У некоторых женщин бывают дни, когда утреннее солнце светит не туда и не так. Когда люди раздражают одним только фактом своего существования, а те, кто рискуют улыбаться, вызвают приступ мигрени и желания стереть чертовы ухмылки с их лиц нежным прикосновением гантлета, наотмашь. Когда от голосов морщишься, и готова вызвериться на каждого приблизившегося, даже на тех, кто участливо интересуется, все ли в порядке у леди, и не подать ли ей стакан воды, ведь в любом вопросе слышится издевка. Когда сухое горло дерет изнутри, словно проглотила ежа, а нутро скручивает, как будто в нее воткнули нож и провернули. Когда готова расплакаться от любой мелочи, и можешь смеяться даже над трагичным. Когда в голове не прекращается гул, в котором слышишь шепот, и безуспешно стараешься разобрать слова.

Эти женщины - отставные храмовницы с лириумной зависимостью. Соскучившиеся по голубой воде так, что с трудом способны связно мыслить.

Евангелина де Брассар была сейчас именно такой. Ей было проще переносить длительные периоды без подпитки, чем практически любому другому храмовнику, но даже помощь Веры имела свои границы. Пожалуй, это была самая долгая неделя в ее жизни. Даже издевательские караулы в Ямах, когда ее разжаловали после возвращения из крепости Адамант,  не тянулись так долго, как дни, проведенные в ожидании связного из Инквизиции. Чем она прогневала Создателя, что тот наслал шторм, задержавший в пути корабль, на котором плыл неизвестный ей посыльный - с заданием и заветными флаконами - она не знала, но каждый день начинала с молитвы, прося унять ветра и облегчить долю морякам - и ей самой - , позволив кораблю, наконец, благополучно войти в гавань Вал Руайо. А затем шла в порт, надеясь, что судно уже покачивается на рейде, готовое причалить. Ей бы и в голову не пришло стараться встретить гонца самой, если бы не проклятая лириумная жажда. Ей постоянно мерещилось, что кто-то идет за ней по пятам, и в голову закрадывались абсурдные мысли: что если он уже здесь, и следит за ней, издеваясь и выжидая, чтоб увидеть, как далеко зайдет наркоманка, ожидающая курьера с дозой живительного зелья. Что если это месть, вдохновленная Церковью, чтоб наказать предательницу ордена, поддержавшую мятеж магов три года назад, ныне казавшиеся бесконечно далекими? А вдруг это распоряжение лично Ее Совершенства?

Стоило ли удивляться, что занятая этими невероятно справедливыми размышлениями, воительница не уследила, как чья-то тонкая стремительная фигурка врезалась в ее плечо и отскочила, в сторону, сквернословя? Евангелина резко развернулась, и мутно поглядела на врезавшуюся в нее эльфийку, с трудом понимая, кто перед ней очутился. Память храмовницы не была столь же расторопна, как у налетевшей на нее девушки, пока та не назвала ее по имени.

Впрочем, Рейлис действительно быстро сообразила. Евангелина была сейчас мало похожа на строгую надзирательницу из Белого Шпиля, чеканившую шаг по коридорам мажьей обители, и ныне возвышавшейся над городом. Или на ту, что вновь и вновь возвращалась из пустыни в Предел Андорала, часто потрепанной и усталой, но собранной и готовой и дальше нести свою службу. Общее было: доспех, осанка, темные волосы, высоко заплетенные в косу, короной обернувшую голову, чтоб не мешали надевать шлем, что держала на локте. Пламенеющий меч на нагруднике был укрыт жупоном с иным гербом - меч был позади ока в ореоле солнечных лучей - Инквизиция. А вот выражение лица - совершенно потерянное, обычно ясный твердый взгляд с трудом фокусировался, под глазами залегли глубокие тени.

Чародейка... Мейлис, кажется? Нет, ученица. Демоны, как же ее звали?.. Почему здесь, а не где там сейчас Фионины маги? С Инквизицией же? Рейлис ее имя, вот так кажется. И где ее посох?

Де Брассар вздохнула, обуздывая гнев на девушку, что на нее так стремительно налетела.

- Что ты здесь делаешь? - вместо приветствия поинтересовалась она, хмуро глядя на эльфийку. - Ты разве не в Скайхолде должна быть, с Инквизицией. - странная догадка пронеслась в воспаленном от ломки мозгу храмовницы. Сейчас ей все-же хватало скепсиса, чтоб усомниться, но не хватало здравого смысла, чтоб бескомпромиссно отринуть кажущейся маловероятной мысль. - Ты же не та, кто должен мне привести пакет для Герцинии? - Невероятно, но все-таки... эльфка должна была бы быть под надзором магов на службе Инквизиции. То, что она стояла неподалеку от порта в Вал Руайо, сколько случайных совпадений допускал этот день, и не слишком ли быстро она, Евангелина, вышла за пределы той нормы?

Отредактировано Евангелина де Брассар (2023-01-18 00:06:22)

Латница слушала Рейлис, глядя на нее сверху вниз - не из какого-то особого чувства превосходства, просто эльфка макушкой дотягивалась ей куда-то до наплечника. Еще пару лет назад Евангелина воспринимала испуг учеников и опасливую, даже угодливую вежливость магов кругов как должное. Еще была аккуратная подростковая дерзость напоказ, маленькие шажки ищущих границы, обычно под заинтересованные взгляды сверстников. Пылающий меч на эмалях, алый плащ - и хорошо воспитанные и недостаточно уставшие от порядков своих тюрем, чародеи вели себя именно так. Тот, кто возвратил ей способность вглядываться в причины такого поведения, наверное, оказал ей медвежью услугу.

Рейлис держалась привычно, словно оглядывалась на тень Белого Шпиля над городом.
Чуть темнила, была вежлива до той степени, что Евангелина явственно видела, что эта учтивость - просто накинутое на нервозность покрывало. Как и должно быть. Щебетала, не забывая про титулы, роняя полные важности фразы, словно козыри в Порочной Добродетели. А Евангелина лишь старалась ухватить за хвост мысли, метавшиеся туда-сюда, как лисы от гончих.

- Тоже? - почему "тоже"? Кому еще в Марку? Этой блондиночке, произносившей, словно случайно, словечки  вроде "эмблемы", "ставки", "депеши", "нашли полезной". Нет, в последнем у храмовницы как раз было мало сомнений. Никогда нельзя было угадать, в Скайхолде сочтут "полезным". Отступников. Авваров. Эльфов. Изнывающих без лириума церковных ренегатов. Гномов. Торговцев. Контрабандистов. Городских мальчишек. Городских девчонок. Егерей и конюших. Кузнецов и садовников. Солдат, наемников, нобилей со всех берегов Недремлющего моря. Так  полезной сочли саму де Брассар - и как храмовницу, на которую ровнялись братья по ордену, не пошедшие за Корином, и как противницу тем, кто клеймил ее предательницей. И как ту, которой открывались двери в гостиные жеманных орлесианских аристократов - дворянку, не конкурировавшую с ними в Игре, но бывшую им равной. И как меч в умелой руке.

А эту остроухую она и не запомнила бы, если не нескольких случаев. Началось все Круге, конечно. Результатов Истязаний, обычно, не оглашали. Успешно прошедший испытание чародей возвращался к своим знакомцам, торжествующий, избежавший всех опасностей и искушений. Гибель не замалчивали, но если по истечению всех разумных сроков чародей так и не объявлялся, все и без того понимали, что произошло. Не из равнодушия не обсуждали, а просто чтоб не умножать печали, по крайней мере так поступала сама де Брассар. Не пройти Истязание - ужасало. Не быть допущенным к Истязанию - ужасало не меньше. А эта хотела знать наверняка. Вот тем коротким разговором и запомнилась - хотя бы в лицо, достаточно, чтоб выделять из толпы иных учеников. Утешать Евангелина не умела, и вряд ли ее сухое "Мне жаль." было тем, что эльфийка хотела услышать в ответ на вопрос о судьбе приятеля. Зачем юной чародейке понадобилось браться за меч, Евангелина не знала и ныне. Только потом уже эльфка обнаружилась в Пределе Андорала, среди других отступников, под крылышком Великой Чародейки Фионы. А теперь - работает на Инквизицию? Причудливо Создатель переплетает пути своих детей. Возможно, в другой ситуации, Евангелина была бы даже способна порадоваться, увидев знакомое лицо, но сейчас с трудом вспоминала ее имя.

Горло словно песком пересыпало. Эльфийка задавала вопросы, а де Брассар чудилось, что она слышит не голос девушки, а тихое плескание лириума о стенки флакона. Токи магии, наполняющие чародейку, могли заглушить ломку храмовницы. Стоит только руку протянуть и Вера бережно соберет каждую кроху, что магичка потеряет. Ей этого бы хватило хотя бы еще на день ожидания. Отодвинет жажду, которую ничем иным не залить, даст ясность мыслей, заткнет голоса, восстановит твердость духа. Интересно, поймет ли она, что случилось? Рис знал и сам предлагал ей помощь. Знал ли тот маг из Предела Андорала? Вряд ли. Но тогда, когда она выжгла силу неварранца, Евангелина и не испытывала жажды...

Храмовница встрепенулась. Неужели она действительно даже мельком думает, чтоб применить Кару на эту магичку, напасть на нее, да еще и прилюдно? Осмыслила последнюю оговорку и ужаснулась сама себе. Усилием воли вернула внимание девушке, а не своим мыслям о ней.

- Что? Не знаю, что там. - это была абсолютная правда. Даже сболтнуть лишнего Евангелина не была в состоянии. Начистоту, не тем она была агентом, которого можно куда-то отослать инкогнито, а значит, в Инквизиции отлично понимали, что таиться она не сможет, да и не будет. А детали задания должна была получить вместе с голубой водой. Так что никаких тайн храмовница не рассказывала. Мотать языком попусту вообще не было ее пороком. - Если тебе нужно в Вольную Марку, то почему ты все еще в Вал Руайо? Кораблей достаточно.

Отредактировано Евангелина де Брассар (2023-01-30 09:29:26)

Действительно, вменяемость Евангелины в то утро была очевидно под вопросом. Во внимательном взгляде эльфийки ей мерещилось насмешливое понимание того, что с ней происходит. Маги не идиоты, и, пусть зависимость цепных псов церкви и замалчивалась, но и секретом за семью замками тоже не являлась - не в кругах. Рис ее вообще прямо назвал больной, когда впервые увидел ее пустые флаконы. Тогда она еще не знала, как ощущается жажда - самым отвратительным симптомом были эти навязчивые и спутанные мысли, все об одном. И больной и разбитой она себя и чувствовала сейчас. У Рейлис было лекарство, хотя сама остроухая о том и не подозревала. Храмовница вновь поймала себя на том, что снова становится на эту колею. Близость чародейки действовала на нервы.

Де Брассар уже хотела спросить, так почему же девушка все еще здесь, имея ввиду даже не столько Вал Руайо, сколько вот эту вот раздражающую близость, но эльфка не дала ей паузы.

- Сложности? - переспросила Евангелина, не готовая, в общем-то, вникать в затруднения магички. - Меня? - она чуть прищурилась, то ли от солнца, то ли просто недоверчиво. - Инквизиция тебе велела разыскать меня, здесь? - Рейлис угадала довольно точно, орлессианка и сама не раз досадовала на неконкретность или избыточную дробность получаемых из Скайхолда указаний. "Надо разобраться". "Наш агент с вами свяжется." "Навестите и передайте наилучшие пожелания". Те же недомолвки, как в Игре - догадайся, что имели ввиду и насколько буквально требуется понимать написанное. Правда, как раз курьеры обычно отлично знали, кому предназначается очередное послание, а часто еще и имели устные инструкции, которые не доверяли бумаге. Женщина не любила недомолвки и интриги.

- Да, морем. - ответила она, кивнув. - Если тебе надо было меня встретить... - Если Рейлис послали ее встретить, это же должно означать, у нее с собой лириум для бывшей храмовницы? Андрасте, благослови эту магичку. Солнце засияло ласковее, окружив фигурку эльфийки видимым только Евангелине золотистым ореолом надежды. С таким нимбом порой изображают апостолов. В таком случае, Евангелина была готовой принять утешение страстотерпицей. Негоже ей было так думать, конечно, но в секунду подобного душевного подъема к храмовнице вернулась даже тень чувства юмора. Де Брассар кивнула еще раз, цепляясь за фантазию о скором избавлении от ломки по голубой воде. Некоторые считали, что любой храмовник по определению ненавидит магов. Было ошибкой так полагать - храмовники любили Создателя, в первую очередь, а дальше все зависело от самого человека. И в былое время Рейлис не вызывала у Евангелины антипатии, а сейчас и вовсе начала внезапно казаться исполненной всяческих достоинств, какими только провидение могло наградить остроухую чародейку.

- Тогда идем. - Де Брассар явно ожила. Взгляд отвердел, жесты стали собранными, - разберемся со сложностями. - "И твоими и моими". Церковь свято берегла монополию на легальное распространение лириума. В руках Рейлис заветные флаконы могли вызвать ненужные вопросы у слишком наблюдательных. А если она настолько сметлива, насколько сейчас готова была за  ней признать храмовница, то и вовсе бы при себе их не имела. А ради них ренегатка готова была ей сейчас решить любые затруднения, если, конечно, это не поставит под сомнение ее, Евангелины, честь, достоинство и обеты. Настолько собой она еще оставалась. - Веди. Не будем терять время.

Словно рвущаяся с поводка борзая, она сделала несколько шагов вперед, и обернулась нетерпеливо на Рейлис, поторапливая взглядом.

Евангелина уже успела пройти с десяток шагов, но замедлилась, понимая, что не знает, куда идти-то. Где ее лириум, и когда ей его дадут, куда идти - сейчас это настолько сильнее занимало, что спутанные объяснения Рейлис, да и вообще само предположение о том, что помимо Евангелины в Вал Руайо, на минуточку, столицы влиятельной Орлессианской империи, в городе могут найтись если не сотни, то как минимум десятки других представителей Инквизиции, и некоторые из них, наверняка, храмовники, а кто-то, к тому же, еще и действующие, свистнуло мимо разума женщины, как чаячье дерьмо мимо удачливого прохожего. А ведь обычно птицы редко промахивались.

Эльфийка подхватилась с места и бормоча про "не обязательно", поравнялась и даже обогнала Евангелину, показывая дорогу. Латница подстроилась под ее короткий, по сравнению со своим, шаг, но все равно казалось, что она чуть ли не подталкивает Рейлис, такое нетерпение выдавала ее тяжелая, из-за доспеха, поступь.

- Тебя мальчишки к кому-то другому могли направить. А потом и на тебя кого-нибудь наведут. - недовольно заметила де Брассар, отвечая на слова девушки о том, как та "собиралась ее искать". - Ценные вещи, все таки. Так что, давай-ка лучше помогу. Что у тебя случилось? - поинтересовалась она, сворачивая в проулок вслед за эльфийкой. Деликатным казался любой прокол, ставящий под сомнение способность остроухой передать ей флаконы с лириумом. Кому хочется расписываться перед Скайхолдом в своих промахах? Деликатным делом казалась сама ситуация - магичка должна передать бывшей храмовнице лириумное зелье - достаточно деликатное для стражи, а там уже рассказывай и объясняйся, что это не контрабанда, что она - не отступница, а это важное церковное дело. В конце-концов, девочку могли просто ограбить, или эльфка могла лишиться доступа к своему схрону. Хорошо, конечно, что с собой не носила, целее будут, но все равно, лириум он ж нужен, он всем нужен. И особенно, прямо сейчас - ей, Евангелине.

Еще один поворот. Она поможет Рейлис, с чем бы то ни оказалось, и можно будет выдохнуть и продолжить заниматься тем, чем должна...

- Что? Незачем время тратить, а мне не сложно. - Эльфийка уверенно петляла по портовым закоулкам, и они оказались в нешироком проходе между двумя складами, заставленном ящиками так, что насквозь он почти не просматривался. - Так что случилось-то? Да! - вдруг практически выкрикнула Евангелина. Создатель, ну какие у нее еще дела, если ей надо получить зелье, инструкции для Герцинии и отплыть туда, с магичкой или без, и не подвести своих нанимателей? - Да, я свои уже все давно завершила, кроме этого!.. -Сразу пожалев о вспышке, Евангелина постаралась взять себя в руки, но все равно практически прорычала эти слова, глядя в светлый затылок Рейлис. А может, она ей голову дурит? Это засада? Она завела ее в засаду? Это место, захламленный неширокий проулок между стенами без единого окна - отличное место для того, чтоб устроить западню. Что за интриги Инквизиции? Евангелина механически совершенно потянулась к мечу. Вцепившись судорожно в его рукоять, ей было спокойнее - она успеет вооружиться, если маленькая дрянь ее пытается подставить...

Отредактировано Евангелина де Брассар (2023-02-14 01:02:31)

Наводить кого-то с улиц на бойца с подготовкой храмовницы, особенно бывшую несколько... осатанелой от лириумной ломки - о, такой судьбы не стоило желать даже врагам. Благо, не о том сейчас были все мысли Евангелины. Настроение тоже скакало необъезженной лошадью - от нетерпеливой радости предвкушения до подозрительности за гранью любого здравого смысла. Приходилось прикладывать усилия, чтоб концентрироваться на сбивчивых пояснениях Рейлис о том, что там, собственного говоря, за затруднение, с которым эльфийка столкнулась. И пока она ничего не могла толком разобрать - про стражу, но не так, как со стражей... Что магичка темнит, и зачем завела ее в эту узкую подворотню? Магичка явно нервничала, а Евангелина отказывалась верить в то, что это просто эхо их былой субординации, когда нервничали все маги Белого Шпиля, едва слышали лязгание доспехов ниже по коридору или притихали, ожидая, пока массивные фигуры храмовников в алых плащах благополучно минуют их, не заинтересовавшись, о чем чародеи собрались пошептаться. И нервозность Рейлис только усиливала подозрительность де Брассар, так что не удивительно, что дурные предчувствия латницы множились, отражаясь сами в себе, и от себя же и подпитываясь.

Гром прогремел, когда остроухая испуганно потянулась к рукояти на поясе, отдернула ладонь и выставила руки перед собой, словно защищаясь - так это разобрал воспаленный разум Евангелины. От чего ей защищаться, если ни в чем не виновата?!

- Куда ты меня заманиваешь?! - озлобленно прошипела храмовница, делая резкий шаг к магичке, стискивая ее запястье латной перчаткой и дергая на себя. - Забыла, кто я? Со мной твои трюки не пройдут!

Яркая голубовато-белая вспышка, и сила Евангелины ударила в эльфийку, словно поток, прорвавший плотину, выжигая ее связь с Тенью, выбивая из тела всю собранную, готовую, как казалось храмовнице в тот момент, быть использованной против нее магию, быстро, резко, практически безболезненно. Но эльфийке и этого хватило, чтоб ошеломленной, да еще и с силой налетевшей на укрытую лишь льняным жупоном с вышитым гербом Инквизиции кирасу, осесть без сознания под ноги де Брассар. Что сказать, Евангелина перестаралась.

Зато магическая энергия, уже заполняла саму одержимую, утоляя лириумную жажду и, главное, восстанавливая трезвость ума. Лириумное зелье не приносит эйфории или видений, как любой другой наркотик, но если наступает отдых от того, что терзает тебя уже не первый день, впору и застонать от облегчения. Если бы не помнила, отчего схватила эльфийку за руку, может быть, так бы и поступила. Евангелина подняла голову, огляделась, ища другую угрозу, даже выждала с деяток секунд. Чем сильнее прояснялось в мыслях, тем четче и острее осознавала, что обрушилась на чародейку на пустом месте, ведомая звоном в собственной голове.

- Демоны!

Евангелина склонилась над лежащей без сознания Рейлис, торопливо стянула перчатку и проверила пульс эльфийки. Жива, это главное. На лбу краснело пятно - последствия встречи с ребром кирасы.

Это только в пьесах шевалье могут пронести прекрасную даму на руках через всю страну. Евангелина не шевалье, Рейлис - не дама, и вытаскивала магичку из подворотни храмовница прозаично взвалив на плечо. Если кто-нибудь и заинтересовался, куда латница, пошатываясь от непривычной и не самой легкой ноши, волочет бессознательную эльфийку, вслух никто не спросил, и виной тому было все сразу: и острые уши магички, и герб на жупоне, и взгляды, не обещавшие любопытным ничего доброго, что раздавала зевакам де Брассар. Гостиница, отрывистые команды, комната, компресс на лоб руками удивленной хозяйки, и нервное ожидание, когда магичка очнется.

Все это время Евангелина немилосердно грызла себя. И за несдержанность и за неспособность противостоять лириумной ломке, и за то, что, как боялась, причинила эльфийке серьезный вред. Думала, не нужно ли звать лекаря, не слишком ли долго Рейлис без сознания, или не подождать еще минуту-другую, вдруг все же очнется. Не стоит ли сменить мокрое полотенце, как извиняться за сделанное. Так что, когда веки Рейлис наконец, затрепетали, храмовница уже загнала себя во все мыслимые углы, и не сводила с остроухой чародейки напряженного взгляда, нависая над кроватью, как Белый Шпиль над Вал Руайо.

- Тише, тише, не садись. Ты голову ушибла сильно.

Как показала практика, не обязательно было принимать красный лириум, чтоб превратиться в осатанелое злобное чудовище. В случае Евангелины - хватало и не принимать обычного. Эльфка втискивалась в подушку, вытаращившись на Евангелину, как на заговорившего выверна.  Но смотрела осмысленно, так что храмовница почувствовала облегчение. Рейлис не помирала, как минимум,  вот то, что была дезориентирована - это понятно. Неведение умножает страхи, и именно его она постаралась рассеять в первую очередь.

- Тише. - повторила де Брассар, но остроухая и без того не собиралась подскакивать на кровати. Евангелина выпрямилась. - Послушай меня. Ты в безопасности, тебе никто не угрожает, ни я, ни кто-либо другой. От удара ты потеряла сознание, я притащила тебя сюда. Это гостиница, недалеко от порта. - Эльфийка продолжала смотреть во все глаза. Что же, по крайней мере, не ерничала и не роняла ехидно-глубокомысленных фразочек. - Думаю, ты сейчас не чувствуешь в себе и крупицы магии. Не пугайся. Она скоро восстановится, и, если умеешь, сможешь залечить свой лоб. - Сколько продлится это "скоро", она не знала. Рису хватало часа, но его силы Евангелина никогда не выжигала до конца. Кроме того, он был могучим чародеем, а потенциала Рейлис она толком не знала, скорее догадываясь и припоминая, что основы мироздания способностями эльфийки вряд ли пошатнуть.

Прояснив ситуацию, приходилось, волей-неволей, переходить к той части, где де Брассар просит прощения. Ей встречалось мнение, что храмовники, особенно ренегаты, кто вслед за Евангелиной поддержал восстание магов, должны были нести тяжкое бремя искупления на своих плечах. Что должны были рвать себе жилы, стараясь заслужить прощение за все обиды и горести, мнимые или действительные, что испытали чародеи Ферелдена, Орлея, Вольной Марки, Неварры и всех прочих земель аж до самого океана, но, на самом деле, мало что было настолько же абсурдно и неправдоподобно. Они не менялись местами, бывшие тираны не становились рабами - вернее были ими, но Создателя и своей зависимости от голубой воды, а не освободившихся ненадолго подопечных. Так что все, что Евангелина могла предложить Рейлис - сдержанные, но искренние сожаления. О том, что храмовников Андрастианская церковь держит, словно свору псов, на коротком поводке лириумной наркомании, не знал только слепой и глухой, хотя формально это отрицалось Солнечным престолом, а значит и каждой кафедрой каждого храма Тедаса. Но что-то подсказывало, что Рейлис способна и видеть, и слышать, когда надо.

- Я должна извиниться за случившееся. Я была не в себе и мне показалось, что ты заманиваешь меня в какую-то лову...

Чьи-то тяжелые шаги остановились перед комнатой и дверь с грохотом распахнулась. Евангелина резко обернулась - кто бы не решил, что может входить в ее комнату без стука, он был не вовремя. Незнакомая женщина в стражничьем плаще Вал Руайо с сержантскими шевронами. В угрюмой решительной мине читалась убежденность в том, что она вваливается по праву - то ли, как охранница порядка, то ли еще по какой-нибудь иной. И эту уверенность Евангелина вознамерилась попрасть, даже рожденная в праве выше, чем тот максимум, куда допрыгнет мелкого чина городской стражник. И уж точно она не собиралась отвечать на отпущенное женщиной в дверях "Что происходит?".

- Сержант, выйдите и... - она снова не договорила, потому что обе - и рыжая, и остроухая признали друг друга, и, храмовница была готова поклясться, эльфийка скорчилась в еще более напуганную, чем когда она, де Брассар над ней нависала, а это была задача не из легких.

- Это как еще понимать? - проблема со стражей? Это ее проблема? Вот эта рыжая, тяжело одоспешеная женщина с челюстью породистого орлессианского мабари и голосом среднего колокола с церковных шпилей? Капли пота на лбу, под носом - видимо, тяжело рысила до гостиницы, такие не выдыхаются, только лишь поднявшись на два лестничных пролета. - Тебя стража разыскивает? За что? Объяснитесь, обе. - Потребовала Евангелина. У нее голос строгий, офицерский, поставленный. Таким приказы строю отдают, а не лавочникам и ворью цедят сквозь зубы.

Отредактировано Евангелина де Брассар (2023-02-18 07:27:00)

— Вы что блин, издеваетесь?

— Да с пол часа назад и утопала. Но её вообще в казармах днем с огнем не сыщешь, есть другие места... «общего пользования», где ей очень неплохо.

Стражник — рослый небритый детина с гнусными водянистыми глазами хрюкнул куда-то себе в воротник, его приятель тоже заржал и забряцал металлом наплечников. Рааг устало потер переносицу, только сильнее грязь по морде размазал, вякнул что-то среднее между «спасибо-расспасибо» и «шемы еще бесполезнее, чем я думал, добрые боги пожалейте их и умертвите быстро», уточнил, что за места общего пользование такие интересные и выскочил за дверь. Почему он вообще этим занимается, когда они с Совой должны были бодро отбивать жопами седла на подъезде к Неварре — не загадка, но большая несправедливость, сводившаяся к «ты единственный сможешь добраться быстро». В итоге планы пришлось срочно менять. Сова, вместе с Умником и Лесничим двинули в Неварру, Пересмешник — получив от них короткое письмо от Хардинг — был вынужден развернуться в сторону Вал Руайо.

Инструкции умещались в несколько коротких предложений. Что-то про то, что нужный человек должен был уже давно двигать в Герцинию, но что-то если и двигает, то куда-то не в том направлении. Так что ты, мил дружок, пожалуйста, метнись птичкой счастья и разберись. И там, задай поточнее координаты. Только без резких движений, Создатель тебя прости, ты же ну натурально бешеный, когда приходится вот так срываться. Подробности удалось получить у одного из информаторов Соловья уже в городе: некий хмырь по прозвищу Гнида — как будто уже где-то здесь должен был рисоваться знатный подвох — должен был передать некую посылку некой Евангелине де Брассар и вернуться обратно для дальнейших распоряжений. Но обратно Гнида не вернулся ни тушкой, ни чучелком — как сквозь землю провалился с грузом. А это, извините конечно, не дело. Мы эту коробочку по специальному заказу у Хартии перекупали, а это дело ох какое опасное. Вы вообще в своей Инквизиции совсем берега попутали или как, с вами никаких денег не наваришь, ну какой бизнес, если посредники вот так кидают?

Странно, конечно, было ожидать блестящих исполнительных характеристик от кого-то с позывным Гнида. Рааг бы добавил сверху приписку «сука хитрожопая».

Пораскинув мозгами выводы рисовались простые, как два пальца: в посылке скорее всего был лириум, де Брассар — что тоже скорее всего, но не точно — была или магессой, или храмовницей на круговой измене, Гнида — ух ты какая неожиданность! — отказался или действительно гнидой и решил на посылке подзаработать, или слишком беспечным и пиздливым идиотом, заработал прицельный «тюк» по маковке в подворотне и отправился к кому-нибудь из бабушек и дедушек в затяжные гости, корабль долго ждать не будет, галлий кал на лесной тропинке стынет. Нужно было решать, чем заняться первым — драть Гниде уши или давать Евангелине прицельного пинка за море. Рассудив, что де Брассар — звучит как заявка на интеллект и серьезную шемскую фамилию, а Гнида — примерно как синоним «потеряешь время — и ищи свищи», Пересмешник с разбега уронил себя в загадочный и манящий мир черной торговли, надеясь найти след если не вора, то перепроданного зелья.

Гниду нашел почти случайно. Перво наперво, как приличный агент, он обратился в городскую стражу, и некая Гвен подсказала ему копать в стороне порта. Портовый район жил какой-то своей собственной жизнью, булькал дешевым пивом и шептал шелестом измятых карт. В порту было две таверны — «Перла» и «Фляга». «Перлу» он проигнорировал за попсовость названия, во вторую его, собственно, не пустили, что-то он как-то не так ответил на вопрос про чушек и подсвинков, которых чушки плодят. Об воришку, надеясь найти другой вход в мир грязных денег, он просто споткнулся. Гнида был мертв, определенно, наверняка и уже пару дней как, и гол, как тот самый подсвинок. Даже странно, что эльф напоролся на него первым.

Пересмешник набрал в грудь воздуха и подавился воплем, когда со спины стало темно и душно.

Путешествие неизвестно куда с мешком на голове для Пересмешника было не в новинку. Если уж избрал путь далекий от законопослушного, к таким неудобствам привыкаешь очень быстро — благо мешок был вполне чистым, из-под крупы или сахара. В свои тридцать два, большую часть из которых проведя в статусе мотающегося по проруби говна, Рааг научился ценить такие простые подарки судьбы. Особенно после того, как сутки просидел с насквозь провонявшим тухлой рыбой кляпом во рту.

Новым было то, что мешок на него напялили стражники, или кто-то, спиздивший их форму. Не то чтобы это было запрещено, но наводило на определенные мысли. Холодный мокрый ветер намекал, что они все еще у самой границы моря, а значит из порта его так и не увели, но на вторые сутки, неласково пиная в спину, спустились в стоки. Чадящие факел в руке «стражника» освещал вход в широкий каменный проход, полого уходящий под землю. Под ногами неприятно хлюпала зловонная жижа, в тенях раздавалась крысиная возня, то и дело перекрываемая громким недовольным писком. Пересмешник обернулся, надеясь получше осмотреться, и столкнулся взглядом с «солдатом» — тот тут же развернулся с факелом в сторону эльфа, и Рааг зашипел, поспешно отворачиваясь и щурясь. Красноречивей не бывает — смотреть только вперед.

Ну, или украдкой вбок. По правую руку от Пересмешника оказались двое: лохматый бродяга, от которого несло как от помойного ведра, и самоуверенный мальчишка лет двадцати в щегольском, явно не по размеру, камзоле. По левую — высокий мужик в закатанной до локтей рубахе. Последним стоял невзрачный, совершенно неприметный мужчина с маленькими блестящими крысиными глазами.

— Ну и зачем мы здесь? — мальчишка дерзко вскинул острый подбородок. Правую скулу украшал свежий, наливающийся бордовым, синяк.

— Заставят драться, — уверенно заявил «высокий», деловито разминая пальцы. — Известная забава богачей. Загоняют на ринг и заставляют биться до последней капли крови.

— Это каналы под городом, — подал голос невзрачный тип. — Стоки. Ни один богач в своем уме сюда не спустится.

Громила пожал плечами, всем видом показывая, что ему все равно. Бродяга, наоборот, повеселел:

— Может, какая-то дамочка потеряла свое драгоценное колечко и очень хочет получить его обратно?

— Тогда почему бы не послать за ним слуг?

— Слуги — ценные, а мы — так, расходный материал.

— Что ты имеешь ввиду? Это же всего лишь туннели, — голос юнца дрогнул. — Тут только грязь и крысы.

— Я слыхал, что под Вал Руайо водится настоящий крысиный король. Три метра, четыре пасти, хвосты вместо лап… — тихо пробормотал моряк. — Сожрал уже с десяток за последний год.

В каждом портовом баре обязательно находилась подходящая страшилка. Ожившие мертвецы, утопленницы, духи проклятых — любой мало-мальски приличный городишко должен иметь свою легенду. Порт Вал Руайо — как и любой другой порт крупного города — давно страдал от полчищ грызунов, так что царь-крыса вполне годилась на эту почетную роль. У всех этих россказней была одна общая черта — все они были байками. Раагу уже доводилось бывать на верхних ярусах стоков — ничего сверхъестественного, кроме прошибающей до костей вони, там не было. Но видя, что с мальчишки как водой смыло спесь, он промолчал. В конце концов, уличная мудрость гласит — держи язык за зубами, особенно в компании незнакомцев.

— Я на это не соглашался! — возмутился юноша и получил увесистый тычок в спину.

— А ну заткнулись! — рявкнул «стражник» важного вида, выныривая из темноты. — Молчать, встать ровно и смотреть вниз.

Всем, включая Раага, тут же отвесили затрещины, чтобы склонили головы. Еще одно правило, которое очень быстро учишь — не спорь с человеком, у которого ключи от твоих кандалов. В лучшем случае отделаешься пинком под ребра, в худшем… в худшем познакомишься с той стороной. Мальчишке хватило еще одного удара, чтобы прикусить язык и покорно опустить голову. Сразу видно — первый раз. Что смекнуть можно было наверняка и точно — это не были законники, скорее уж донельзя обозревшие бандиты. Или, действительно, до нельзя обозревшие законники. Но мальчишка наверняка попался на какой-то мелкой ерунде. Кошелек стянул, или не заплатил продажной девке. Ну да Пересмешнику до этого дела не было: его волновало только как бы самому выбраться.

Ожидание затягивалось. Охрана за спиной хранила молчание, пресекая всякие попытки оглянуться и снова завести разговор. Раагу удалось насчитать не менее десяти крепких солдат в беленьких мундирах. Это могло стать проблемой: «чистенькие» помимо мечей, всегда таскают с собой арбалеты. В случае заварушки, от меча еще можно удрать, а от болта… остается надеяться, что в темноте они видят гораздо хуже эльфов.

— Госпожа, — голос «главного» выдернул его из раздумий. Рааг чуть повернул голову, пытаясь украдкой разглядеть хоть одну госпожу среди пятака шемов. Определенно, среди этих круглоухих никто юбок не носил и даже самого косматого из них нельзя было спутать с леди. Среди стражников, понятное дело, дамочки тоже были редкостью. Неужто их все-таки притащили сюда по прихоти какой-то богачки?

— Добровольцы прибыли, хе-хе, «добровольно».

— Это все?

Тихий голос действительно принадлежал женщине. Она двинулась вдоль шеренги разглядывая их. Женщина, в общем-то, оказалась обычной человеческой девицей, с Раагом они были почти одного роста. Хоть стройность была в особой моде — девицы так затягивали корсеты, что дышать не могли, эта была просто болезненно тощей. Дорогая добротная одежда не могла это скрыть, а скорее наоборот подчеркивала. Лицо у девчонки было самым обычным. Разве что бледным, как мел.

— Очень хорошо, — тихо произнесла она, поворачиваясь к темнеющему провалу туннеля. — Вы поможете мне кое-что вернуть.

***

Среди добропорядочного населения бытует мнение, что в лапы бандитов эльфы попадают не от большого ума. Как минимум, умные эльфы достаточно сообразительны, чтобы не пятнать свою репутацию и сидеть на попе ровно в своих эльфинажах. А если попался — действительно идиот.

Пробираясь по узкой сухой дорожке и опираясь на стену для устойчивости, Рааг тешил себя мыслью, что хотя бы разгадал свою роль. Он — приманка. Одинокий эльф, которого никто не хватится, глубоко под городом, без оружия и даже без свечи. Из контекста выяснилось, что Гнида — действительно гнида та ещё, пообещал лириум одним, продал вторым, напоролся на нож от третьих и выбыл из игры на самом интересном месте. Груз с драгоценным зельем пропал и предположительно должен был быть доставлен в порт каналами, оставалось только перехватить. Рааг же планировал слинять ещё до активных действий. А ещё — найти эту Гвен и объяснить ей, что стража охуенно хуево делает свою работу. Когда вокруг стало достаточно тихо, он наконец, на свой страх и риск, перекинулся в иную форму и положился на настоящих хозяев этих катакомб.

Из крыс вышли неплохие проводники. Зверьки гнали Пересмешника вперед, заставляя сворачивать там, где бы он и не подумал, что есть проходы. На минуту он даже поверил, что удача все-таки ему улыбнулась, но уже в следующую надежды избежать приключений окончательно рухнули. Совсем рядом снова раздались крики и брань, и именно в этот момент Рааг выбрался в основной широкий коридор, тускло освещенный мигающими масляными лампами.

С одной стороны, ему повезло: он оказался позади трех солдат и, кажется, в царящей неразберихе его даже не заметили. Трещали заклятья, свистели болты — кажется, Рааг угодил прямиком в центр разборок местных «решал на районах». Он только оглушительно пискнул и рванул маленькими лапками в сторону, чтобы не зашибло.

Стражник рядом с Раагом судорожно держался за перебитую ногу, бледнея на глазах. «Госпоже» повезло больше: она уже поднялась на ноги; с виду целая, отделалась всего лишь царапиной. Шемка поравнялась с раненым, едва удостоив взглядом. А потом случилось то, что надолго врезалось ему в память. Не оборачиваясь, она сначала зубами стянула перчатку, а затем опустила ладонь на голову уцелевшего «стражника». Тот дернулся, странно вытянулся, на окровавленном лице промелькнул ужас; парень вцепился в бледную ладонь, силясь сбросить ее пальцы. Его рот исказил беззвучный крик, глаза дико завращались, кожа потрескались, съежилась, будто бы высыхая. Последним усилием он все же сломал девчонке средний и указательный пальцы, а через секунду его иссохший труп рухнул воду.

Малефикарша на увечья не обратила внимания. Пересмешнику понадобилось еще несколько долгих секунд, чтобы заставить себя перестать таращиться на останки солдата. Он слышал, что магия крови может быть чудовищной — недаром даже в кланах ей брезговали, но никогда даже не представлял, что творить ее можно так… легко. Всего лишь одним касанием.

Колдун с той стороны наконец обратил на «госпожу внимание». Чтобы там она именно ни колдовала, это ее спасло: вспыхнув голубым, невидимый барьер удержал встречный огонь и осветил туннель вспышками.

Тут Рааг решил, что любопытство свело в могилу одного любопытного оборотня, и уже увереннее бросился наутек. Игнорируя и грохот, и вспышки, и обваливающийся сзади коридор.

***

Нашивка Инквизиции открывала многие двери, дверь в «Перлу» была в их числе, местные девахи резво отпрыгивали в стороны. Может дело, конечно, еще было в том, что выбрался Рааг из конкретной жопы и выглядел соответствующе, но он предпочитал грешить на «волосатый глазок Создателя».

— Мне нужна дылда в большом таком металлическом бубне.

Пальцем уверенно ткнули наверх, и Рааг почти взлетел по лестнице, игнорируя ступеньки через одну. Статную фигуру Гвен он узнал и со спины. Настроения на вежливость уже, кажется, не осталось тоже, так что он начал наезжать без «Доброго вечера, погода сегодня чудесная, не находите».

— Эй, стражница! У вас тут что творится вообще, вы столица или что? Ты меня убить захотела? Я предоставил вам бумаги от Инквизиции и официально запросил содействие, а ты что — малефикарше в лапы меня подсунула! Ты что думала, если эльф, значит схаваю? Так я не схаваю. Я на ваше имя такой рапорт напишу, мало не покажется.

Он приблизился к ней со спины, пользуясь эффектом неожиданности затолкал в комнату и встал в проходе, мрачный, как восставший из могилки эванурис ни дать ни взять. Наконец он заметил другие действующие лица, нервно дернул ушами и прижал их к голове.

— Ты, блондиночка. Тебя я вроде помню, откуда — не помню. Тебя в денеримском эльфинаже не было, нет? А ты... вы. Это не вас, случайно, в Герцинии потеряли? Одну просто как раз потеряли, — он, кажется, наконец сдулся, выпрямился и поджал губы. — Я Пересмешник. От Соловья. Я думал Киркволл — жопа и война банд, а тут, оказывается, совсем не лучше. Ваш лириум спиздили. Я пытался выйти на воров, но сам чуть не кончился. Стража нихрена не работает. Видимо, потому что тратит слишком много времени в гостиницах, как мне передали. Белый, сука, Шпиль, а под ногами малефикары контрабанду возят. Совсем уже с ума посходили.

Он смачно сплюнул под ноги и шмыгнул носом. Над верхней губой некрасиво трескалась бурая корка запекшейся крови.

Что ж ты будешь делать? Кровать в комнате была лишь одна, и выкладывать на ней остроухих ровными рядами в планы де Брассар не входило.

- Уверен?  - уточнила она на всякий случай у Пересмешника. - Не надо послать за лекарем? - она не знала, владела ли Рейлис исцеляющей магией, но даже если и владела - сейчас эльфийка даже себе не могла помочь. - Там есть вода, и чистые полотенца. - И даже завар каких-то трав от ушибов, правда остывший, и в его качествах Евангелина сомневалась. Эльф уже занял стратегическую позицию у стола, где все это было разложено. - Помощь нужна? - судя по тому, что парень продолжил переругиваться с сержантом, демонстрируя не только довольно ясное мышление, но и откровенный азарт, на каждое слово женщины отвечая сразу десятком, сотрясения у него не было. Насчет Рейлис такой уверенности у Евангелины не было. Но полотенец и воды гостиничная служка притащила с избытком.

Пока Пересмешник простирал Гвендолин в прах, хотя его ядовитая вежливость заслуживала более сочных эвфемизмов, храмовница устало потерла виски. Вот бы себе лоб компресс сейчас поставить. Рассеяно кивнув эльфийке, она виновато развела руками:

- Это все о чем я могла думать. Личные, значит? Со стражей... - она криво усмехнулась. Такого расклада от остроухой блондинки она не ожидала, но, в принципе, маги Кругов славились вольностью нравов, даже вопреки уставам, запретам, а часто и санкциям со стороны храмовников. - Так, ладно, - она повысила голос, привлекая к себе внимание: - Замолкните уже, хватит этого базара! Никто не будет терпеть подобных обвинений в адрес Церкви. И следите-ка за языком. - это она предупреждала лично рыжую. Эльф сквернословил, но не позволял себе вольностей, упоминая Создателя или Пророчицу. А вот стражница забывалась.

- Меня зовут Евангелина де Брассар. - представилась она обоим сразу, Рейлис и так знала ее имя. Храмовничьего звания она уже была лишена, так что ставшего привычным "Рыцарь-капитан", от которого не отказывалась даже в пустыне Западного Предела, не произнесла. - Сержант нас не удерживает. Как и мы ее более, кстати. Но если вы еще раз потревожите Рейлис, сударыня, берегитесь. - судя по тому, что Пересмешник, видимо, отлично знал, где ту искать, если что, Евангелина предпочла бы дальнейшее обсуждать уже без стражницы, если, конечно, к ней новых вопросов не возникнет.

А что сказать было. "Склянки", как выразился эльф, проблемой были. И как показала практика, уже не только ее.

- Значит, этот Гнида свое имя заслужил? Или погиб, выполняя долг? - вздохнула храмовница, когда остались втроем. - Я позавчера говорила с владельцами кораблей. В Грецинию можно отплыть хоть сегодня вечером. Эта стражница доставит вам двоим неприятности? Я могу попытаться их решить, пока еще здесь. Что касается малефикаров, тебя схвативших, Пересмешник, можно обойти стражу. Я напишу письмо Рыцарю-Командору Эрону, он займется этим вопросом, позаботься, чтоб он его получил. Он преданный своим обетам человек и верный андрастианин, он позаботится о том, чтоб это прекратилось и виновные понесли наказание. Но что касается лириума - не так все просто.

Евангелина развязала тесемку и сняла табард через голову. Пусть она и низложена - хотела сама в отставку подать, но не успела - Солнечный престол не желал видеть у себя на службе рыцаря, поддержавшего восстание магов, на ее нагруднике по-прежнему виднелась эмаль храмовничьего герба.

- Без лириума я просто не доберусь до Герцинии. - упоминать о своей зависимости с каждым следующим разом было все проще, но все равно фразы приходилось из себя выдавливать. - Если у моряков будет хоть капля здравого рассудка, они просто выкинут меня за борт. Даже если в порту Герцинии меня будет ждать курьер с новым запасом, это уже не будет выходом. Я не знаю, на что способна в ломке, тем паче такой длительной. - Евангелина покосилась на Рейлис. - Если только со мной не будет мага... Мага-донора.

Остроухая уже хлебнула этой сомнительной привилегии полным ковшом. Впрочем, эльфийке на самом деле не повезло - Евангелина на нее действительно напала, шарахнув не ожидавшую девицу Святой Карой. Евангелина была сильна и в полной мере владела своей силой, без особого труда способная опустошить и чародея много сильнее, чем Рейлис, и не раз это делала. Впрочем, могла сжигать ману и куда более щадяще, не вызывая практически никакого дискомфорта, не считая вечных опасений магов, что храмовник, дай ему волю, непременно пересечет черту. Сжигать не все, а только часть. Риз сам предлагал Евангелине это сделать, чтоб поддержать, и она научилась быть аккуратной, даже бережной, не быть жадной. Но ломка сводила ее с ума, в прямо смысле. Чародей называл это болезнью. Евангелина соглашалась, и ничего с тем не могла поделать.

- Но это не так, как с настоящим лириумом. Сутки, может быть, часов сорок. Потом снова отсчет. До сегодняшнего дня он уже пошел на недели. - Де Брассар умолчала, что настоящий храмовний лириумный голод не может быть утолен за счет первого же встречного мага - этим двоим знать то было не к чему. И она сменила тему.

- И даже если и этот вопрос удастся уладить, инструкций нет. Мне передали просто готовиться к отплытию сразу после встречи с посыльным. Я просто не знаю, что мне в Герцинии нужно сделать.

Отредактировано Евангелина де Брассар (2023-03-09 08:37:09)

Организованность перемещений (и конкретного донесения целей этих перемещений) агентов по континенту была достойна максимально выразительного закатывания глаз. Рааг сдержался каким-то чудом, ограничился только нервно дернувшимся ухом, прикушенной щекой, чтобы не начать лаяться с этой Гвен по новой — а хотелось страсть как сделать какую-нибудь мерзкую гадкую выходку, например, вцепиться ей зубами в лицо и нос откусить — поделом что бы, и чтобы «выкусила» во всех смыслах, какие действительно неприятности могут приносить эльфы на хвосте. Успокаивало то, что носы можно было откусывать мысленно, или представлять, как стражница с доспехом вместе прекрасно уходит камнем на дно аккурат между корабельными бортами, чтобы ещё и якорем сверху пришибло.

Впрочем, Гвен достаточно быстро выпала из его интереса, осталась болтаться где-то на переферии. Стражницу весьма неэлегантно выставили, сверху сыпанули какими-то совсем уж личными разборками — куда без них, в любой худо-бедно закрученной истории всегда должны были быть кинутые любовники и вырывание волос на груди, ну или где там. Де Брассар — вот что было интересно. Сталкивающийся с храмовниками до этого исключительно в далеком детстве, Рааг слушал внимательно и мотал на ус, пытаясь не сильно выдавать интерес движением ушей. Как жаль, что они, казалось, жили какой-то совершенно своей жизнью.

До сегодняшнего дня? Это как? Он скосил глаза на — как её там назвали, Рей? — вопросительно вздернул бровь, выстраивая в голове логические связи. Итог этого строительства упаковывался в ёмкое и выразительное: «Ага». Успевший было прикинуть сто и одну причину, почему в Вал Руайо вызвали именно его, приложить туда «потребность иметь в досягаемости мага для оздоровительного подсоса силы», помножить на многочисленные отмазки для самого себя «почему я не буду ввязываться в эту авантюру ни за какие коврижки», он нарвался на блондинистую переменную и сделал из этого самый логичный из доступных выводов, моментально теряя к личности «Рей» всякий интерес. Не агент, да и черт бы с ней, пусть хоть экзотическая танцовщица, если она избавляла его от перспективы трамбоваться на корабль вместе с храмовничьим бубном на ножках. Характер у него был скверный, а значит, как заметила Евангелина, моряки непременно кого-нибудь выкинули бы за борт. Начали бы как раз с него.

Лириума у него все равно с собой не было — обобрали, суки-падлы, до нитки, так и чего было зря разевать роток по этому поводу? Только лишние вопросы к себе плодить — ну нахрен.

— Можете написать прямо сейчас? — сдержано спросил он и, не дождавшись ответа, бодрым шагом направился к двери. — Сейчас, внизу бумагу попрошу.

По коридору шел нарочито быстро, опасаясь, как бы Гвен не поджидала его внизу, чтобы дать в морду из исключительно обучающих целей, чтобы не зарывался. Беспокоился зря, стражницы и след простыл, тем же и лучше. С тавернщиком пришлось потолковать, после заверения, что бумага нужна не ему, а леди-рыцарю наверху согласился уже куда более охотно, перо в комплект было даже не совсем общипанным и тупым. Разумеется, никакому рыцарю-командору он его относить сам не собирался. Но информаторов в городе было полно. Как-нибудь оно само.

Письменные принадлежности были выданы храмовнице, сам Рааг занял стратегическую позицию у двери, делано разглядывая свои обкусанные ногти.

— С инструкциями — скверно вышло, — обронил он, и почти миролюбиво предложил альтернативу. — Я направлю ворона вперед вас. Быть может, в Герцинии повезет больше и с той стороны моря вас встретят. Я, к сожалению, знаю не больше вашего. Надо было вас найти, зачем — мне знать уже не полагается. Мог бы запросить для вас лириум, но, — он скосил глаза на эльфийку, подбирая слова, — полагаю, вы решили свои проблемы самостоятельно. Об этом я тоже напишу. О лириуме, в смысле. Надеюсь, в Герцинии «гнид» меньше, чем здесь.

Послание надежно спряталось в внутреннем нагрудном кармане куртки. Рааг проверил его надежность, коротко кивнул всем присутствующим и, прежде чем уйти, сбагрить кому-то письмо и сбежать из города куда подальше — денег на бадью у него, вестимо, не осталось тоже, а значит можно было воспользоваться какой-нибудь рекой и защитой пролеска, природа давала все бесплатно за внимательные глаза и чуткие уши, напоследок попросил почти умоляющим тоном.

— Постарайтесь сесть на корабль в ближайшее время. Сами сказали — оно вам дорого. Dareth shiral.

Уместнее было бы помянуть всуе этого их человеческого бога, но Создателя Рааг вертел и имел ввиду. Он и так сегодня был более, чем вежлив. Облезут.