

[indent]елена счастлива.

[indent]пальцы теребят ткань лёгкого летного платья, а по коже пробегают мурашки. ей не вериться, что после стольких ужасов последних нескольких лет, стольких смертей и похорон, пролитых слёз и крови, они получили шанс на счастье. не вериться, а потому она телефон из рук не выпускает — по инерции ждёт того самого звонка, который всё разрушит. елена параноиком становиться совсем не хочет. ей бы радоваться жизни, да прыгать по комнате от того, что нашла любимого человека и это лето они проведут в путешествии. [float=left][/float]они ведь это действительно заслужили. она вещи складывает почти всю последнюю неделю. медленно перебирает каждую вещицу и аккуратно складывает в чемодан, желая насладиться предвкушением поездки, растянуть столь мимолётную радость. под смешки деймона она перекладывает вещи по несколько раз, чтобы уж точно убедиться, что не взяла лишнего и не забыла ничего важного. елена с улыбкой печальной вспоминает, как раньше они с джереми наперегонки собирали вещи и всё это занимало не больше часа. тогда у неё была семья и спокойная жизнь. тогда елена точно знала, что всего через пару месяцев они снова закинут вещи в машину и отправятся в дорогу.

[indent]а сколько времени отведено им с деймоном? через сколько на их головы обрушиться очередная угроза?

[indent]елене чертовски надоело выживать, ей хочется просто жить.

[indent]двойное постукивание по экрану пробуждает телефон, а взгляд скользит по их с деймоном фотографии. вылет через пару часов, но что-то всё равно не даёт ей покоя. елена дважды перепроверяет вещи, чтобы убедиться, что беспокойство никак не связано с тем, что она что-то забыла. [float=right][/float]и в этот момент ей едва удается подавить смех [деймон ведь наверняка заглянет узнать что его вызвало, а очередное напоминание о ненужности такого количества вещей ей не нужно] от того, как сильно в данный момент она похожа на кэролайн с её дотошностью к организационным моментам. она даже предлагала помочь елене и составить список всего необходимого, чтобы уж точно ничего не забыть. елена практически даже жалеет, что отказалась от предложения. может, тогда беспокойство перестало бы снедать, подобно маленькому червячку, её подсознание. что же всё-таки она забыла?

[indent]взгляд в очередной раз скользит по комнате, и создаётся впечатление, что вот-вот через секунду она ухватиться за ускользающее воспоминание... голос деймона сбивает её, а та самая мысль окончательно ускользает. всего на мгновение елену охватывает злость и разочарование, подпитываемые вампирским обострением чувств. она практически избавилась от этого раздражающего чувства. но в следующее же мгновение улыбка озаряет её лицо. елена спешит застегнуть чемодан с полным набором вещей [и парой бутылок крови] на любой случай жизни. она вниз спускается медленно, хотя любопытство и подначивает ускориться, чтобы побыстрее узнать первую страну их путешествия. это наверняка будет что-то тихое и спокойное. она пока не готова окунаться в шум и энергию больших городов.

[indent]— так бы и сказал, что боишься просто не поднять мой чемодан.

[indent]с довольной улыбкой елена огибает стол, чтобы не попасться в руки деймона и не отвлечься от своей цели — кремового конверта с красной лентой. именно в нём скрывается ответ на то, куда же они отправятся в первую очередь. она спокойно доверила этот выбор деймону, ведь за долгие годы жизни он наверняка побывал во всех уголках мира и мог с точностью определить лучшие места. елена же просто хотела провести это время с ним, вместе по-новому взглянуть на старые места и, может, услышать парочку историй из его прошлого. кажется. она наконец-то смирилась с тем, каким он был прежде и смогла принять его полностью. теперь истории его прошлого не страшат её, а вызывают лишь интерес и каплю недовольства. красная лента поддается лёгком натиску и срывается, ровно как и сердце елену в тот миг. такой романтичный жест — совсем не то, чего она могла ожидать от деймона. но он меняется. они оба меняются под натиском чувств.

[indent]— испания?! это просто невероятно.

[float=left][/float][indent]счастье буквально искриться из неё, пока конверт с билетами медленно опадают на стол. она за считанные секунды преодолевает расстояние между ними и обвивает руками его шею. сладостно-нежное касание губ едва передаёт сполна её счастье и любовь. елена кажется, что ещё чуть-чуть и она взлетит, просто не в силах сопротивляться окрыляющей радости. ещё один поцелуй оказывается слишком долгим, но елена из всех сил старается держать себя в руках, чтобы не опоздать на рейс. и вновь беспокойство просачивается через безмерную радость и вынуждает её слегка нахмуриться. что-то определенно не так. но что? елена определить не может, а потому вновь бросает взгляд на телефон на столике. ничего.

[indent]— значит дикие пляжи, солнце и только мы вдвоём? чтобы ты там себе не нафантазировал, мы просто обязаны посмотреть исторические памятки. старый свет так и кишит ими.

Тронный зал был огромен, пространство для веселой попойки позволяло не только есть, пить, но и танцевать и совершать сумасшедшие акты сладострастия. И если в последнее Маммон планировал удариться с Махаллат, то остальное он отводил двум очаровательным созданиям – красавице дочке и ее подруге, которая прибыла погостить во время каникул в четвертый круг Ада.

- Самый лучший выбор, Непризнанная, - демон широко улыбается. Он любит гостей, особенно которые такие неожиданные и явно отличаются от местного колорита. Особенно, когда это подруга бесконечно любимой дочери, что автоматом делает ее другом самого владыки круга.

Все акты приветствия/знакомства уже прошли, остались зыбким прошлым, которое уже мало имеет значение. Маммон в принципе, уже много-много лет назад, когда освободился от оков воспоминаний и почти_выздоровел душой/разумом/телом, все воспринимал иначе и гораздо легче, став куда более простым в отношениях/взаимодействиях с окружающими. Простота – сильный инструмент в мире бессмертных созданий, который помогает присматриваться, оценивать, заранее продумывать все тонкости взаимодействия с окружающим миром без траты лишней энергии. То есть, владыка-демон беспечностью лишь на вид обладает, а на деле куда глубже.

Но сегодня гори адским пламенем все на свете! Сегодня тот день, когда мир смертных будто вошел в грешную жизнь владыки четвертого круга Ада.

- Итак, - прежде чем усесться за стол, Маммон Мими в макушку целует, дарит ей крепкие объятия. Призывает слуг, самых симпатичных и тоже когда-то смертных, чтобы озаботились желаниями не только господ местных, но и их гостьи. – Непризнанная, прошу, проси что хочешь у этих смердов, они выполнят любое твое желание. Только помни – они тебя не воскресят и на Землю не вернут, достаточно уже того, что они готовы провести в твоей постели все каникулы. Кстати, о каникулах, - демон на дочку смотрит, - на сколько прилетела домой, моя девочка? Останетесь на все время или захочешь показать своей подруге другие места в нашем славном и безбожном мирке? Проклятье! Аннета! Тащи глифта побольше, пускай Ромео тебе поможет.

Маммон отсылает на время слуг, чтобы они притащили побольше. А сам разливает глифт по бокалам [ухаживает за дамами] и следом, рукой, обводит все яства на столе, демонстрируя пока еще, видимо, не все пищевые богатства.

- Смертные поварята сейчас готовят еще, - бокалы ставит каждой из присутствующих, а свой в руке держит и садится на свое место. – Я не знаю, рассказывала ли тебе Мими, но я очень люблю слушать смертные истории. Интересны эти смертные сами по себе. Вот, к примеру, Аннета и Ромео. Я тогда с Махаллат путешествовал по Италии, а эти два человека вознамерились ограбить нас. Впрочем, мы поддались – интересно же! Ограбили так ограбили, "профессионалы", что по итогу я расхохотался, а эти двое давай палить из своих пистолетов. Не убили – удивились. Я предложил им сделку, они в свою очередь сразу же сдали свои души мне на милость, хотя тряслись… Как у вас говорится? Как кленовые листья. Но так хороши собой! Так хороши! Что я решил их к себе на службу. Так, что… Давайте выпьем за дружбу и хороший секс, а дальше расскажите мне свою историю знакомства. Не каждый день Непризнанную в дом любимая дочь приводит.

Маммон бокалом стукается и следом сразу избавляется от содержимого внутри. Гореть начинает сразу, но так хорошо от этого, что хочется добавить огоньку. А мир тем временем приобретает куда более четкие очертания, какие-то даже цветастые, на время даже рябит. Но приятный эффект сбавляет обороты, что означает необходимость добавить. Впрочем, еще не вечер, а дальше будет еще и ночь. Маммон планирует развлечься не как в последний раз, а еще раз. Да и компания самая лучшая, о которой можно только мечтать, наверное. Демон еще не решил, ведь не бывает плохой компании – бывает мало горячительных напитков!

[indent]Ванда полюбила Ваканду с самого первого взгляда, когда куинджет еще только принес ее после непродолжительного по времени, но не по ощущениям, заключения. Она не могла отвести глаз от открывающейся картинки через иллюминатор, когда технологический энергетический щит пропустил их внутрь. Она давно не видела столько сочной зелени, которая мирно бы сосуществовала среди высоток из большого количества стекла и бетона. Большие города всегда буквально пожирают оставшиеся уголки природы, вот только эта страна демонстрировала, что может быть иначе. Ванда мягко улыбается впервые за долгое время, упираясь лбом в прохладное стекло. Сидящий рядом Клинт слегка сжимает ее колено ладонью и что-то говорит, вот только ведьма не слышит, но улавливает его поднявшееся настроение, поэтому согласно кивает, продолжая разглядывать открывающийся пейзаж. К счастью, Бартону ответ и не требуется, его крайне удачно отвлекает в следующий момент Скотт, воодушевленно рассказывая что-то про свою дочь. Максимова не может не испытывать легкую грусть от своего одиночества в этом мире. Формально, конечно, у нее были отец и сестра, и если с Эриком они в определенный момент просто разошлись во взглядах на жизнь, то с Полярис найти общий язык и вовсе не получалось. К третьему году комы, надежда на то, что Пьетро из нее выйдет, непреодолимо гасла. Тогда Ванда еще не знала, что от встречи с проснувшимся братом ее отделяют жалкие полчаса, после которых она окончательно привяжется к этой стране.

[indent]Первые недели пролетели для близнецов как один миг. Максимова давно не чувствовала себя настолько живой и цельной. Ее брат, ее вторая половина, наконец, снова был рядом. Первые сутки после воссоединения они вообще отказывались выходить из отведенной им комнаты, и речь в основном идет о восстановлении потерянной эмоциональной связи и событий потерянных лет, пусть тогда они впервые перешагнули последнюю границу, окончательно расставив все точки и акценты в их отношениях. Постепенно близнецы вливались в дворцовую жизнь - то Шури требовалось провести над Пьетро очередные исследования, убеждаясь, что все в порядке, то Королю требовалась какая-то помощь на дальних границах страны или даже континента, и кто мог справиться лучше, чем Ртуть и Алая Ведьма, способная на воистину волшебные поступки?

[indent]Вопреки предрассудкам, ни Т'Чалла, ни его сестра не кичились своим положением, никак не демонстрируя свое превосходство над недавно прибывшими. Первым уехал Кэп, у которого были свои дела где-то в Восточной Европе, но он обещал чаще их навещать. Вслед за ним и Клинт со Скоттом, которым в свою очередь не терпелось воссоединиться со своими семьями. Ванда тогда долго обнимала их обоих, едва ли не плача и не желая расставаться с обоими. Лэнгу быстро удалось очаровать юную ведьму, показывая ей свои фокусы и вызывая лишь искренний смех и легкость, а Клинт еще со времен Соковии относился к немногим близким людям для Алой. Сэм ненадолго задержался в Ваканде, но в итоге и ему пришлось через какое-то время вернуться домой, когда шумиха вокруг их "Гражданской войны" немного поутихла. Лишь близнецы, с великодушного разрешения Т'Чаллы остались, ведь им возвращаться было некуда. Та жизнь, что была у Ванды в Нью-Йорке давно разрушена, как и их родная страна. Искать Эрика или присоединяться к школе Ксавье им также не хотелось. Конечно, они знали, что профессор их не выгонит, да и отец все-таки примет обратно, вот только близнецы, пожалуй, впервые почувствовали, что такое быть свободными и ни от кого не зависеть. Черная Пантера даже предлагал им покинуть дворец и поселиться где-нибудь в небольшой деревеньке, выделив им домик в уединении, но близнецы все же отказались. Они чувствовали себя обязанными Королю, хоть тот отнесся с пониманием к ситуации и ничего не требовал взамен, и настояли на своем предложении, ведь им было не трудно оказать посильную помощь с быстрой уборкой урожая или же с поднятием тяжестей. Способности Ванды в спокойной обстановке закрытой от всех страны стабилизировались, теперь ей не составляло никаких трудностей переместить предмет, превышающий ее собственный вес десятки раз с точностью до пары сантиметров. Их жизнь, наконец, пришла в некое подобие нормальности. И они готовы были защищать ее любой ценой.

[indent]- Шури, ты уверена? - Ванда хмурится на озвученное предложение принцессы, стоя возле девушки и рассматривая криокамеру с замороженным человеком в ней, но та лишь уверенно кивает в ответ. Максимова медленно скользит взглядом по запоминающимся чертам лица, по чуть впалым щекам, по высоким острым скулам, пухлым губам, отросшим волосам. Он красив. А потом ее взгляд цепляется за металлический остов левой руки, и брови сводятся к переносице. Про Зимнего Солдата в Г.И.Д.Р.А. слышали даже заключенные и подопытные, что уж говорить о телепате, который не умеет контролировать новообретённые силы. Максимова прокручивает в голову воспоминания, объединяющие ее с Зимним. У них тогда было мало радостей в Г.И.Д.Р.А. и одной из немногих был молчаливый, но отчего-то все равно родной, Солдат. Ведьма нервно щелкает пальцами, прокручивая на них тонкие серебряные ободки колец, которые ей неустанно откуда-то приносил Пьетро. Дочь Магнето кусает губы едва ли не до крови, упрямо пытаясь проникнуть как можно глубже в сознание Солдата, надеясь, что их прошлое стерто не до конца, но каждый раз спотыкается о непроницаемый барьер. Качает головой, встречая взгляд Шури, - Я так не могу, - чуть запинается, облизывая губы, - Не чувствую ничего, он словно.. - ведьма хмурится, сцепляет руки в замок, снова щелкает пальцы, - Не живой, - наконец, твердо произносит она, встречая пристальный взгляд темнокожей девушки, - Вытащи его, тогда я смогу ему помочь, - Шури кивает, приходя к тому же выводу, отдает несколько команд на родном языке своим подчиненным, сверяется со своим планшетом, прежде чем полностью вернуть свое внимание Ведьме. Ванда смущается и чувствует себя неловко от того, что приходится врать той, кому она стольким обязана, но понимает, что по-другому нельзя.
- Нужно несколько дней, чтобы вывести его из этого состояния безопасно, я дам тебе знать, - Ванда согласно кивает, ее глаза снова загораются красным, когда девушка делает очередную попытку пробиться в сознание Баки. Снова безуспешно. Леншерр ругается на немецком, который когда-то услышала от Эрика, вызывая у Шури легкий смешок, после кивает девушке и окончательно уходит, пытаясь найти брата. Ей нужен ее личный островок спокойствия в этом безумном мире. Рядом с Пьетро всегда было тихо, но при этом она всегда знала, о чем думает ее близнец.

[indent]Принцесса нашла ее через два дня, когда ведьма прогуливалась по дворцовому саду, вдыхая сладкий аромат цветов, наслаждаясь моментом покоя. К удивлению, последние дни были наполнены спокойствием, поэтому силы Ванды находились в равновесии. Брюнетка улыбается своей собеседнице, накрывает ее ладонь своей и слегка пожимает, внушая её легкую степень уверенности, но не переходя грань и не ломая ее волю, лишь дает почувствовать свою уверенность.
- Я готова попробовать. Приведи его сюда через час, - Шури кивает, сразу же удаляясь. Ванда предполагает, что ученой надо провести последние опыты над Солдатом, чтобы убедиться, что она сделала все возможное со своей стороны. Оставшееся до встречи время Ведьма тратит на медитацию, устроившись на скамейке в тени раскидистого дерева. Ее дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется, а мысли становятся тише. Алый хаос, циркулирующий по ее венам, удается усмирить, но Ведьма надеется, что ей не придется его использовать сегодня. Тяжелые шаги, раздающиеся за спиной, заставляют сердце биться быстрее.

Победа над Альтроном далась Мстителям слишком дорогой ценой по мнению Ванды.
По официальным сводкам, потери среди мирных жителей минимальны - лишь десяток людей находились в критическом состоянии в реанимации, остальные отделались лишь поверхностными травмами. Никто не погиб стараниями возродившегося Щ.И.Т.'а. Всех успели эвакуировать из разрушающейся Соковии. Вот это повезло, посмеиваются между собой агенты в свободное время, а Ванде хочется выть. Ей хочется стереть улыбки с их лиц, потому что они не имеют никакого права быть такими счастливыми, когда она буквально разрушается изнутри. Пьетро так и не пришел в себя. Доктор Чо и ее коллеги разводили руками - его показатели были отличными, регенерация сделала свое дело, все повреждения исцелились. Физически он был в порядке. По всем законам медицины, он уже должен был восстановиться.

Но Пьетро упрямо не приходил в себя. Ванда грустно улыбается, понимая, что это очень в характере ее брата. Он всегда все делал ей назло. Не мог удержаться, чтобы не бросить очередной вызов всему этому гребанному миру. Доведенная до отчаяния Ведьма даже рискнула, и попыталась прочитать мысли находящегося в коме брата. Безуспешно. Его мысли были подобны хаосу, но хаосу для Ванды непривычному - словно пытаться одновременно смотреть с десяток включенных на разных каналах телевизоров. Алый туман едва коснулся его висков, Максимова не стала давить и пытаться силой прочитать брата. Единственное, что она уловила, это одно слово. Ее имя. И этого ей хватило. Пьетро жив. Просто спит. Ванда навещает палату своего близнеца каждый день. Проводит там буквально пару минут, чуть сжимает его плечо или же запястье, нащупывая пульс, иногда касается кончиками пальцев его щеки. И невольно улыбается. Алые искры охватывают похудевшие запястья, но он не просыпается.

Вернись ко мне, пожалуйста.

Ведьма обнимает себя ладонями, чуть поглаживая худые плечи, устраиваясь в кресле около его кровати. Она закидывает ноги на тумбочку, откидывая голову назад и с шумом выдыхая, чувствуя, как расслабляется каждая клеточка ее тела. Максимова даже не помнит, когда в последний раз полноценно отдыхала. Когда она действительно нормально отдыхала - Ванда была напряжена в окружении агентов и Мстителей, несмотря на их попытки наладить с ней отношения. И хотя их мысли были для нее, как открытая книга, Ведьма так и не нашла в себе силы поверить им. После того, что она с ними сделала? Ей не может быть прощения. Но тем не менее, Мстители простили ее - ей даже не нужно было прикладывать усилия, чтобы прочитать их. Они действительно ни в чем ее не винили. И от этого Ванде было очень плохо.

А что дальше?
Как она может жить дальше, когда ее брат все равно, что мертв?

Наташа. Клинт. Сэм. Стив. Черт возьми, даже Тони. Они все пытались повлиять на Ванду. Разговаривали с ней. Поддерживали ее. Но этого было недостаточно. Никто из них по-настоящему ее не понимал. Максимова проводит кончиками пальцев по тонкой коже запястья своего брата, прикрывая глаза. Она пытается найти в себе силы, чтобы встретиться с Эриком. Пьетро был не только ее братом, он был еще и сыном Магнето. Нет, не был, есть. Он не умер. Близнецы никогда не были близки с Леншерром, даже когда были членами Братства, но подобные связи нельзя просто взять и вычеркнуть. Когда-то давно они уже расстались на отрицательной ноте. Их отношения нельзя охарактеризовать каким-то однозначным термином, но кровь не вода - они не могут отрицать взаимное притяжение и любопытство.

А что могло бы быть, если...
Если бы Магда не испугалась и осталась с Эриком. Если бы Леншерр воспитывал и вырастил близнецов. Если бы им не пришлось пережить смерть своих родителей. Максимова до сих пор иногда просыпалась от кошмаров, связанных с именем Старка, хотя самого Тони уже перестала ненавидеть, увидев, что он искренне раскаивается в том, что сделал в прошлом. Никто не застрахован от ошибок. 

Возможно, только возможно, Ванда нуждается в своем отце больше, чем в лидере мутантов. Вернее, в настоящий момент она действительно нуждается в родном человеке. Поэтому никому не рассказывает о том, куда направляется. Она обманывает видео-камеры, угадывая слепые зоны [уроки Вдовы не прошли даром]. Легко и непринужденно улыбается Сэму, который попытался утянуть ее на очередную тренировку, в попытках отвлечь ее мысли от больничной палаты. В ответ она лишь неопределенно машет рукой с именной карточкой от Старка и подмигивает Соколу - по официальной версии она собирается на шоппинг. Все лишь облегченно улыбаются и расслабленно выдыхают - к ней относились как к атомной бомбе, ожидая взрыва в любой момент. Знали бы, к кому направляется их Алая Ведьма.

В особняк Братства Ведьма добирается за полтора часа - Эрику хотелось уединенности. Она три раза меняла такси, чтобы запутать возможную слежку - от Романовой ей передалась неустанная паранойя, в конце концов лицо младшей Максимовой успело примелькаться в новостях. Но ее никто не узнавал. Возможно, дело было в новом цвете волос - не так давно под давлением окружающих ее агентов, Ванда перекрасила волосы в светло-пшеничный, Пьетро бы понравилось. Теперь их сходство было еще более очевидно. Да и черты Магнето в выражении ее лица проступили более явно. Возможно именно поэтому, никто не задавал ей лишних вопросов, когда Ванда магией открыла двери особняка. Ей не нужно было уточнять, где Магнето - она уловила отголосок мыслей Эрика на втором этаже. Дверь кабинета была не заперта, но в любом случае, она не стала утруждать себя стуком.   

Здравствуй, папа, - Ванда с трудом находит в себе силы улыбнуться и встретить стальной взгляд Эрика. Он наверняка слышал о произошедшем в Соковии, но не мог знать, что именно там произошло - Щ.И.Т. выдал СМИ крайне скупую на подробности сводку событий. Руки ведьмы не могут найти себе покоя - она щелкает пальцами, поправляет подол платья, заправляет за ухо выбившуюся прядь волос, сдвигает на пару сантиметров никому не мешающую кружку с уже давно остывшим чаем. Само его присутствие одновременно и нервирует Максимову, и успокаивает. Раздражает.

Пьетро в коме, - голос звучит на удивление ровно и даже безэмоционально, совершенно не отражая бушующих в груди Ведьмы эмоций. Невольно она чуть расправляет плечи, не отводя взгляда от лица своего отца.

Барный стул был на редкость не удобным, она постоянно ерзала, пытаясь найти положение, при котором можно будет сидеть и не бояться свалиться с этого насеста, но безуспешно. И это она ведь трезвая, страшно представить, как тяжело залезать на такой стул человеку, который подвыпил. Зато бармену легко определять, кому уже пора домой: свалился со стула, бери телегу, вывози народ. Геката огляделась по сторонам, оценивая публику. Собравшиеся в баре люди были серьезны, выпивали лишь чтобы снять стресс, разговоров велось мало, признаков веселья не наблюдалось. Хотя сам по себе алкоголь и не несет радости, если к нему не приложил руку Дионис и его прислужники. А некоторые люди вообще как будто были созданы Зевсом без опции «веселиться». Забыл Громовержец в них вложить хотя бы щепотку жизнелюбия. Конечно, это же всего лишь не то теория, не то шутка. Скорее, шутка. Геката пытается подбодрить саму себя. Ей не слишком нравится бывать среди людей.

Людей она, разумеется, не боится, просто провела в Подземном Царстве достаточно много времени, чтобы он стал ее домом, а она – его важной частью. Она все-таки не Персефона, чье длительное отсутствие во владениях повелителя душ мертвых замечает весь мир. Просто воздух там другой, дышится легче, там тихо и никто не беспокоит, можно наслаждаться уединением и заниматься своими опытами в теплицах. Самые смертоносные растения планеты были созданы в ее лаборатории, где она напитала их ядом глубин Стикса и отчаянием тех, кому уже не суждено увидеть свет солнца. Геката любит экспериментировать.

Да и все человечество, населявшее поверхность, начиналось когда-то с опыта, с вопроса «А что если?..» У каждого бога свое мнение, касательно того насколько удачным вышел этот эксперимент. Ей чаще всего приходилось видеть людей не с лучшей их стороны, так что в целом ее мнение о них было не слишком высоким. Вот и сейчас она отсиживала задницу в потертой забегаловке в маленьком американском городишке, потому что люди ее подвели.
Люди любят новости, они так отмеряют ход времени, что делать им необходимо, потому что осознание собственной смертности сжимает их сердца в тиски от страха, а если провести подмену понятий и начать отмечать неотвратимое приближение смерти как радостное событие, то реальность становится сносной. Поэтому они так и любят делать насечки на древе собственных жизней, цепляясь даже за крошечный успех, ища стимул идти вперед. Люди любят подводить итоги.

Сводка новостей заставляет всех притихнуть и внимательно вслушиваться. Всплеск насилия, невиданная жестокость, к работе над этим делом нужно привлечь больше полицейских, ритуальные убийства, а вот это уже интересно. Похоже, что она нашла то, что искала. Геката довольно ухмыляется, делает большой глоток и ловит на себе взгляд мужчины, сидевшего неподалеку. Видимо, ее улыбка стала резким контрастом, людям не так положено реагировать на трагические события.

- Что ты на меня так уставился? Я-то все еще жива, и за это определенно стоит выпить.

Она отсалютовала кружкой, продолжая разглядывать любителя осуждать других взглядом.
- Ты не похож на местных жителей, глаза у тебя не такие…сытые. Я смотрю на тебя и вижу человека, который не привык сидеть на одном месте. Откуда ты и что забыл в этой дыре?

Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ничем другим изменения в моей жизни объяснить нельзя. Смерть тетушки в ее день рождения стала спусковым крючком для абсолютного безумия. Вся моя жизни была построена на лжи. Мои кузены спят друг с другом. Моя любимая тетушка родила внебрачного ребенка и в принципе не была такой безгрешной, как я думала. Дядюшка проигрывал шестизначные суммы в казино и связался с мафией. А теперь еще оказывается над моим родом висит проклятие, пока я не выйду замуж. Что дальше?   

Нет, здравая часть моего мозга понимает, что это все бред, неудачное стечение обстоятельств и чья-то злая шутка, заговор с целью свести меня с ума. Не получилось обвинить в убийстве тетушки и сделать недостойной наследницей, так попытались найти другой способ. Наследство Аннетт Сильвер-Харрис очень лакомый кусочек, за такие деньги и умереть не жалко, наверное. Но все же, не могу отмахнуться от противного голоска на периферии сознания, который почему-то звучит как голос одного из близнецов Кадоганов. Даже не знаю, к сожалению или к счастью, что никто из моих друзей не поддержал меня. Наверное, все же к счастью, должен хоть кто-то здраво соображать. Хватит им и одной истерички в их рядах. Впрочем, не знаю, что со мной было бы без них, как бы я выдержала все, что одновременно свалилось на меня. Слишком много для одной хрупкой блондинки. Я просто хочу спокойно выдохнуть и расслабиться, перестать оборачиваться через плечо. Хотя бы на несколько дней.

— Я передумала, я не лечу с тобой в Стокгольм, — в этот раз я даже не удосуживаюсь постучать, заходя в номер Александра, используя дубликат ключа, который он чуть ранее вручил мне, в десятый раз открывая мне дверь. Видимо, Алекс предпочитал другой вид физической активности [миссия: пытаюсь не покраснеть от этой мысли — провалена]. Мне даже не нужно видеть его лицо, чтобы знать, что он сейчас закатывает глаза, но это неважно, потому что на этот раз я на сто процентов уверенна, что не полечу в чужую страну, сбегая из своих проблем. И нет, это совершенно не связано с "пора тебе познакомиться с моей мамой". Вот же самодовольный засранец, с чего он вообще взял, что я хочу знакомиться с его мамой. Велика важность, что он вообще о себе возомнил. Думает, что пара поцелуев, жаркий шепот ничего не значащих признаний на ухо да его слишком умелые пальцы, и я растаяла, как мороженое на солнце? Не с той связался, надеюсь, тетушка с небес гордится мной.

— Мне надо разобраться с наследством, с бизнесом тетушки, да еще и ремонт особняка, я не могу все это бросить, — слова срываются с моего языка раньше, чем я успеваю их обдумать, и даже я сама понимаю, как слабо звучат мои аргументы, но упрямо скрещиваю руки на груди, вставая напротив дивана, где вольготно расположился Нильсен с книгой в руках. За последние два моих визита в его номер он не удосужился поменять свое местоположение. С трудом удерживаюсь, чтобы в свою очередь не закатить глаза, но в этот раз я должна его убедить в серьезности моих намерений. Какое-то проклятие уже не кажется таким страшным, как знакомство с мамой Алекса. Ну то есть, мне, конечно, любопытно было бы на нее посмотреть, но не настолько. Я все еще очень ярко помню, как отреагировал швед на первое появление Рейчел на пороге моего особняка. Я даже увидела нотки страха в его голубых глазах. И не уверена, что готова столкнуться с той, кто родила и воспитала такого невыносимого мужчину, как Александр.

Делаю глубокий выдох, не отводя взгляда от лица Нильсена, невольно хмуря брови. Меня немного напрягает полное отсутствие реакции на мое возмущение. Ну то есть, конечно, нечто подобное он уже выслушивал почти десять раз с некоторыми вариациями, но ведь в этот раз я абсолютно серьезна. Я не поеду с ним в Швецию! Действительно не поеду. Борюсь с совершенно детским порывом топнуть ногой, вместо этого лишь приземляюсь на диван рядом с Александром, из любопытства пытаясь заглянуть в его книгу, после откидываясь на спинку, запрокидывая голову и накрывая глаза ладонью. Как обычно в его присутствии меня бросает в жар.

— Алекс, я серьезно, я не поеду, — переведя дыхание, чуть приподнимаюсь, опираясь на подушки, смотря куда угодно, но не на него, — Да и как ты меня представишь ей? — вовремя прикусить свой язык я не успеваю, но возвратить свои слова уже не могу. Что ж, тетя учила меня встречать невзгоды с широко расправленными плечами и гордо поднятой головой. Пусть ответит, сколько можно мучить и дразнить друг друга, мне нужно знать, что он ко мне испытывает. Взаимны ли мои чувства.